– Нет, – тихо проговорила девушка. – Между твоим дядей и генералом было заключено соглашение на многие годы. Я часть этого соглашения и продолжаю работать на твоего дядю после смерти генерала. А иначе как бы я жила? Генерал оставил мне все, кроме денег.
– Какова была роль Анжело во всем этом? – спросил я.
– Мы были партнерами последние пять лет. Ему нужен был доверенный человек, говорящий по-испански.
– Вы были любовниками? – продолжал допрашивать я.
– Пожалуй, нет. Я бы сказала, что, скорее, это походило на партнерство в бизнесе. Да, мы занимались любовью время от времени, но это ни для одного из нас ничего не значило.
– А мой дядя знал об этом?
– Да. Мне было семнадцать, когда мой генерал впервые привез меня в Нью-Йорк.
– И ты все это время возила кокаин?
– Все было предусмотрено и отлажено с обеих сторон – и в Лиме и в Нью-Йорке. Я была отличным курьером. Сперва я ездила в школу, а потом как модель от самых крупных агентств.
– Почему ты мне ничего не рассказала?
– Я не могла. Я не знала, насколько ты посвящен, поэтому и молчала. Анжело ведь тоже тебе ничего не рассказывал.
Я отрицательно покачал головой.
– Господи! А капитан, он тоже принимал в этом участие?
– Да. Одной из его обязанностей было охранять тебя в аэропорту. Ты помнишь, как он вошел следом за тобой в туалет?
Я кивнул.
– Хорошо, что он успел. Это я увидела, что Винсент идет за тобой, и предупредила капитана.
– Так ты знаешь, что там произошло?
– Да, твой дядя сказал мне сегодня утром, когда я с ним разговаривала.
– Что еще рассказал тебе мой дядя, когда ты с ним разговаривала сегодня утром?
– Он сказал, чтобы я позвонила капитану и поручила ему переправить коку человеку по имени Очоа в Медельин. Именно ему должен был доставить коку Анжело.
Она взяла сигарету с ночного столика в глубоко затянулась.
– Я ему сказала, что все тебе расскажу. Он никак не отреагировал и только велел, чтобы ты позвонил ему в два часа.
– Не знаю, хочу ли я с ним говорить.
– Но он же любит тебя. И ты ему нужен. Особенно теперь, когда Анжело нет.
Я молчал.
– А как же я? У нас ведь были особые отношения. Ты мне нужен.
Мы посмотрели друг на друга, и я заметил слезы в ее глазах.
– Для меня все потеряло смысл. Ты как-нибудь справишься, а вот я не знаю, как жить в твоем мире.
– Но у тебя должно быть хоть какое-то чувство ко мне, – сдавленным голосом проговорила она, – ну, если не ко мне, то хотя бы к твоему дяде. В конце концов, он же тебе родня.
– Родня не принесла мне ничего, кроме горя. Передай моему дяде, если он захочет поговорить со мной, я буду на старой квартире моего отца.
Я быстро отвернулся, чтобы она не заметила моих слез, взял чемодан и вышел.
Глава 12
Квартира моего отца находилась всего в десяти минутах езды от отеля «Пьер». Таксист вез меня по Пятьдесят девятой улице, потом мы с запада объехали Центральный парк и выехали к Семидесятой улице. Отец жил в старом многоквартирном доме, который был совсем не похож на новые дома Ист-Сайда. Квартира располагалась на одиннадцатом этаже. Там были высокие потолки, две спальни, гостиная, столовая, кухня и две ванные. Отец купил ее после того, как умерла моя мать. Он не мог оставаться в доме, в котором прожил почти всю жизнь вместе с ней. Когда он переехал в эту квартиру, то устроил вторую спальню для меня, хотя заранее знал, что я буду проводить большую часть времени в школе, вдали от дома.
Барни, швейцар, поздоровался со мной, когда я вылезал из машины, и подхватил мой чемодан.
– Добро пожаловать домой, мистер Джед.
Я расплатился с водителем и вошел. Он всегда называл меня «мистер Джед», с того самого времени, как мы сюда переселились. Мне тогда было двенадцать лет.
– Как поживаешь, Барни?
– Потихонечку, мистер Джед, – ответил он, провожая меня до лифта. – Артрит совсем замучил, но я умею с ним управляться.
– Вот и хорошо.
Я дал ему десять долларов на чай. Он поставил чемодан в лифт в моим ногам в нажал кнопку моего этажа.
– В квартире все в порядке. Уборщица приходила только вчера.
– Спасибо.
Дверь лифта закрылась. Войдя, я бросил чемодан прямо в коридоре. Барни был прав, квартира содержалась в чистоте и порядке, только было немного душновато. Я вошел в гостиную и распахнул окно. Воздух из Центрального парка освежил комнату. Я взял чемодан и пошел к себе. Здесь я тоже открыл окно и залюбовался парком. Издалека были видны башни «Шерри Нидерланды», а рядом, на Пятой авеню, верхние этажи отеля «Пьер».
Лучше на душе у меня не стало. Я разложил вещи и швырнул чемодан на пол в кладовке. Потом снял пиджак, бросил его на стул и, взяв дипломат, вышел в столовую и поставил его на стол.
Открыв чемодан, я убедился, что деньги – семнадцать тысяч долларов – на месте. Из внутреннего кармашка я достал паспорт Анжело, его портмоне с кредитными карточками и водительскими правами. Из отделения на молнии вынул часы «Роллекс». Некоторое время я рассматривал их. У них был темно-синий циферблат и бриллианты у цифр двенадцать, шесть и девять. У цифры «три» находился календарь. Я перевернул часы, на крышке была выгравирована надпись: «Моему любимому сыну Анжело. В день, когда ему исполнился 21 год. От папы».
Я полошил часы назад. Я все еще сердился на дядю, ведь он тоже принимал участие в обмане. Но он был братом моего отца, а Анжело был моим двоюродным братом. И, хотел я того или нет, они были моими родственниками. Родня.
Я закрыл дипломат, отнес его в гостиную и положил на отцовский письменный стол. На краю стола стояла большая серебряная рамка с двумя фотографиями, на одной был мой отец, на другой мать. Я долго смотрел на них. Мне было девять лет, когда умерла мама, и я всегда испытывал вину за то, что плохо ее помнил. Я посмотрел на отца. Странно. Впервые я осознал, как он был похож на дядю.
Я глубоко вздохнул, вышел на кухню, достал с полки бутылку Курвуазье и щедро плеснул в бокал. Коньяк обжег мне горло. Я почувствовал тепло, но лучше мне не стало.
Сев за письменный стол, я сделал еще один большой глоток и взялся за телефон. Я не знал номера телефона Альмы, поэтому я просто позвонил в отель.
Голос телефонистки был стандартно любезным и бодрым.
– Мисс Варгас нет дома.
– Она не сказала, когда вернется?
– Нет, сэр.
– Тогда передайте ей, пожалуйста, что звонил мистер Стивенс, мой номер…
Телефонистка не дала мне договорить.
– Она просила передать вам, сэр. Она хотела, чтобы вы знали, что она уехала во Францию сегодня днем.
– Спасибо.
Я положил трубку, на минуту задумался, посмотрел на фотографию отца.
– Что же мне теперь делать, отец?
Но фотографии, к сожалению, не разговаривают. Отец улыбался, мудро глядя на меня. Я отпил еще глоток коньяку и долго вглядывался в фотографию. Может быть, я слишком много выпил, но мне стало казаться, что он все больше и больше походит на своего брата. Зазвонил телефон, и я поднял трубку.
– Алло.
– Мистер Джед, это Барни. Здесь ваш дядя, мистер Ди Стефано.
– Хорошо, Барни. Пусть войдет.
Я поставил бокал с коньяком на стол и пошел в коридор открывать дверь. Я ждал в дверях, пока он не вышел из лифта. За ним показались два телохранителя. Все двинулись ко мне. Я поднял руку, жестом показывая, чтобы они остановились.
– Они пусть останутся. Я хочу поговорить с вами наедине.
Он махнул рукой, и они остались в коридоре. Я отступил на шаг, пропуская его в квартиру, и закрыл дверь.
Мой дядя был сильным мужчиной, и, прежде чем я успел повернуться, он заключил меня в объятия и расцеловал в обе щеки.
– Сынок!
– Дядя!
Он потянул носом.
– Что ты пьешь?
– Только немного коньяку. Хотите присоединиться?
– Нет. Ты же знаешь, я никогда не пью раньше шести.
– Я забыл, – сказал я и провел его в гостиную, где стоял открытый дипломат. – Это все, что осталось от Анжело.
Он молча смотрел на вещи.
– Это все принадлежало Анжело. Осталось семнадцать тысяч долларов.
Я открыл кармашек.
– Вот водительские права, паспорт и кредитные карточки.
Потом расстегнул молнию и достал часы Анжело.
Он медленно взял их в руки, повернул к себе надписью и тяжело, надрывно заплакал. Грудь его вздымалась от рыданий, из глаз текли слезы и скатывались по щекам.
Я обхватил его вздрагивающие плечи и обнял, усадив в кресло у письменного стола. У меня дрожал голос.
– Мне очень жаль, дядя Рокко. Мне действительно очень жаль.
Он закрыл лицо руками.
– Я все никак не мог поверить. Не мог. Пока не увидел вещи.
– Пожалуйста, дядя Рокко. Надо быть стойким. Он покачал головой, не отрывая рук от лица.
– Мой красавец-сын погиб. Пропал. И теперь у меня нет сына. Нет наследника, плоти от плоти, крови от крови моей. Что я наделал!
– Вы ни в чем не виноваты. Вы всегда его так любили.
Он посмотрел на меня.
– Я должен был его остановить. Я говорил ему, чтобы он не ехал. Я сказал: «Я против того, чтобы ехал Джед», но он должен был все сделать по-своему. Он сказал, что, если он не поедет, то никто не будет его уважать и он всегда будет жить в моей тени.
Я молчал, не зная, что ответить. Он снова посмотрел на меня.
– Он очень мучился перед смертью?
– Нет. Все было кончено в одну секунду. Дядя медленно кивнул головой.
– Благодарение Господу за это. Слава Богу, что ты был там рядом с ним. Хоть кто-то из родных.
Я вспомнил, как поддерживал его голову. «Родня», – сказал я и убил его. Я взглянул на дядю.
– Да, рядом была родня. Дядя уже успокоился.
– Я закажу мессу.
– Хорошо.
– Ты придешь?
– Да.
– Теперь ты будешь моим сыном и наследником, – сказал он, беря меня за руку.
Я не отпустил его руку.
– Но я не Анжело. Я совсем не такой, как он. Я не умею жить в этом мире.
– Ты будешь богатым. У тебя будет больше денег, чем тебе может присниться. Ты уже сейчас получишь двадцать миллионов от Анжело. В своем завещании он оставил их тебе. Ты был его единственным наследником.