Так прошло почти полчаса. Многие испанцы начали было утешаться тем, что разбойники, вероятно, потихоньку ушли, сознавая всю бесполезность нападения. Но Франциско, зная пиратов, думал совсем иначе и продолжал стоять у окна, стараясь рассмотреть, что делалось внизу. С ним остались Диего и еще несколько человек; остальным велели спуститься на нижний этаж.
– Святой Франциско! Вот так ночка! Сколько еще часов остается до рассвета, сеньор? – обратился Диего к Франциско.
– Думаю, что не меньше двух часов, – ответил Франциско, – но дело должно решиться раньше рассвета.
– Да хранят нас святые угодники! Взгляните-ка, сеньор, не идут ли они?
Франциско вгляделся в темноту в направлении построек и рассмотрел толпу людей, двигавшихся к дому. Прошло еще несколько минут, когда, отойдя от окна, Франциско сказал:
– Диего, они взяли лестницы и идут сюда; вероятно хотят добраться до окон. Зовите скорее снизу людей. Придется выдержать горячую схватку.
Испанцы прибежали наверх и расположились в комнате, три окошка которой выходили на реку; к ней-то и примыкала сгоревшая теперь веранда.
– Что ж, пора стрелять, сеньор?
– Нет, нет, подождите, пока дула ваших ружей будут на уровне их голов. Они не могут взобраться больше двух человек к каждому окну. Запомните же, что вы должны стрелять в упор, так как от них вам не будет никакой пощады?
Лестницы оказались в один миг под окнами. И с громкими криками пираты начали быстро взбираться по ним.
Франциско стоял у среднего окна, как вдруг перед ним появился Хокхерст с саблей наголо. Он так быстро ударил саблей по направленному на него дулу мушкета, что пуля, не задев его, пролетела в сторону реки. Оставалась еще одна перекладина, и тогда он достиг бы окна, но, в ту же минуту Франциско выстрелил в него из пистолета. Пуля пробила пирату левое плечо, и он оступился. Но, прежде чем он снова попал ногой на перекладину, Франциско ударил его мушкетом и свалил с лестницы. Падая, пират увлек за гобой еще двух-трех разбойников, взбиравшихся вслед за ним.
Франциско, поняв, что атака на его окно ослабела после падения Хокхерста и слыша со стороны левого окна подбадривающую пиратов команду Каина, поспешил туда. Он не ошибся: Каин стоял на уровне окна и силился ворваться в комнату. С ним вступили в решительную борьбу Диего и его товарищи. Но портупея капитана пиратов оказалась кругом увешана пистолетами, и три из них он уже разрядил, уложив троих испанцев. Диего и еще двое хороших стрелков были ранены, а прочие из испанцев совсем растерялись, увидев такого гиганта в окне.
Франциско бросился на Каина, но сила такого юноши была ничто в сравнении с геркулесовой силой Каина. Не смущаясь этим, Франциско в один миг схватил пирата за горло левой рукой, а правой нацелился в него из пистолета, но выстрел другого пирата, взбиравшегося вслед за Каином, осветил лицо Франциско, из уст которого в этот момент вылетели слова: «Кровь за кровь!» Это так подействовало на Каина, что он мгновенно отпрянул от окна. Думая, что перед ним привидение, он без чувств свалился с лестницы прямо в тлевшие еще балки.
Падение двух главарей и решительный отпор испанцев оказали свое действие: пираты пришли в смятение и отступили, подбирая и унося с собой раненых.
Испанцы, под предводительством Франциско, с радостными криками пустились преследовать разбойников, переходя из оборонительного положения в наступательное. Однако пираты отступали без суматохи, соблюдая боевой порядок. Продолжая отстреливаться от испанцев, они подошли к своим шлюпкам и тут опять вступили с ними в ожесточенный бой. Много пиратов погибло, но Хокхерст продолжал командовать с обычным присутствием духа. Увидев рядом с собой Франциско, он схватил его за горло и потащил в толпу пиратов.
– Держите его крепче, не дайте ему уйти! – закричал он.
Пираты, отступая, дошли до прибережных строений. Разбойники подхватили Франциско и швырнули его в одну из лодок, которые вскоре все наполнились пиратами, и быстро отчалили от берега, удирая к своей шхуне, осыпаемые пулями испанцев, которые, не прекращая стрельбы, шли за ними вдоль берега реки.
XIV. Встреча
Пираты, раздосадованные неудачей, вернулись на свою шхуну. Остававшиеся на шхуне и ожидавшие золота их товарищи ничего не получили, кроме предстоящего ухода за ранеными.
Капитан был озабочен и, видимо, упал духом. Хокхерста тяжело ранило. Единственной их добычей оказался Франциско, которого по приказанию Хокхерста, заковали в железо. Шлюпки быстро втянули на места и прикрепили канатами к борту; вся команда сделалась какой-то угрюмой. На шхуне подняли паруса, и прежде чем окончательно рассвело, испанцы увидели, что она идет быстрым ходом на север.
Скоро вся команда знала, что виной поражения был Франциско; пираты были убеждены, что, не узнай он их шхуны, благодаря чему испанцы приготовились к отпору, они были бы теперь с богатой добычей. И потому почти все они смотрели на него со злобой и с радостью ожидали его казни, рассчитывая, что именно этим должно было закончиться взятие его в плен.
– Тише, господин Франциско, – проговорил кто-то шепотом над самым ухом сидевшего на сундуке юноши.
Тот обернулся и узнал своего старого приятеля крумена.
– Ах, Помпей, крумены до сих пор на шхуне? – Спросил с нескрываемым удивлением Франциско.
– Не все, – ответил крумен, покачав головой, – кто умер, а кто бежал; вот только четверо круменов и осталось здесь. А вы сами как попали сюда опять? Все считали вас уже мертвым. А я говорил, что нет, он жив; у него есть такой талисман – книга.
– Если это мой талисман, то книга и теперь при мне, – проговорил Франциско, вынимая Библию из кармана куртки.
Странно, но и сам Франциско относился с суеверным чувством к этой книге и старался никогда не расставаться с ней; он спрятал ее в карман во время нападения пиратов на дом.
– Отлично, господин Франциско, значит, вам удастся спастись опять! Вот идет Джонсон, он очень гадкий человек. Я ухожу.
А Каин в это время сидел в своей каюте и все думал о происшедшем. Хотя Франциско и ранил его, но он все же не мог простить Хокхерсту того, что тот высадил бедного молодого человека на песчаную отмель, где он неминуемо должен был погибнуть мучительной голодной смертью. Как он ни зол был на юношу за его упрямство, но он любил его и даже больше, чем сам думал. Несколько оправившись от раны и узнав, куда высадили Франциско, Каин поссорился из-за этого с Хокхерстом и наговорил ему таких упреков, после которых их отношения совсем испортились.
Эта высадка Франциско на отмель так подействовала на Каина, что он перестал улыбаться, стал мрачен и угрюм, и когда появлялся на палубе, вся команда дрожала от страха.
На Каина произвело потрясающее впечатление внезапное появление Франциско, да еще в таком отдаленном месте. Когда его, раненого, перенесли в шлюпку, он был почти без памяти, но, очнувшись и увидев, что Франциско находится тут же, он готов был броситься к нему на шею и осыпать его поцелуями. Франциско был ему теперь дороже всех богатств Индии.
Но Каин все-таки был преступником: на его руках было много крови, и доброе чувство, зародившееся где-то в самой глубине его души, не могло так скоро побороть все отрицательные его качества.
Он вспомнил, как Франциско каким-то непостижимым образом узнал про то, что он убил его мать, и, как сын, беспощадно желал отомстить ему за это убийство. При этих воспоминаниях в душе Каина снова зашевелились недобрые чувства; он уже не удивлялся внезапному появлению Франциско и толковал это, как желание юноши преследовать убийцу.
Каин решил послать за Франциско.
Угрюмый, мрачный человек, которого Франциско раньше не видел та этой шхуне, передал ему приказание капитана. С пленника сняли оковы и привели в каюту Каина, который сейчас же встал, затворил плотно двери и сказал:
– Вот уж никак не думал встретиться с вами здесь, Франциско!
– Может быть, это и правда, – ответил Франциско, – но теперь я снова у вас в плену, и вы можете расправиться со мной, как хотите.
– Я совсем не желаю мстить вам, Франциско, и если бы мог предвидеть то, что с вами сделали, то никогда не допустил такого зверского поступка. Даже теперь, когда, благодаря вам, мы потерпели такое поражение, я не питаю ни малейшей злобы против вас. Напротив, я рад, что вы не погибли, – и, говоря это, Каин протянул ему руку.
Но Франциско молчал и не принял его руки.
– Неужели вы не можете простить мне и теперь? – спросил капитан. – Вы же видите, что я говорю искренне!
– Я верю в вашу искренность, капитан Каин, потому что вам нет смысла лгать, и даже давно простил вас, но все-таки я не могу подать вам руки, мы еще не поквитались.
– Да что же вам надо от меня? Разве мы не можем снова стать друзьями? Я вовсе не желаю держать вас здесь в плену. Вы свободны и можете отправляться куда хотите. Подойдите же ко мне поближе, Франциско, пожмем друг другу руки и забудем прошлое!
– Взять ту руку, которая, быть может, была обагрена кровью моей матери? – воскликнул Франциско. – Никогда!
– Да нет же, клянусь Богом! – перебил его Каин. – Нет, нет! Я не такой уж злодей! В запальчивости я ударил вашу мать и толкнул её. Но я не хотел, чтобы она умерла. Я не стану лгать – факт налицо: она умерла. Но правда и то, что я горько оплакивал ее, потому что очень любил ее, как люблю теперь вас, Франциско! Да, это был страшный, смертельный удар! – продолжал Каин, хватаясь за голову руками и забывая в ту минуту, что Франциско здесь. – Он сделал из меня такого человека, каков я теперь! Франциско, – сказал Каин, подняв голову, – я был нехорошим человеком, но пока мать ваша была жива, я все же не был разбойником. Точно какой-то злой рок тяготел надо мной! Я любил ее больше всего на свете, а между тем стал причиной ее смерти! Теперь, после нее, память о которой для меня навеки сделалась священной, я по ночам вижу ее во сне. Теперь я люблю только вас, Франциско, потому что у вас такая же ангельская душа, какая была и у покойницы, а между тем я и вас заставил страдать. Вы осуждаете меня и поделом. Гнев ваш справедлив, иначе ваша ненависть не тронула бы меня. Хотя теперь днем меня преследуют ваши упреки, а по ночам – тень вашей матери!