Пернатый продолжал работать кулаками, ожесточенно, но беспорядочно, и, если бы не дружки, ему пришлось бы худо. Ситуацию спасло вмешательство Квартиры 40. Ударом наотмашь он вырубил троих, когда же добрался до Швейцарчика, чей нос был полностью свернут к левой скуле, заорал на него с такой яростью, что тот оцепенел. Как обычно бывает в затяжных потасовках, в драку ввязываются и те, кто не имеет к ней никакого отношения, и уже ничего не разобрать, потому что все против всех, а это значит, что скоро конец. Где-то в чреве трибун раздался свисток арбитра, призывающий к продолжению матча, и людской ком, превратившись в реку, снова потек, но в обратном направлении. В опустевшем коридоре перед туалетом остались Пернатый с дружками, да какой-то зазевавшийся разносчик чипсов и напитков, сложенных в висевший на шее короб. “Пятнадцать минут уже прошли?!” – единственное, что смог сказать Пернатый.
Квартира 40 вытащил на улицу Пернатого и Молочника, доставил их на машине в Конокал, после чего исчез. Они напоминали двух детей, которые подрались в школе и ждут, что их за ухо поведут к директору. Молочнику достался удар в лицо, у него была разбита губа. Пернатый чувстовал, как пульсирует щека, а правый глаз вообще не открывался. Только последний идиот мог наломать таких дров, теперь ему точно не поздоровится. Его поступок не был санкционирован, он не останется безнаказанным. План сработал. Пернатый попадет туда, куда так стремился, и теперь нужно лишь хорошо разыграть последнюю карту.
Журавль благодаря Квартире 40 был уже в курсе и ждал их на том самом месте, где разговаривал с Пернатым. Он не злился, не помахивал ремнем, как отец или старший брат, узнавший о драке. Он просто достал пистолет и ударил им Пернатого по лицу: “Какого черта? Куда ты лезешь?! Кто тебя просил?!” Перед лицом Пернатого покачивалось дуло револьвера. Самая деликатная его часть. “Куда? Куда ты лезешь?!” – повторял Журавль, повышая тон. Этот Пернатый действительно его достал! Журавль все твердил свой вопрос, крутил пистолетом то перед Пернатым, то перед Молочником и не слышал металлического звука, идущего откуда-то сверху. Дон Витторио стоял на балконе и стучал кольцом о перила. “Куда ты лезешь?!” – не унимался Журавль. Но провинившиеся не смотрели ни на него, ни на пистолет; их взоры были прикованы к балкону. Дону Витторио пришлось крикнуть: “Эй! Эй!”, чтобы Журавль наконец понял. Узнав голос Архангела, Журавль спрятал оружие и вернулся в дом, на ходу бросив подросткам: “Ни с места!” Но те и не думали убегать, стояли, задрав головы, покорно, как овечки.
Вскоре дон Витторио сам лично спустился вниз. Это было небезопасно: если узнают, что он нарушил правила домашнего ареста, он мигом окажется за решеткой. Особенно если учесть, с каким трудом этот домашний арест ему достался. Однако он хотел спуститься и спустился, выждав немного, чтобы Журавль предупредил секьюрити и те бдили в оба.
– Журавль и Пернатый, – начал Архангел, – да у нас больше крыльев, чем в аэропорту Каподикино[24].
У Пернатого не было никакого желания шутить, и все же он улыбнулся.
– Знаю, что ты защищал Габриэле, что его и мертового травили в интернете. – Он взял Пернатого за плечо и повел к подвалу. Там была низкая железная дверь, Архангел достал из кармана ключ и открыл ее. Прикрепил шланг к крану, взял руку Пернатого и поднес к воде. Аккуратно и бережно отмыл от крови сначала правую, затем левую руку – костяшки на левой опухли больше, но были разбиты не так сильно. – У тебя был гребень? – Пернатый не понимал, о чем речь, однако не мог ответить “нет”, а переспросить стеснялся. В присутствии Архангела его охватила робость. Он и дон Вито в темном и тесном подвале, так близко, что Пернатый чувствовал запах его одеколона. Архангел повторил: – У тебя был гребень? Гребень, или как вы его называете? Кастет.
Пернатый покачал головой и ответил:
– Нет, я сделал перстни из монет.
– А, ну да, холодное оружие под запретом. Я в твои годы немало рож гребнем разбил. – Помолчал и закрыл кран. Вытер руки тыльной стороной о брюки и продолжил: – Спасибо, что защитил Габриэле. Эти мерзавцы, они и мертвому ему не дают покоя. Но почему ты сначала не спросил меня? Я бы тебе объяснил, как с ним расправиться. Не добив его, ты даешь ему возможность и дальше вредить тебе. Но, может, он тебе дорог?
– Нет, как раз наоборот.
– Тогда почему ты его не убил? Почему не пришел ко мне?
– Потому что Журавль никого к вам не подпускает.
– Здесь вы все мне как дети.
Вот он, нужный момент. Весь это бардак был устроен для того, чтобы оказаться здесь, рядом с доном Витторио. Сейчас или никогда.
– Дон Вито, я хочу кое о чем вас попросить.
Босс молчал, словно приглашая Пернатого высказаться.
– Можно вас кое о чем попросить?
– Я жду.
– Николас, парень Системы из Форчеллы, тот самый, который меня реально спас, когда эти, из банды Капеллони, в меня стреляли, хочет поговорить с вами. Он сказал, что это срочно, но не сказал о чем.
– Пусть приходит, – ответил Архангел. – Передай ему, я пришлю человека, он объяснит, что надо делать. Через пару дней на площади Беллини пусть ждет вестей.
– Спасибо, дон Витторио! – Пернатый, не веря в реальность происходящего, согнулся в поклоне до самой земли. Дон Витторио потрепал его по щеке, как дед родного внука, и они вышли на свет. Журавль ждал их, заложив руки за спину, не скрывая злости. Молочник удивленно смотрел по сторонам. “Как я сюда попал?” – будто спрашивал он себя.
– Будьте здоровы, парни, – сказал Архангел и направился к подъезду. Сделав несколько шагов, обернулся: – Слышь, Пернатый, пятьдесят процентов.
– То есть? Дон Вито, не понимаю… – Пернатый был уже на парковке и мечтал, чтобы эта история поскорее закончилась, тогда он засядет на неделю дома и будет смотреть все сезоны “Людей Икс”.
– Пятьдесят процентов.
– Дон Вито, простите, но я вас не понимаю…
– А что я тебе говорил? Вы здесь все мне как дети, и один из моих сыновей так рискует своей жизнью. Не потому ли один придурок спасает его от пули и не хочет ничего взамен?
Пернатый прищурил здоровый глаз, силясь понять, куда клонит Архангел.
– Естественно, он разрешил тебе работать в своем районе. Естественно, ты можешь сбывать там наш товар. Пятьдесят процентов от выручки положишь сюда. – И он похлопал себя по карману брюк. – Еще тридцать отдашь перекупщику. Остальное можешь оставить себе. Он предложил тебе серьезную сделку, настолько серьезную, что ты подстроил всю эту историю с Габриэле. Отомстить, вернуть мне доброе имя – вот что я жду, Пернатый.
Что же получается? Что Пернатый остается ни с чем? Раньше все, что он получал на чужой территории, он оставлял себе, достаточно было отдать тридцать процентов перекупщику, в чьих руках сосредоточен сбыт в Конокале. Теперь же придется отстегивать и дону Витторио. Пернатый понуро опустил голову, но тут же встрепенулся, заметив перед собой длинную тень Журавля.
– Деньги отдавать мне раз в два месяца, – сказал он. – Если узнаю, что злоупотребляешь моим доверием, рассержусь. Все “кирпичи” будут посчитаны. Заныкаешь, отрежу яйца.
– Зря меня Уайт тогда не пришил на месте, – прошипел Пернатый, садясь на “Веспу”.
Журавль посмотрел на него, как на бездарного ученика, которого лучший в мире учитель не может ничему научить:
– Ты понимаешь, что дон Витторио спас тебя, засранец.
Пернатый опять ничего не понял.
– Засранец, – повторил Журавль, – если они разрешат тебе свободно работать в Форчелле, ты поднимешься, и тогда два пути: тебя уберут парни из Конокала, чтобы самим сбывать в центре, либо начнут искать поддержку, чтобы занять центр, и уйдут отсюда. А если перестанут покупать товар здесь у нас, мне лично придется тебя убрать. – Журавль ушел, а Пернатый остался на парковке, его распухший синяк под глазом казался совершенно черным на бледном лице.
Подходил к концу этот нелегкий день. Пернатый достал из кармана смартфон. Куча пропущенных звонков от мамы и столько же от Тоторе, перекупщика. Тот узнал, что после стадиона Пернатый оказался у Архангела, и хотел услышать подробности. В первую очередь его интересовало, кто будет платить за косяки Пернатого.
“Все в порядке”, – отправил сообщение матери.
“Все в порядке”, – отправил сообщение Тоторе.
“Все в порядке”, – отправил сообщение Марадже.
“Все в порядке” – универсальный ответ. Как будто все идет как надо. “Все в порядке” – матери, обеспокоенной, куда делся сын после матча. “Все в порядке” – Тоторе, посреднику: ничего не придется платить, еще и навар получит. “Все в порядке” – новоявленному главарю, желающему встретиться со старым боссом, для которого игра почти окончена.
“Все в порядке”. Так и должно быть.
Логово
Драго притащил всех в дом на улице Карбонари. Третий этаж изрядно обветшавшего здания, где жильцы практически не менялись. Старый зеленщик и нынешний владелец овощного магазина. Контрабандисты – предки, бандиты – потомки. Там не было новых жильцов, за исключением нескольких африканских сбытчиков, которым разрешили жить с семьями.
Там у Драго была квартира.
– Ее, парни, у нас не отняли. Это часть семьи Стриано, наше добро. Она принадлежала моему деду, Королю, он пускал сюда пожить тех, кто на него работал.
Действительно, в обстановке квартиры чувствовались отголоски прошлого: время остановилось там в восьмидесятые. Или, лучше сказать, законсервировалось. Словно сорок лет назад кто-то накрыл квартиру брезентом, защищая от бега времени, и поднял его только сейчас.
Мебель в этом доме казалась ниже, чем обычно, – столики, диваны, телевизор. Как будто люди, которые там жили всего-то несколько десятилетий назад, были ростом не выше метра шестидесяти пяти. Журнальный столик перед коричневым кожаным диваном мальчишки тут же превратили в подставку для ног. Большой торшер с цветным абажуром стоял между двух коричневых же кресел. И множество шкафов, забитых вещами, каких эти подростки в жизни не видели. Видеокассеты, например, с белой наклейкой, на которой кто-то второпях пометил год и название матча национальной сборной.