— Бог ты мой, — пробормотала женщина, благодаря свою счастливую звезду за то, что не использовала всю каплю металла целиком. Тогда исчез бы весь стол, а возможно, и стена позади него.
Джоан оглянулась на дверь и прислушалась, не идет ли кто. Все было тихо.
Решительно встав, она шагнула к двери. В голове пленницы возник план. Она взяла оставшиеся образцы металла и взвесила их на ладони. Нужно с кем-нибудь связаться. Хорошо бы — с Генри.
Однако хватит ли ей этого изменчивого металла, чтобы с его помощью пробить себе дорогу на свободу? Кто знает... Джоан отступила от дверей.
Ученому, как и отцу де Альмагро, следовало проявить недюжинное терпение. Послание монаха шло пятьсот лет. Она пристально смотрела на дымящееся отверстие в столе. В конце концов Франсиско де Альмагро все-таки услышали...
Солнце садилось. Генри ждал на окаймленной джунглями летной полосе, пока дозаправится большой вертолет. Шесть членов экипажа заканчивали погрузку. Генри стоял в сторонке, у полуразрушенной полосы, по которой катались пустые канистры из-под масла. Неподалеку, под деревянным навесом, аббат Руис, сменивший рясу на костюм «сафари», спорил с усталым механиком-чилийцем. Похоже, их горячие дебаты вызвала цена на бензин.
Генри повернулся спиной к спорщикам. Слева от него стояли двое вооруженных охранников — на тот случай, если шестидесятилетний профессор рванет в джунгли. Впрочем, Генри знал, что даже если разоружит свою стражу, то не пройдет в этих джунглях и десяти шагов.
За кромкой леса блеснул на солнце металл — там защищали свое добро отряды партизан. Заросшая сорняками летная полоса, очевидно, служила им базой для переброски наркотиков и оружия. Генри заметил также сложенные возле укрытия ящики с водкой. Центр черного рынка, решил он.
Генри покорился судьбе. Весь день они летели из Куско на эту, не отмеченную какими-либо знаками взлетную полосу. Профессор прикинул, что часа через четыре вертолет сделает остановку еще на одной тайной заправке неподалеку от Мачу-Пикчу, а затем, часа через три-четыре, доберется до раскопок. Группа прибудет туда как раз на рассвете следующего дня.
До этого Генри должен придумать, как расстроить планы аббата.
Он связался с Филиппом Сайксом. В голосе аспиранта отчетливо слышалось облегчение, однако и страх тоже. Генри проклинал себя за то, что вовлек в передряги не только своего племянника, но и других студентов. Необходимо найти способ защитить их. Но как?
Кто-то возле вертолета крикнул, что баки заполнены.
— Заканчивайте погрузку! — перекрывая шум моторов, прокричал Руис в ответ и передал непреклонному чилийцу пачку банкнот. По-видимому, согласие было достигнуто.
Рядом с вертолетом еще стояли ящики с оборудованием для раскопок и взрывных работ. Среди всего этого Генри увидел четыре ящика с вытравленной на деревянных планках кириллицей. Наверное, контрабанда из России: гранаты, автоматы «АК-47», пластиковые бомбы. «Неплохое снаряжение для группы археологов», — невесело подумал профессор.
Аббат дал знак охранникам вести пленного к вертолетам. Генри не заблуждался на свой счет, считая себя всего лишь средством для достижения цели, от которого избавятся сразу же после использования. Он подозревал, что, как только аббат получит от него необходимое, его ждет судьба доктора Киркпатрика — пуля в голову. И такая же участь уготована Джоан, Сэму и остальным студентам...
Генри повели к вертолету. Пока Джоан оставалась в заложниках, профессору приходилось покорно ждать любой возникшей возможности. Пересекая замусоренную полосу, он мысленно перенесся к их последней минуте вместе, вспомнил запах ее волос, прикосновение кожи, когда Джоан шептала ему на ухо, тепло ее дыхания на шее. У него взмокли ладони, когда он представил, какая опасность нависла над этой женщиной. Нет, с ней ничего не должно случиться. Ни сейчас, ни позже. Надо найти способ ее освободить.
Когда Генри дошел до поджидавшего их вертолета, аббат Руис так и сиял.
— Мы отправляемся, профессор Конклин, — прокричал он и вскарабкался в кабину. — К вашим руинам.
Генри покоробило такое добродушие. Следом за аббатом его впихнули в вертолет. Профессор занял кресло рядом с руисом.
Тот грузно подался вперед, беседуя с пилотом, который показывал на радиопередатчик. Потом, уже без улыбки, обернулся к Генри.
— Похоже, все усложняется.
У профессора сильнее забилось сердце.
— Что вы имеете в виду?
— Ваш племянник связывался с лагерем. Кажется, у фотографа из «Нэшнл джиографик» большие неприятности.
Генри вспомнил, как Филипп рассказывал о ранении Нормана. Ему не дали выяснить все подробности, и он знал только, что фотографу нужна медицинская помощь.
— Что случилось?
Аббат начал выбираться из вертолета.
— Наш план изменился, — озабоченным тоном сообщил он. — Мне нужно достать еще горючего, чтобы хватило до самых раскопок. Без посадки.
Генри схватил его за руку.
— Что происходит?
Один из охранников сбросил руку профессора, освобождая аббата. Однако тот ответил:
— Похоже, ваш племянник считает, будто инки собираются принести фотографа в жертву.
Генри вздрогнул. Аббат Руис похлопал его по колену.
— Не беспокойтесь, профессор Конклин. Фотографа нам уже не спасти. Но мы попадем туда прежде, чем убьют остальных.
Придерживая над головой шляпу, великан нырнул под вращающиеся вхолостую лопасти.
Стиснув кулаки, Генри откинулся на спинку сиденья. Кровавые ритуалы. Он даже не учел их возможность, но, принимая во внимание религиозные обряды инков, должен был учесть! Сэм и остальные студенты попали в дьявольские тиски: с одной стороны — инквизиция, с другой — затерянное племя инкских воинов...
Из окна было видно, как аббат показывает пилоту поднятый большой палец, а партизаны подкатывают к вертолету две запасные бочки горючего.
Прищурив глаза, Генри догадался, что, меняя план, аббат руководствуется вовсе не добротой душевной. Если Сэм с остальными погибнут, месторождение Sangre может потеряться на целые века. Аббат Руис не собирался рисковать. В руки улыбающегося чилийца перекочевали еще две пачки банкнот.
Корпум вертолета вздрогнул: запасные бочки с горючим заняли свое место. Аббат поспешил обратно в кабину.
Генри откинул голову назад, и из его горла вырвался сдавленный стон.
Время пошло — для всех них.
Мэгги следила за тем, как Сэм меряет комнату шагами, словно бык, ожидающий выхода на арену. Сэм сжал шляпу так, что побелели костяшки пальцев, и время от времени хлопал ею по бедру. Как только их одежду постирали и высушили, он сразу же переоделся в джинсы и жилетку. Мэгги догадывалась, что Сэм сделал это от досады и злости на инков.
Хотя девушка понимала его, они с Деналом остались в той же свободной одежде, не желая обидеть хозяев.
Весь день Сэм пытался уговорить шамана, чтобы их впустили в храм или вернули Нормана назад. Камапак отвечал одно и то же. Теперь Сэм и сам мог это перевести: «Нельзя». Понятия не имея, где скрыт священный храм, ребята не могли строить планов по спасению. Лесистая долина простиралась на тысячу акров. Студентам оставалось лишь уповать на милость инков.
— Я связался с Филиппом и описал ему наше положение, — задыхаясь, проговорил Сэм. — Но какой от него толк?
Мэгги шагнула вперед и, схватив его за руку, остановила бесцельное хождение.
— Успокойся, Сэм.
В его глазах застыло чувство вины и отчаяние.
— Это все из-за меня. Не надо было оставлять его одного. О чем я только думал?
— Они приняли нас в свое племя, со всей теплотой. Откуда ты мог знать?
Сэм покачал головой.
— Все равно нужно было подстраховаться. Сначала Ральф... теперь вот Норман. Если бы я только... если бы только...
— Что? — спросила Мэгги, крепко сжимая его руку. Девушке нужно было, чтобы он ее выслушал. Его самобичевание не приносило пользы никому. — Ну что бы ты сделал, Сэм? Если бы ты оказался рядом с Норманом, когда за ним явились инки, как бы ты, по-твоему, сумел их остановить? Любое сопротивление привело бы к тому, что перебили бы всех нас.
Сэм вздрогнул, его взгляд прояснился.
— Что же нам делать?
— Пользоваться мозгами, вот что делать. Надо хорошенько подумать. — Мэгги отпустила Сэма, надеясь, что теперь он ее выслушает. — Во-первых, по-моему, они вовсе не собираются причинять нам вред. Норман ранен, поэтому его и забрали в храм. Мы все здоровы.
— Возможно... — Сэм посмотрел на Денала. Стоя возле камышовой циновки, тот выглядывал на улицу. Сэм понизил голос. — Но как насчет него? Они забирают туда и детей.
— Денал не ребенок. Для инков он уже взрослый. Вряд ли ему грозит опасность.
Но ты замечала, как они на него смотрят, когда он проходит мимо? Как будто с любопытством и смущением.
Мэгги кивнула. «И еще с опаской», — молча добавила она. Но ей не хотелось расстраивать Сэма еще больше.
Денал бросил с порога:
— Сюда идут.
Мэгги тоже услышала, как кто-то, не таясь, приближается. За стенами их укрытия звенели взволнованные голоса. Некоторые пели.
Сэм подошел к Деналу.
— Что там творится?
Мальчик пожал плечами, но Мэгги заметила, как его пальцы, придерживавшие камышовую циновку, задрожали. Сэм обнял его одной рукой за плечо, а в другую взял винчестер. Вооружившись, он отодвинул циновку и шагнул за порог с готовностью принять бой.
Мэгги поспешила к товарищам, не желая, чтобы Сэм сгоряча наломал дров.
Солнце совсем ушло за горизонт. Пока они думали о спасении Нормана, на деревню опустилась ночь. Повсюду зажигались яркие, словно звезды, факелы, а сверху светила полная луна.
Соседняя площадь постепенно наполнялась инками. Некоторые несли факелы, другие высекали искры, ударяя кусочками кремня. Послышалась ритмичная барабанная дробь, и стайка женщин принялась танцевать. В середине площади внезапно вспыхнул костер.
— Опять праздник, — заметила Мэгги.