Птраси взглянула на маску.
— Я масок не ношу, — безразличным тоном ответила она.
— Думаю, вашему величеству будет приятно надеть маску верховной власти, — с улыбкой произнес Куми.
— Нет, — отрезала Птраси.
Улыбка Куми слегка покривилась. Нелегко мириться с новым подходом. Вряд ли Диосу приходилось сталкиваться с подобным сопротивлением.
Тогда Куми решил пойти в обход. Обходные маневры не раз выручали его, и он не собирался от них отказываться. Почтительно и осторожно положил маску на сиденье.
— В этот Первый Час, — изрек он, — вашему величеству надлежит свершить Обряд Ябиса, а затем дать всемилостивейшую аудиенцию военачальникам Цорта и Эфеба. Обе стороны просят разрешения пересечь территорию царства. Вашему величеству следует запретить им это. Затем последует Второй Час, когда…
Птраси барабанила пальцами по ручкам трона.
— Я хочу принять ванну, — заявила она наконец, вставая.
Куми слегка пошатнулся.
— В Первый Час, — повторил он, не в состоянии придумать ничего другого, — вашему величеству надлежит свершить…
— Куми!
— Да, о высокородная царица?
— Заткнись.
— …Обряд Ибиса, — простонал Куми.
— Не сомневаюсь, с этим ты и сам справишься. Ты вообще похож на человека, который все делает сам, — язвительно добавила Птраси.
— Главнокомандующие Цорта…
— Скажи им… — начала было Птраси и, помедлив, продолжила: — Что они могут пронести свои армии через наше царство. И тот, и другой. Оба. Понятно.
— Но, — Куми наконец удалось осмыслить то, что он услышал, — тогда они опять окажутся друг против друга.
— Вот и хорошо. А потом вели купить несколько верблюдов. В Эфебе есть торговец, у которого хороший товар. Но первым делом проверь зубы. Ах да, и еще попроси капитана «Безымянного» заглянуть ко мне. Он недорассказал мне, что такое «независимый порт».
— Пригласить его к вам в ванну, о царица? — слабым голосом проговорил Куми.
Он не мог не заметить, как буквально с каждой фразой интонации Птраси менялись: наследственность каленым железом выжигала наносное воспитание.
— В этом нет ничего страшного, — оборвала его Птраси. — И проследи насчет водопровода. Главное — трубы.
— Для ослиного молока? — спросил Куми. Это был поистине глас вопиющего в пустыне[30].
— Куми, заткнись, а?
— Слушаюсь, о королева, — произнес Куми. Вид у него был прежалкий.
Да, он хотел перемен. Но не меньше ему теперь хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему.
Солнце совершенно самостоятельно опустилось за горизонт.
Красный свет осветил трех представителей династии Птаклюспов, склонившихся над чертежами…
— Мост. Это называется мост, — пояснил Птаклюсп 2-б.
— Что-то вроде акведука? — спросил Птаклюсп-старший.
— Только наоборот, — ответил 2-б. — Вода — внизу, люди — сверху.
— Ну, тогда царю, то есть царице, это не понравится, — заявил Птаклюсп. — Царская семья всегда была против того, чтобы перегораживать священную реку всякими там плотинами и запрудами.
2-б торжественно взглянул на отца.
— Она сама предложила, — сообщил он. — И милостиво добавила, чтобы мы обязательно предусмотрели место, откуда люди будут бросаться камнями в крокодилов.
— Так и сказала?
— Большими острыми камнями.
— Ну и ну, — только и нашелся ответить Птаклюсп. А потом повернулся к другому сыну. — Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Отлично, папа, — сказал 2-а.
— Ну… — Птаклюсп поискал нужное слово. — Может, голова болит или кружится?
— Никогда не чувствовал себя лучше, — успокоил 2-а.
— Вот только насчет цены ты не спросил, — озаботился Птаклюсп. — Я подумал, может, ты еще чувствуешь себя пл… больным.
— Царица пожелала, чтобы я ознакомился с состоянием финансов, — поделился 2-а. — От жрецов, сказала она, помощи не жди.
Пережитое не наложило на него болезненного отпечатка, разве что в нем появилась весьма полезная склонность идти напрямик. Улыбка не сходила с лица Птаклюспа 2-а, в то время как про себя он обдумывал новые тарифные сетки, взимание платы за стоянку в порту и сложную систему дополнительных пошлин, которая в самом скором времени должна будет нанести чувствительный удар проходимцам из Анк-Морпорка.
А Птаклюспу-старшему представлялся растянувшийся на сотни миль, девственный — без единого моста — Джель. Кругом сколько обработанного камня — сотни тонн ценнейшего материала… И кто знает, может, на одном из этих мостов найдется местечко для пары статуй? Одна у него уже есть на примете.
— Ну, ребята, — гордо произнес он, обнимая сыновей за плечи, — вот вам и квант!
Заходящее солнце не забыло осветить и Диля с Джерном, хотя на них лучи падали сквозь окна в крыше дворцовых кухонь. Учитель и ученик забрели сюда без всякой особой причины. Уж слишком пустой казалась бальзамировочная. Это действовало угнетающе.
Повара и поварята крутились вокруг, с уважением поглядывая на непроницаемо мрачных бальзамировщиков. Даже в лучшие времена представители этой профессии не отличались общительностью и с трудом заводили знакомства. К тому же поварам надо было готовиться к коронационным торжествам…
Диль и Джерн сидели среди всеобщей суеты и гомона за кувшином пива и размышляли о будущем.
— Думаю, — сказал Джерн, — теперь Глюэнде не составит труда переговорить с отцом.
— Верно, мальчик, — устало ответил Диль. — Вот где дорога в будущее. Чеснок всегда будет пользоваться популярностью.
— У, чертово семя этот чеснок, — с неожиданной свирепостью проговорил Джерн. — Ковыряйся с утра до вечера в земле. Что мне нравилось в старой работе, так это контакт с людьми, все время новые лица.
— Все, пирамид больше не будет, — сердито проворчал Диль. — Так сказала сама царица. Хорошо ты поработал, мастер Диль, сказала она, но я эту страну, хочешь не хочешь, за уши затащу в Столетие Летучей Мыши.
— Кобры, — поправил его Джерн.
— Что?
— Столетие Кобры.
— Подумаешь, разница… — буркнул Диль и, окончательно поникнув, уставился в кружку.
«Вот вам еще одна напасть, — подумал он. — Сиди теперь, вспоминай, какой сегодня век».
Он посмотрел на поднос, где лежали канапе. Мода, новинки… Сплошные бездельники вокруг…
Он взял с блюда оливку и стал машинально вертеть ее в пальцах.
— Не скажу, что так уж тоскую по старой работе, — произнес Джерн, попивая пиво, — но вам-то есть чем гордиться, учи… Диль. Когда все ваши клиенты… да, было на что посмотреть.
Не отрывая глаз от оливки, Диль сонно порылся среди заткнутых за пояс ножей и вытащил самый маленький, для тонкой работы.
— Так что вам-то, конечно, жаль, что все кончилось, — продолжал Джерн.
Диль повернулся к свету и тяжело, сосредоточенно засопел.
— Ничего, перемелется, — успокоил Джерн. — Главное, камень с души снять…
— Положи куда-нибудь косточку, — велел Диль.
— Что?
— Положи куда-нибудь эту косточку, — повторил Диль.
Джерн пожал плечами и взял у него косточку.
— Так, так… — сказал Диль, внезапно воодушевляясь. — А теперь подай-ка мне кусочек красного перца…
Солнце озарило и дельту — бескрайний мирок тростниковых зарослей и топких берегов, вдоль которых Джель откладывал ил, собранный со всего континента. Болотные птицы плавали и ныряли в густой чаще стеблей, и мириады мошек роились над покрытой рябью водой. Здесь, по крайней мере, время текло непрестанно, поскольку дважды в день в дельту врывалась холодная, свежая вода прилива.
Пенистый бурун прокладывал себе дорогу сквозь гущу тростников.
Разбросанные по воде намокшие древние повязки, словно доисторические змеи, извивались и таяли без следа.
— ПЕРВЫЙ РАЗ СТАЛКИВАЮСЬ С ПОДОБНЫМ.
— Извините, это не наша вина.
— И МНОГО ВАС ТАМ?
— Боюсь, около полутора тысяч.
— ОЧЕНЬ ХОРОШО. ПОЖАЛУЙСТА, ВСТАНЬТЕ ВСЕ В ОДНУ ОЧЕРЕДЬ.
Верблюдок лежал, уставясь на пустые ясли.
Это означало уменьшение основного понятия «сено», содержащее произвольные величины в интервале от ноля до К.
Итак, сено в яслях отсутствовало. Это можно было рассматривать как его отрицательное наличие, но разница между понятиями «ноль сена» и «минус сено» не представляет особого интереса для пустого желудка.
Верблюдок пытался подойти к проблеме и так и этак, но ответ получался неизменно один. Классическое простое уравнение. В нем крылись своеобразная прозрачность и изящество. Но в данный момент Верблюдок не мог оценить это уравнение по достоинству.
Он чувствовал себя вконец измученным и выдохшимся. Впрочем, ничего необычного в этом не было, поскольку таково нормальное состояние всех верблюдов. Скорбно и терпеливо он опустился на колени, пока Теппик упаковывал дорожную суму.
— В Эфеб мы не поедем, — сообщил он, обращаясь к верблюду, потому что других собеседников рядом не было. — Переправимся через Круглое море, заглянем в Щеботан, а может, махнем через Овцепики. На Диске столько разных стран. Возможно, нам даже удастся заглянуть в затерянные города. Думаю, тебе это понравится.
Пытаться подбодрить верблюда — пустое дело. С таким же успехом можно швырять меренги в черную дыру.
Дверь в дальнем конце конюшни распахнулась, и появился жрец. Вид у него был встрепанный. Сегодня жрецам пришлось исполнить множество самых непривычных поручений.
— M-м… — начал он. — Ее величество приказала вам не покидать царство.
Жрец кашлянул.
— Каков будет ответ?
— Ответа не будет, — покачал головой Теппик, немного поразмыслив.
— Могу ли я передать, что позднее вы посетите ее? — с надеждой в голосе спросил жрец.
— Нет.
— Вот сам бы ей так и сказал, — угрюмо буркнул жрец и бесшумно выскользнул.
Немного погодя появился Куми, щеки его пылали.
— Ее величество просит вас не покидать царство, — известил он.