Я бы мог еще много чего рассказать: как мы выбросили убитых испанцев за борт, как погребли в море наших мертвецов да кто они были такие и так далее и тому подобное. Но время поджимает.
Вернувшись на «Кастильо бланко», я сделал то, что собирался сделать, прежде чем мы заметили «Винсент»: поставил нескольких раненых охранять кладовые с запасами продовольствия и воды. Выше я говорил, что у нас было людей вдоволь, но после того, как я оставил на «Винсенте» Бутона с командой, достаточной для управления судном, у нас едва хватало здоровых матросов, чтобы управлять «Кастильо бланко». Посему при желании вы можете сказать, что я неразумно использовал людей. Но дело в том, что от раненых все равно было бы мало толку при работе с парусами, однако они вполне могли сидеть у двери с пистолями на коленях. Таким образом, у них появилось занятие, и я думал, что в скором времени данная мера предосторожности спасет жизнь нескольким из нас.
Глава 23ХАЙМЕ
На сей счет я ошибся. Я пытался заставить себя пропустить эту часть истории, но это было бы своего рода ложью. За день до того, как мы заметили вдали «Магдалену», мы обнаружили одного из моих раненых часовых мертвым. Обыск корабля ничего не дал, и впоследствии охрану несли два человека одновременно.
А когда мы встретились с «Магдаленой» у Иль-а-Ваш, я совершил один из глупейших поступков в жизни. Честность обязывает меня написать о нем, но поскольку мне это крайне неприятно, я буду по возможности краток.
Я велел Ромбо привести ко мне дона Хосе. Он был связан по рукам и ногам, и я мог бы подвергнуть его пыткам тогда и там, но не сделал этого. Трудно сказать, хватило бы у меня духу на такое или нет, но точно знаю одно: я не хотел пытать пленника. Я заявил дону Хосе, что давно нашел одно тайное помещение на корабле и знаю наверное о существовании второго. Я спросил, где оно находится, мол, если он не скажет, мы станем жечь его каленым железом — лицо, подошвы и прочие чувствительные места, чтобы развязать ему язык.
— Можете жечь меня, сеньор, — промолвил он. — Можете оторвать мне руки, как вы грозитесь. Я не в силах помешать вам, но я никак не могу предъявить второго тайника, коли такового здесь не имеется.
И что же я сделал? Я легонько поколотил пленника, привязал к шпангоуту в трюме и сказал, что он проведет там остаток дня и всю ночь без воды и пищи за раздумьями об участи, ожидающей его утром. А потом удалился прочь.
К утру дон Хосе был мертв — задушен, как Бен и остальные. Вот и все, что я хотел написать об этом.
Мы провернули кучу работы на Коровьем острове, и я не намерен описывать все в подробностях. В первую очередь мы перетряхнули судовые команды: я увеличил численность своей, забрав часть людей у Ромбо. Затем мы взялись за дело по-настоящему и под конец кренговали все три корабля. Мы начали с «Кастильо бланко», поскольку меня беспокоило состояние его днища. Потом мы проделали то же самое с «Винсентом». От такого превосходного судна не стоило отказываться, и я знал (хотя большинство людей еще не знали), что мы пойдем вокруг мыса Горн с капитаном Бертом. Перед столь долгим плаванием всегда хочется привести корабли в идеальное состояние.
Под конец мы снова кренговали «Магдалену» — главным образом потому, что уже навострились в этом деле. Она уступала размерами «Винсенту», но несла на борту больше орудий, причем более тяжелых, и должен сказать, с ней нам пришлось труднее, чем с остальными двумя кораблями.
На Коровьем острове мы взяли нескольких человек — всего четырех, кажется. Желающих наняться на судно там было мало, и все они изъявили такое желание только после окончания работ по кренгованию, не раньше. Подобные люди мне были не нужны, о чем я и сообщил им. Если они не хотят работать, мне плевать, готовы они сражаться или нет. Теперь у меня стало больше людей (плюс Азука, которая вместе с Вилли вернулась на «Кастильо бланко», когда мы перетряхнули команды), и потому я сказал Ромбо, что он может взять этих парней, если хочет. Вряд ли он взял хотя бы одного из них.
Мне следует сказать еще одну вещь. Ну ладно, две. Первое: Ромбо не захватил никакой добычи. Второе: едва мы бросили якорь, я сразу же отпустил врача и остальных двоих, как и обещал. Ко времени, когда мы вытащили «Кастильо бланко» на берег, они вернулись, все трое. Во-первых, они обнаружили, что испанцев на острове не очень любят. Во-вторых, они не нашли способа добраться до испанской части Испаньолы. Они попросили меня доставить их туда, чего я, разумеется, не собирался делать. Через день-другой они решили доплыть с нами до Ямайки. Таким образом, на борту «Кастильо бланко» остался плотник, что в конечном счете оказалось большой удачей для нас.
Путь оттуда до Ямайки недолог, но мы попали в штиль, и потому плавание затянулось. Мы ползли черепашьим шагом два или три дня, кажется, когда один из раненых часовых прибежал ко мне с сообщением, что его напарник задушен. Он отлучился с поста в гальюн, а по возвращении обнаружил тело. Я спустился вниз взглянуть на убитого, и это оказался Пит Вешатель. Я снова обыскал весь корабль с помощью Новии, Бутона и еще нескольких парней. Безрезультатно.
На следующий день рано утром ко мне явился Рыжий Джек с петицией и делегацией от команды. Корабль проклят, сказали они. Они любят меня и все такое. Они понимают, как трудно быть хорошим капитаном, а я хороший капитан. Но либо я продаю «Кастильо бланко» в Порт-Рояле, либо они смещают меня с должности голосованием и выбирают другого капитана, который избавится от корабля.
Я сказал, что в целом согласен с ними, но не собираюсь продавать нашу проблему, обрекая на смерть других людей. Если я останусь капитаном, мы перегрузим все, что представляет для нас ценность, на «Винсент» и покинем «Кастильо бланко» с тяготеющим над ним проклятием. (Я сказал «проклятие», поскольку они употребили такое слово. К тому времени я знал, что повинен во всем некий безбилетный пассажир, и догадывался, кто он такой. Но мы бы не обобрались неприятностей, если бы я сказал это ребятам тогда.)
Они поинтересовались, имею ли я в виду «прямо сейчас». Я ответил утвердительно: прямо сейчас, istantáneamente.
— Сегодня? — Они хотели удостовериться.
— Давайте начнем грузить баркас, — сказал я. — Мы попусту тратим время на разговоры.
Они были напуганы — и я тоже, немного. Если мы поведем «Кастильо бланко» в Порт-Рояль, на борту нам быть еще три-четыре дня, а возможно, и неделю. Я предлагал покинуть корабль немедленно, и я выиграл.
— А что, если мы унесем проклятие с собой в вещах, взятых с корабля, Крисофоро? — Казалось, Новия говорила совершенно серьезно.
— На «Кастильо бланко» есть еще одно тайное помещение, — сказал я. — Я не могу его найти, но я точно знаю, что оно существует и он прячется там в данную минуту. Понимает он, что мы делаем, или не понимает, ему в любом случае придется остаться здесь. Он не может спрятаться в одной из шлюпок при свете дня, и он не настолько худой и мелкорослый, чтобы спрятаться в пушечном стволе или в бочке. Мы покинем корабль и оставим его на борту.
Мы так и поступили. С орудиями пришлось попотеть, как всегда. Но мы подошли к «Винсенту» на галерных веслах и перегрузили на него пушки с помощью тросов, спускавшихся с грот-мачты «Кастильо бланко» и грота-рея «Винсента». Тогда стоял мертвый штиль, что здорово помогло делу.
Я покинул «Кастильо бланко» последним — вечером, когда задул легкий ветерок. Предварительно я обошел весь корабль, держа в одной руке пистоль со взведенным курком, а в другой кинжал. Слова, которые я прокричал безбилетному пассажиру, я повторил три или четыре раза в разных местах. Я кричал по-испански примерно следующее:
— Хайме! Ты победил! Мы уходим, и я забираю твою жену. Если ты хочешь, чтобы мы остались, или хочешь уйти с нами, выйди — и мы обсудим ситуацию. Это маленький корабль, но вряд ли ты сумеешь управлять им в одиночку. — Затем я ждал три-четыре минуты. — Мы не в обиде, если ты решишь попытать счастья. Бери курс на северо-запад, если сумеешь. Так ты дойдешь до Кубы или Новой Испании. Путь на восток легче. Первая земля, которую ты увидишь, будет французской частью Испаньолы. Мы оставляем тебе бочонок воды и полбочки соленой свинины. Удачи тебе!
Я надеялся, что он выйдет и пожмет мне руку. Я знал, что Новия — ну ладно, соблюдем здесь формальность: я знал, что сеньора Сабина Гусман не намерена возвращаться к нему. Она останется со мной, мы высадим Хайме где-нибудь и таким образом избавимся от него.
В то же время я боялся, что он набросится на меня. Тогда я бы пристрелил его. Или убил любым другим способом.
Ни первого, ни второго не произошло. Мы с Новией покидали корабль последними. Она плакала, и у меня тоже на душе скребли кошки. «Кастильо бланко» был прекрасным маленьким кораблем, о котором можно только мечтать, быстроходным и маневренным. В наши дни такое судно назвали бы шхуной, но мы называли его двухмачтовым шлюпом. Думая о нем сейчас, я всегда вспоминаю один из двух моментов. Первый — когда «Кастильо бланко» спасался бегством от «Люсии», лавируя между скал Южного пролива и половину времени двигаясь в полосе бурунов. О втором моменте я расскажу ниже.
Мы с Новией стояли на юте «Винсента», глядя на «Кастильо бланко». Он служил для нас своего рода курортным отелем. Я чуть не сказал «медовомесячным» отелем, и, наверное, так и следовало сказать. Мы оба знали, что никогда не забудем его. Мы держались за руки и жалели, что все сложилось так, а не иначе, когда увидели первые языки пламени, вырвавшиеся из-под крышки люка.
Новия взглянула на меня и проговорила:
— Крисофоро?..
— Нет, — сказал я. — Конечно нет. Это твоя работа?
Она молча помотала головой. Позже она предположила, что корабль поджег один из членов команды, прежде чем сесть в баркас.
Огонь разгорался, и внезапно на юте «Кастильо бланко» появился человек. Новия пронзительно вскрикнула и указала на него.