Но самое интересное произошло в конце, когда Кузовлев наконец выговорился и даже обессилел, как мне показалось. Он умолк, посмотрел на своего неулыбчивого визави шальным взглядом свихнувшегося от переполняющего его счастья человека и неожиданно для всех вдруг выпалил:
– А можно я вас поцелую, товарищ генерал?
С чего это он взял, что перед ним именно генерал и никак не меньше, так навсегда и осталось для нас загадкой.
– За что? – опешил наш актер, до сих пор добросовестно игравший роль сотрудника спецслужб.
– А за «Спидолу»! – ответил с чувством Кузовлев. – За то, что обошлось без конфискации!
И так взасос к растерявшемуся актеру приложился, как даже сам товарищ Брежнев никогда никого не целовал.
– Поцелуй в диафрагму! – сказал наш оператор. – Вот это хэппи энд! Вот это я понимаю! Так даже в Голливуде не целуются!
– Да, у них там пожиже, – признал я. – Страсти такой нет. Все-таки жизнь у них поспокойнее, все как-то очень уж гладко, и радоваться по-настоящему они давно разучились. А тут человек только что миллиона долларов лишился, а лезгинку танцует, и нет на свете его счастливее.
Мне еще предстоял второй этап операции по спасению жизни любвеобильного Ильи Демина. Надо было вновь встретиться с Анной Косиновой, чтобы через нее донести до мстительного Эдуарда Петровича Косинова одну простую мысль: все под контролем, и ему же хуже будет, если он от Демина не отступится.
Я позвонил Анне.
– Здравствуйте! Мы встречались с вами на Тверском бульваре. Помните?
– Конечно!
Еще бы она не помнила. Страху в тот раз натерпелась – будь здоров!
– А как вы? – В ее голосе я уловил вполне искреннюю участливость.
– Все в порядке, – ответил я. – Может быть, встретимся?
И снова она с готовностью мне ответила:
– Конечно!
Эта ее готовность представлялась мне похвальной. Мы условились о встрече. Того, что ее телефон, возможно, прослушивается, я не боялся. Я это учитывал и знал, как мне поступить.
Мы договорились встретиться в районе Садового кольца. Время я специально выбрал такое, когда на кольце наверняка будет пробка. Я не прогадал. Когда я приехал на место встречи, там творился каждодневно наблюдаемый московский кошмар. Сотни машин либо стояли, либо ползли со скоростью пятьсот метров в час. Раскаленный воздух был пропитан автомобильными выхлопами. Город медленно сходил с ума.
Я не добрался бы до места встречи, если бы не милицейский автомобиль с мигалками, который шел впереди меня как ледокол и расчищал мне путь – мы пробирались по разделительной полосе, временами выезжая и на встречную.
Там, где мы условились встретиться, я остановил авомобиль. Мне пришлось выйти из машины, потому что в этом чадящем стаде железных зверей нелегко было распознать зверя, принадлежащего Анне Косиновой.
Она уже была здесь. Металась по тротуару, высматривая меня.
– Анна! – позвал я.
– О! – округлила глаза Косинова. – Я не могу выехать! Тут моя машина! Я припарковалась, а теперь видите что творится!
– Оставьте ее здесь! Едем!
Она пробралась ко мне, лавируя меж намертво застрявших в пробке машин. Я стрелял по сторонам взглядом, пытаясь определить, не последовал ли кто-нибудь за ней. Когда Анна очутилась в салоне моей машины, я сел за руль, и мы двинулись вперед, держась поближе к милицейскому автомобилю.
– Нас сегодня сопровождают? – обнаружила Анна.
– Это наши люди, – важно сказал я.
Некоторое время мы ехали по Садовому кольцу, потом, четко повторяя все маневры милицейского автомобиля, свернули в лабиринт переулков старой Москвы. Почти сразу милицейский автомобиль остановился, пропуская нас вперед. Вышедший из автомобиля инспектор с жезлом на прощание махнул мне рукой. Сейчас он встанет в этом переулке и пару-тройку минут будет останавливать все машины, идущие в одном с нами направлении. Этого времени мне хватит, чтобы оторваться от преследователей, если таковые вдруг обнаружатся.
– У меня есть информация для вашего супруга, – сказал я своей спутнице.
Она превратилась в слух. В прошлую нашу встречу я поведал ей столь удивительные вещи, что и на этот раз она ожидала чего-то необыкновенного. Я не стал ее разочаровывать.
– Ваш муж по-прежнему под колпаком, – сообщил я. – Тем, кто за вашим мужем следит, известно о том, что второе покушение едва не состоялось, но в последний момент оно было отменено. Только это и спасло вашего супруга от ареста. Лучше бы ему залечь на дно и вообще не предпринимать никаких действий. Кольцо вокруг него сжимается.
Кажется, я все делал правильно. В прошлый раз я предсказал Косинову скорый вызов в прокуратуру, и это действительно случилось. Теперь я сообщал о том, что неприятности его вовсе даже не оставили, и он волей-неволей должен был прислушаться к моим словам. Уж если я в тот первый раз оказался таким провидцем, то почему бы и сейчас мне не поверить.
– Вы должны донести эту мысль до вашего супруга.
Косинова кивнула в ответ:
– Хорошо, Евгений.
Я едва не выпустил из рук руль. Я ведь в гриме был! Я думал, что меня узнать невозможно! Я был абсолютно спокоен, и вдруг такое вот!
Это было так, как если бы вы ехали в поезде, к примеру, и со своим случайным попутчиком говорили о чем угодно – о погоде, о видах на урожай или о том, кто победит в Великобритании на ближайших выборах – консерваторы или лейбористы, – вдруг этот ваш попутчик, который видит вас впервые в жизни, все вам о вас рассказывает: где учились, когда женились и с кем водились. Настоящий шок. Вы-то думали, что о вас ничего не известно. Я оказался в похожей ситуации.
– Вы знаете, кто я?
– Конечно! – счастливо улыбнулась моя спутница. – Вы – Колодин. И я безумно рада с вами познакомиться.
Уж я-то как рад. Ты и представить себе не можешь, милая.
– Может, пообедаем где-нибудь? – предложил я.
Мне было безумно интересно узнать, как это она меня вычислила? В мастерстве наших гримеров я нисколько не сомневался. Тут что-то другое.
– Я страшно люблю твою передачу, – сказала мне Анна.
Бывают же такие люди – что-то скажут, и ты воспринимаешь это как должное. Девушки часто норовят сказать мне что-нибудь приятное. При этом они жеманничают, старательно строят глазки и выглядят дуры дурами. И уж практически не бывает такого, чтобы сразу норовили перейти на «ты». Если и случается подобное, то почти всегда это зримое проявление бескультурья. А у Анны получилось органично. Вот ей понравилась наша программа, и она мне об этом сказала – просто и естественно получилось. Она не пыталась понравиться. Подобрать ко мне ключи. За ее словами вообще не угадывалось никакого подтекста. Она мне о своих личных впечатлениях поведала, только и всего. И даже ее обращение на «ты» нисколько меня не покоробило. Я, можно сказать, даже не заметил этого.
– Спасибо, – ответил ей я.
И без моего «спасибо», как мне показалось, она запросто могла бы обойтись. И без меня. И вообще без кого бы то ни было. Самодостаточный человек. Самостоятельный человек. Крайне редко встречающийся на Руси женский тип. То есть самостоятельные женщины у нас, конечно, есть, но это либо женщины-лидеры, женщины-бойцы, которые должны были бы стать мужчинами, но по какому-то совершенно нелепому стечению обстоятельств родились с женскими вторичными половыми признаками, либо это женщины-одиночки, которые действительно достаточно автономны и самостоятельны, но на их лицах такая печать одиночества, что хочется срочно подыскать и приставить к ним хоть какого-нибудь мужичонку, пусть даже самого завалящего.
Анне никакой мужичонка рядом не требовался. И в то же время она была чертовски женственной. С ней хотелось дружить – как минимум. О чем-то более серьезном с нею можно было только договариваться – как с равноправным партнером. Ее нельзя было банально купить, сводив в ресторан. Или подарив дорогое колье. Или подарив виллу на каком-нибудь солнечном острове. Или подарив сам тот солнечный остров. Есть особый тип людей, по поведению которых видно – им ничего этого не нужно. То ли у них все это уже есть, то ли нет, да не очень-то и хотелось. Но их ничем таким не купишь. Только лаской надо, только лаской, как в таких случаях говорит многоопытный Демин.
Кстати, о ресторане. Где именно мы будем обедать – это определяла как раз Анна. Буднично перебрала варианты и назвала ресторан, куда мы отправимся. Это получилось у нее так естественно, что сделанный ею выбор сразу же показался мне единственно верным и правильным, и лишь спустя какое-то время до меня дошло, что этот ресторан – заведение закрытое, клубного типа, туда не попадешь просто так, зайдя с улицы пообедать, надо либо иметь клубную карточку, которую не так-то легко получить, либо тебя должен сопровождать человек, у которого такая карточка есть.
– Карточка у меня есть, – сообщила Анна, будто прочитав мои мысли.
И карточка у нее действительно была, и встретили ее в том ресторане как старую знакомую, и свой столик у нее там был – это я сейчас при женщине присутствовал, а не женщина при мне. Очень редкий для меня случай, непривычные ощущения.
Официант принял заказ и удалился. Пришел сомелье, чтобы помочь нам в выборе вина. Он оказался бойким малым. Язык у него был подвешен просто будь здоров. Парень соловьем заливался, описывая достоинства предлагаемых вин. Попутно он в свою речь вставлял фразы, которые должны были подчеркнуть его личные опыт и профессионализм. Как бы между прочим он поведал нам о том, что опытный сомелье – это человек, который профессионально занимается винами десять лет и никак не меньше. Из контекста следовало, что это он и о себе сказал тоже. Я прикинул возраст этого парня десятилетие назад и в душе подивился тому, сколь глубокие реформы произошли в системе среднего образования нашей страны. По всему получалось, что тонкостям винного дела парнишку начали обучать класса со второго или третьего. Причем происходило это в стране, в которой десятилетие назад из вин знали «Агдам», «Ркацители» и знаменитый портвейн «777», в просторечии более известный как «три семерки».