— Отчего же, ведь налоги все равно платить не нужно, — сказал Мазур. — Честно говоря, я готов быть вашим «белым охотником» совершенно бесплатно, за бутерброд, глоток воды и благосклонный взгляд…
Сделав личико невинной школьниюы, красотка протянула:
— Ну, кормить я вас обещаю на совесть, а вот насчет благосклонных взглядов — там будет видно… Значит, согласны?
— По рукам, — сказал Мазур.
— Вот только… можно мне взглянуть на ваши документы? Вполне разумная предосторожность…
— Ну что вы, я понимаю, — сказал Мазур, проворно извлекая из внутреннего кармана свою «липу». — В самом деле, разумно…
— Господи, ну и фамилия у вас! — фыркнула она с детской непосредственностью, возвращая бегло просмотренные документы.
— Вот над фамилией я бы убедительно попросил не смеяться, — сказал Мазур проникновенно. — Отличная фамилия, весьма аристократическая. Слышали, кто у нас в Австралии считается аристократами?
— Ага. Потомки каторжников?
— Ну да, а что? — ухмыльнулся Мазур. — Очень престижно, знаете ли, происходить от сосланного когда-то в Австралию каторжника, и чем раньше это с ним произошло, тем престижнее…
— Я читала где-то.
— Между прочим, основатель нашего славного рода угодил в Австралию в первой половине восемнадцатого столетия, — сказал Мазур. — В первой, не во второй. По вашим американским меркам это все равно, что быть потомком пассажира с «Мейфлауэра»…
Она фыркнула:
— Ваше сиятельство, а сидеть-то в вашем присутствии можно?
— Безусловно, — сказал Мазур ей в тон.
— Я надеюсь, ваш славный предок воистину заслужил такое обращение? Другими словами, был чем-то большим, нежели вульгарный карманник?
— О, будьте уверены! — сказал Мазур лихо. — Прапрадедушка был гораздо более серьезным человеком, он, знаете ли, грабил почтовые кареты на пустошах под Лондоном — а это в те времена считалось вполне достойным джентльмена занятием. К сожалению, он увлекся и однажды проткнул шпагой местного судью… вообще-то и это в те времена считалось в порядке вещей, но он имел неосторожность попасться…
— Понятно. А как он поступал с прекрасными пленницами?
— Думается мне, — сказал Мазур, откровенно разглядывая ее, — мой славный предок оправдывал их ожидания…
С тем же личиком невинной школьницы она пожала плечами:
— Ну что ж, родословная, как родословная. Боюсь, мне крыть и нечем. Мои предки были скучными южными плантаторами, хотя и в их размеренной жизни определенно была своя романтика: кровная вражда, негритянки-любовницы, гражданская война… Ладно. Лезьте в машину, меня зовут Бриджит, Бриджит Ройс. Мистер Роберт Ройс, как легко догадаться, почивает там, на заднем сиденье… Хотите за руль?
— Нет, спасибо, — сказал Мазур искренне. — Эти идиоты носятся, как кометы…
— Ну, я уже немного привыкла к здешнему стилю… Поехали?
Мазур забрался на сиденье, поставил сумку под ноги и джип лихо рванул с места.
В голове вновь защелкала невидимая миру вычислительная машинка. В силу той же здоровой паранойи Мазур как-то не особенно доверял очаровательным женщинам, полагая, что от них порой исходит гораздо большая опасность, чем от иных мужчин. И этот его устойчивый пессимизм не на пустом месте родился, а имел основой богатый и печальный жизненный опыт — достаточно вспомнить красотку Мэй Лань, красотку Мадлен, да что там далеко ходить, не далее как сегодня утром едва не лег хладным трупом благодаря усилиям красотки с ангельской внешностью и ангельским имечком. Так что и теперь, чтобы не разочароваться потом, чтобы не влипнуть в неприятности, следовало заранее подозревать свою нанимательницу в чем-то гнусном…
В чем же? В том, что и эта парочка — чьи-то коварные агенты? Не стоит спешить. Согласно теории вероятности, никак ему не могут попасться в течение нескольких дней сразу две очаровательных шпионки подряд. Снаряд дважды в одну воронку не попадает… вообще-то попадает, конечно, и дважды, и трижды, и четырежды — но только при устрашающей плотности огня. Каковой в данный момент вроде бы не наблюдается. Пока условимся считать, что эти двое — те, кем кажутся. Но ушки, разумеется, на макушке…
— Почему вы молчите, Джонни?
Мазур очнулся от нерадостных дум:
— А что я должен говорить?
— Возможно, мой дядя — не эталон моряка, и по нему одному не стоит судить обо всех, но у меня создалось впечатление, что моряк на суше только и делает, что травит байки, хлещет виски и ухлестывает за женщинами…
— Подождите, Бриджит, — серьезно сказал Мазур. — Дайте мне только освоиться в вашей великолепной машине. Будут вам и байки о морском змее и откровенные ухлестывания… Вас это не пугает?
Красотка, на миг отвлекшись от руля, окинула его откровенным взглядом:
— Если что-то меня и пугало в жизни, так это те, кто обещает больше, чем может…
«Хорошо сказано, — подумал Мазур. — А глазенки-то у нас, ох, бесстыжие… Ну да ничего удивительного — скучновато, должно быть темпераментной южаночке с этаким вот сокровищем, что храпит в две норки на заднем сиденье. И не получилось толкового экзотического отдыха, сразу видно, грустно девочке…»
— Джонни, вы правда видели морского змея?
«Вот как тебя сейчас, — мысленно ответил Мазур. — И в парадной форме, и в гидрокостюме».
А вслух сказал:
— Было дело. Однажды даже русалок видывал. Неподалеку от Самоа, прекрасной лунной ночью…
— И какие они?
— Красивые, — вздохнул Мазур. — И совершенно аморальные.
— Ого! Я просто обязана послушать…
Сзади послышалось шумное шевеление, Мазура обдало волной перегара, и меж передними сиденьями показалась опухшая физиономия. Мельком покосившись на нее, Мазур подумал сочувственно: «Эх ты, бедолага, тебе бы сейчас полстакана прозрачной и соленый огурчик следом…»
— Честь имею представить, — сказала Бриджит с легонькой гримаской. — Мистер Роберт Ройс, владелец «Ройс индастриз», звезда строительного бизнеса, председатель пяти благотворительных фондов и вице-президент «Ордена Дубовой Ветви», миллионер, меценат и даже начинающий политик… Бобби, это Джон.
— А он кто? — прохрипел обладатель вышеупомянутых титулов, обдавая Мазура тем самым ностальгическим запахом.
— Наш новый проводник, телохранитель и нянька в одном лице.
Судя по кряхтенью, мистер Роберт Ройс мучительно пытался осмыслить ситуацию, что естественно, получалось у него плохо. В конце концов, он спросил:
— А зачем?
Бриджит терпеливо и ласково пояснила:
— А затем, Бобби, что нам просто необходим кто-то вроде него. Ты, сокровище мое, опять насосался до полного бесчувствия, а тем временем случилась жуткая поломка, мне казалось уже, что с машиной все кончено, и, если бы не Джонни…
— Ш-шерт возьми, — сказал Бобби, ожесточенно скребя в затылке. — Могу я как следует отдохнуть хоть недельку от всех своих заморочек?
— Ну, разумеется, любимый, — с тем же ангельским терпением поддакнула Бриджит. — Кто же тебе запрещает? Бога ради. Я просто хочу сказать, что нам в сложившейся ситуации необходим толковый помощник, с ним гораздо спокойнее… Или тебе жалко двухсот баков?
— Черт с ними, — сумрачно заключил Бобби. — Ладно, Джонни так Джонни… Американец?
— Австралиец, — кратко пояснил Мазур.
— Ага. Кенгуру, бумеранги… Ладно. Значит, Данди по прозвищу Крокодил… Эй, парень, ты не против, если я тебя буду звать Данди?
— Ради бога, — сказал Мазур терпеливо. — А это кто?
— Это такая кинокомедия, — сказал Бобби, дыша убойными ароматами. — Там ваш играет, австралиец… Тебе наверняка понравится. — Он наполовину просунулся меж сиденьями и игриво проблеял: — Бри-иджит…
— Ну?
— Притормози где-нибудь. Джонни пойдет погулять, а мы с тобой малость покувыркаемся…
— Бобби, — терпеливо сказала женушка. — Мы в центре города…
— И что? Подумаешь, вокруг одни макаки… с бумерангами… Я кому говорю?
Он просунулся еще дальше, боком свалившись на колени Мазуру, протянул руку и ловко запустил пятерню жене под блузку, похохатывая и ухая:
— Ух, а что это у нас такое мя-а-конькое? Кругленькое? Тормози, кому говорю! Джонни мальчик взрослый, он погуляет…
Мазура бросило к лобовому стеклу — Бриджит резко затормозила, вытащила мужнину руку, запахнула блузку и выкрикнула уже с непритворной злостью:
— Бобби, черт тебя побери! Мы же разобьемся!
— А ты притормози… — с пьяной настойчивостью тянул законный супруг.
— Да пошел ты! Не время.
— Я жажду любви, милая… Жажду содрать с тебя все и овладеть по праву…
— Вторая стадия, — хладнокровно сказала Бриджит в пространство. — Первая была — алкогольное оцепенение, а эта — жажда любви… Я кому говорю, убери лапы! — и она ловким ударом локтя отшвырнула расшалившегося супруга на заднее сиденье. — Нашел время… Между прочим, там, справа от тебя, непочатая бутылка…
— Я п-понял намек… — сказал Бобби.
И немедленно — Мазур видел в зеркальце заднего вида — ухватил помянутый сосуд, свинтил пробку, присосался совершенно по-русски. Длилось это довольно долго — так что Мазур покосился на свежеиспеченного босса с непритворным уважением.
— Рыбка, птичка, золотце, иди ко мне, — решительно воззвал Бобби, оторвавшись от сосуда с живительной влагой. — Я с тебя все сорву, завалю на сиденье и заправлю, как ты любишь…
— Ага, — сказала Бриджит с сердитым, застывшим лицом. — И если мне очень повезет, я смогу рассчитывать аж на полминуты неземного блаженства…
Мазур скромно помалкивал, твердо зная, что встревать в супружескую ссору — себе дороже. Под любыми широтами дело обстоит одинаково. А вообще-то эта мизансцена многое могла рассказать об отношениях меж супругами — чтобы удостоиться такого взгляда, какой перехватил Мазур, Бобби должен был очень постараться и осточертеть любимой женушке хуже горькой редьки. Такой взгляд, являвший собой убойный коктейль из одних отрицательных эмоций, пожалуй что, и не сыграешь…
— Лапочка!
— Ну, хорошо, — сказала Бриджит, мечтательно улыбаясь. — Я тебя сейчас побалую, золотко, но только если выпьешь все до донышка…