Ее никто не встречал, они со Шмелевым решили не обращаться за помощью в местные органы, потому что Лена собиралась всего лишь поехать в интернат, а там достаточно было ее удостоверения. Но сначала ей нужно было заселиться в гостиницу и подремать хоть пару часов, все равно здесь было еще слишком рано.
В небольшом гостиничном номере Лена сразу прилегла и укрылась теплым одеялом, надеясь уснуть, но сна не было. Вынув телефон, она написала сообщение Филиппу, что добралась, заселилась и собирается в интернат. Нажав «отправить», улыбнулась и подумала, как ошибалась, когда говорила, что в ее жизни не может появиться мужчина, который установит границы и возьмет на себя ответственность. Ей было приятно, что Филипп беспокоился о ней, хотел знать, где она и как себя чувствует. Нет, он не засыпал ее миллионом сообщений и не тревожил частыми телефонными звонками – Лена отлично понимала специфику его работы, потому ей и в голову не приходило ждать или – упаси бог – требовать подобного. Но она постоянно чувствовала, что он думает о ней, и от этого внутри становилось тепло.
Телефон звякнул, оповещая о пришедшем сообщении.
Лена открыла его и прочитала: «Одевайся теплее и не ходи одна поздно. Ф.»
Губы сами собой расплылись в улыбке, Лена почувствовала себя совсем маленькой девочкой, о которой кто-то заботится. Так, как раньше делал это отец.
«Ну, только этого и не хватало! Я перестала усыновлять – и начну, похоже, удочеряться сама», – внутренне рассмеявшись, подумала Крошина, устраиваясь под одеялом поуютнее и чувствуя, что необходимо завести будильник.
Встав с кровати ровно в девять, Лена раздернула шторы и ахнула – вся площадь перед гостиницей была засыпана снегом, свежим, искрящимся тысячами цветных стеклышек.
– Какая же красота… – выдохнула она с неприкрытым восторгом. – Надо непременно пройтись пешком, кажется, нет ветра, а гулять в такую погоду – просто сказка.
Она умылась, немного подкрасилась и, прихватив пуховик и сумку, спустилась в холл, где справа от стойки администратора находился ресторан, в котором накрывали завтраки.
Народа за столами было совсем немного, Лена взяла кофе и рисовую кашу, которую не ела много лет, а сейчас, увидев, захотела до дрожи в коленках, и устроилась за столом у большого витражного окна. Сквозь цветные стекла улица выглядела еще более привлекательной и совсем сказочной – казалось, что сейчас из-за угла вывернут сани со Снежной королевой или появится волшебный козел Серебряное копытце и начнет выбивать драгоценные камни прямо из плиток, которыми выложена площадь.
Каша оказалась необыкновенно вкусной, кофе – ароматным и горячим, и Лена вышла из ресторана, совершенно довольная тем, как начался этот день.
«Наверное, это потому, что я, кажется, влюбилась, – думала Лена, выйдя из гостиницы на улицу и направляясь к стоянке такси. – Потому все и кажется мне волшебным и сказочным, и во всем я начала видеть только хорошее, даже в рисовой каше. Довольно, кстати, странное ощущение, раньше со мной такого не случалось. Возможно, Юлька права, когда говорит, что любовь – это вовсе не страдание и преодоление, а вот такое теплое чувство внутри и мир, раскрашенный в самые причудливые цвета».
На стоянке она увидела несколько машин со значком такси на крыше, села в первое и назвала адрес.
Водитель удивленно взглянул на нее, высунувшись между сидений:
– Вам в интернат?
– Да. А почему вы удивились?
– Вы, похоже, неместная, туда такие нечасто ездят.
– Я по делу, – коротко ответила Лена, огорченная тем, что не в меру любопытный водитель своими вопросами разбил ее волшебное стеклышко, через которое она вот уже несколько часов видела мир, и теперь оно покрылось сеткой трещин.
Доехали быстро, Лена расплатилась и вышла, оказавшись перед старым двухэтажным домом, выкрашенным синей краской. Нажав кнопку звонка на воротах, она довольно долго ждала, когда ей откроют, потом предъявила мужчине в форме охранной фирмы удостоверение и спросила, на месте ли директор.
– Светлана Ивановна у себя, я вас провожу.
Кабинет директора находился на первом этаже, окна выходили в сад, и Лена подумала, что там, наверное, очень хорошо летом, когда все цветет и зеленеет.
Директор, высокая полноватая женщина с короткой стрижкой и совершенно седыми волосами удивленно изучила ее удостоверение и, пригласив к столу, спросила:
– И чем же наше учреждение заинтересовало Следственный комитет такого далекого от нас города?
– Меня интересует ваша воспитанница Анна Веткина.
– Веткина? – нахмурилась директор. – Что-то я не припомню среди своих выпускников такую фамилию.
– Этого не может быть, – Лена назвала дату рождения Анны, – не спешите, вспомните. Она попала к вам в возрасте двенадцати лет после гибели родителей.
– У нас никогда не было такой воспитанницы, – твердо заявила директор. – Я работаю тут уже тридцать пять лет, но не помню среди воспитанников девочку с такими данными.
– Но послушайте… я видела ее документы, в частности – аттестат о среднем образовании, в нем указан ваш интернат.
– Простите. Елена Денисовна, но это какая-то ошибка.
– Я могу поговорить с кем-то из воспитателей, кто работает здесь давно? – настаивала Лена, и этим, похоже, здорово обидела директрису.
Та вздернула брови и проговорила:
– Хорошо. Если вы считаете, что у меня провалы в памяти, можете поговорить хоть со всем персоналом. Но они не скажут вам ничего другого.
– Ваш интернат в городе единственный?
– Да. Есть, правда, еще специализированный, для детей с отклонениями в психическом развитии, он в десяти километрах от Климовска, поселок Сухое. Но там никто аттестатов о среднем образовании не выдает.
– И все-таки я бы хотела поговорить с персоналом, если вы не возражаете.
Директриса только плечами пожала:
– Я не возражаю, разговаривайте. Вам как удобнее – здесь или по группам пойдете?
– Я бы не хотела причинять неудобства…
– Тогда я приглашу всех сюда. Их не так много осталось. Располагайтесь, а я пока документы за тот год вам из архива подниму. – И она выплыла из кабинета, словно большая яхта.
«Очень странно, – Лена терла переносицу и старалась сосредоточиться. – Очень странно, я совершенно точно видела номер интерната на аттестате. Не могла же я цифры перепутать. Да и Веткина в разговоре назвала именно их. Нет, тут что-то другое…»
Но все сотрудницы – а их оказалось всего пятеро – в один голос заявили, что такой воспитанницы в интернате не было.
Никаких упоминаний об Анне Веткиной не нашлось и в архиве. Лена, чихая и то и дело вытирая нос, честно пересмотрела все покрытые пылью документы за интересовавший ее период.
– Убедились? – спросила директриса, когда сотрудницы ушли. – Какой смысл мне врать вам?
– Да, вы правы. Очевидно, произошла какая-то ошибка. Извините меня за настойчивость, – вздохнула Лена, вставая и прощаясь.
«Ну, вот мои волшебные стеклышки и осыпались, – огорченно думала она, шагая по дорожке к остановке. – Но как такое могло произойти? Я совершенно уверена, что ничего не перепутала. Наведаюсь для очистки совести еще в это Сухое, хотя там наверняка нет смысла ничего искать».
Остаток дня она провела, гуляя в окрестностях гостиницы, чтобы не заблудиться в незнакомом городе. Но и тут оказалось множество интересных мест, красивых старых домов, причудливо изогнутых деревьев, и Лена с удовольствием побродила и подышала здешним воздухом. В магазинчике, куда Лена завернула погреться, когда поняла, что уже не чувствует рук, приветливая пожилая женщина в накинутой на плечи серой пуховой шали налила ей чашку травяного чая, с порога признав в ней приезжую:
– Сразу видно, что нездешняя вы, – певуче говорила женщина. – В такую-то погоду кто же тоненькие перчатки надевает? Погодите. Вот я вам сейчас рукавички подарю, самовязки, тепленькие, из козьей шерсти. – Она нырнула под прилавок и, не успела Лена сказать ни слова, как перед ней уже лежали симпатичные серые рукавицы с вывязанной по всей длине тонкой косичкой.
– Что вы! – запротестовала она. – Это неудобно…
– Чего это – неудобно? Пусть на память о Климовске у вас останутся, – заулыбалась женщина. – И кошелек свой спрячьте немедленно, иначе обижусь. Я сама эти рукавицы вяжу, делать-то тут особо нечего, к нам в магазин редко кто заходит, разве что приезжие за сувенирами. Так что носите на здоровье, рукам тепло будет.
– Спасибо! – от души поблагодарила Лена, примеряя подарок.
Утром она снова позавтракала в ресторане и направилась к стоянке такси. К счастью, вчерашнего водителя видно не было, и Лена обрадовалась. Повез ее пожилой мужчина в меховой жилетке, надетой на свитер крупной ручной вязки. Он не задал ей вопросов и всю дорогу молчал, и только припарковав машину у глухого забора, окружавшего интернат, спросил, нужно ли ее ждать.
– Если вы не очень долго будете, то могу обратно отвезти. Отсюда сложно будет обратно в Климовск уехать.
– Если вам не сложно…
– Мне не сложно.
– Спасибо!
Лена выбралась из такси и опять, как вчера, долго ждала, когда ей откроют.
Этот интернат в корне отличался от того, в котором она была вчера. Уже на входе в это заведение чувствовалось, что здесь живут люди нездоровые, казалось, даже воздух в помещениях был словно загустевший, спертый и тяжелый. Откуда-то издалека доносился протяжный вой, и Лена невольно ускорила шаг, стараясь не отстать от провожавшего ее санитара.
Директор здешнего заведения тоже отличался от своей коллеги в Климовске. Это был щуплый, маленький старичок в длинном халате, совершенно лысый и с большим орлиным носом, занимавшим, кажется, большую часть его мелковатого лица.
– Иосиф Маркович, – представился он, когда Лена протянула ему удостоверение. – Чем обязан?
– Иосиф Маркович, причина моего визита может показаться вам странной, она и мне, если честно, кажется таковой, но… Я приехала издалека, мне нужен ответ на вопрос, но найти его в Климовске я не смогла, хотя уверена, что нигде не ошиблась. Я решила проверить еще и ваш интернат, но это больше для того, чтобы потом не укорять себя, что не сделала этого, – заговорила Лена, нервно сжимая пальцы.