Шел одиннадцатый час вечера, когда лимузин Самира остановился перед самым большим и богатым кафе на этой улице. Соответственно своему положению, принц Фейяд снял на ночь все заведение целиком. Было бы ниже его достоинства позволить его гостям смешаться со случайными посетителями. Он был абсолютным монархом на участке суши размером в тысячу квадратных миль, граничившем с четырьмя государствами — Ираком, Саудовской Аравией, Сирией и Иорданией. То, что его владения вклинивались в каждую из этих стран, было не важно, потому что благодаря этому каждый мог без помех проникать на любую территорию и преспокойно стряпать всякие козни и создавать проблемы для соседей. Бабка Бейдра приходилась теткой принцу Фейяду по отцу, и на правах кузенов королевской семьи Аль Феи были вторым по знатности семейством.
Отцу Бейдра принц Фейяд отдал во владение все коммунальные службы страны. Самир владел электрическими и телефонными компаниями, но и он же построил школы и больницы, в которых могли бесплатно учиться и лечиться нее, кто желал. Аль Фейи изначально были богаты, а с привилегиями разбогатели еще больше, не затрачивая особых усилий.
Большой печалью всего семейства было то, что принц не имел наследников мужского пола, кому мог бы передать бразды правления. Он неоднократно женился и неизменно исполнял свои супружеские обязанности, но поскольку очередная жена оказывалась бессильна произвести на свет требуемого наследника, он разводился с ней. Теперь же, будучи шести десятков лет от роду, он решил, что если воля Аллаха такова, что не иметь ему прямого наследника, то он примет меры, дабы наследником его обеспечил кузен.
Именно ради этого восемнадцать лет тому назад Самир совершил хадж в Мекку. Его молитвы были услышаны, и ответом на них было рождение Бейдра. Но, несмотря на свое обещание, Фейяд все еще не узаконил мальчика как своего наследника. Вместо этого он настоял на том, чтобы Бейдр получил образование и воспитание на Западе, жил там и изучал западный мир. Во многих отношениях Самир был рад этому. Его сын, пойдя по стопам отца, станет доктором, и они будут работать бок о бок.
Но у принца были на этот счет свои соображения. Хватало других юношей, кто мог бы стать врачом. Бейдр должен был получить образование в более важной области — в коммерции, финансах. Только проникнув во все тонкости капитализма, можно сделать страну, то есть его самого с домочадцами, еще богаче и могущественней. Как всякий араб, он относился с недоверием к людям Запада, с которыми имел деловые связи: он чувствовал, что те считают его в каком-то смысле ниже себя, почти ребенком, по причине его необразованности. Вот он и решил, что Бейдр не поедет в Англию, чтобы пойти по стопам отца, а отправится в Америку, где профессии бизнесмена пользовалась почетом и уважением.
Самир с гордостью взирал на своего сына, когда тот вылезал из «кадиллака». Одет он был в традиционный арабский наряд — джелабийю, на шею ему ниспадала гутра, халат прилегал к высокой и статной фигуре. Он был красив собой, ничего не скажешь. Крепкий подбородок, крупный нос и темно-синие глубоко посаженные глаза над высокими скулами и оливкового оттенка щеками давали представление о силе и характере молодого человека. Принц должен остаться довольным. Быть может, теперь он введет Бейдра в престолонаследие.
В душе он каялся перед Аллахом за свои земные надежды и греховные притязания. Не чудом ли было то, что он послал ему тогда в пустыне сына. Он должен быть счастлив одним этим — ведь воля Аллаха свершилась.
Он подал знак Бейдру, поднимавшемуся вслед за ним по ступеням в кафе. Мажордом принца стоял при дверях с двумя вооруженными охранниками. Он узнал Самира. Поклонился в традиционном приветствии.
— Ас-салам алейкум.
— Алейкум ас-салам, — отозвался Самир.
— Его превосходительство ожидает прибытия своего любимого кузена с большим воодушевлением, — церемонно сказал мажордом. — Он приказал проводить вас к нему сразу же, как приедете. Он у себя в апартаментах наверху.
Они проследовали за мажордомом через безлюдное кафе к лестнице в задней части здания. В кафе царили тишина и спокойствие. Обычно занятые официанты стояли кучками и сплетничали, поблизости от эстрады сидели курили и болтали музыканты. Ни певцов, ни танцовщиц нигде не было видно. Ничего не могло начаться без сигнала принца.
Апартаменты над кафе резервировались только для очень знатных клиентов и их гостей, тех, кого ночные увеселения чрезмерно утомили, чтобы проделать обратный путь домой, или для тех, кто желал остаться и продлить удовольствие; у администрации были для этого дополнительные возможности. Мажордом остановился перед дверью и постучал.
— Кто там? — ответил голос мальчика.
— Доктор Аль Фей с сыном явились лицезреть Его превосходительство, — ответил мажордом.
В дверях показался мальчуган в шелковой рубашке и брючках. Глаза его были грубо подведены, щеки нарумянены и длинные ногти на пальцах покрыты лаком.
— Пызалуста, войдите, — прошепелявил он по-английски.
Бейдр с отцом вошли в комнату. Легкий сладковатый запах гашиша висел в воздухе. Комната была пуста.
— Пзалыста, сазитесь, — сказал мальчик, показывая на софу и кресла.
Он ушел в другую комнату.
Бейдр и отец молча переглянулись.
Вернулся мальчик.
— Его плевасхадителсва сейсяс выйдет к вам. Я сем-нибудь могу помось вам? Сласти? Мозет, прохлодительное? У нас есть английский виски, если хосисе.
Самир покачал головой.
— Спасибо, ничего не надо.
Дверь вновь отворилась, и вошел Фейяд. Он был в своем полном королевском одеянии, голова покрыта белым муслином. Подошел к кузену.
Самир и Бейдр поднялись и склонились в традиционном почтительном поклоне перед своим монархом. Фейяд улыбался.
— Разве так встречаются кузены, которые давно не виделись? — Он возложил руки Самиру на плечи и расцеловал его в обе щеки, затем с улыбкой повернулся к Бейдру. — И это — тот маленький мальчик, плакавший, когда его отправляли в школу?
Бейдр почувствовал, как краска заливает его лицо.
— Это было давно, Ваше превосходительство.
— Не очень-то давно, — возразил принц и засмеялся. — По-моему, тебе тогда было лет шесть.
— Ему уже восемнадцать, — гордо сказал Самир. — И он взрослый человек, хвала Аллаху.
— Аль-хамду ли-ллах, — эхом отозвался принц. Он взглянул на Бейдра, который был на голову выше любого из них. — А он высок, сын твой. Выше любого, кого я помню из вашей семьи.
— Это все питание, Ваше превосходительство, — объяснил Самир. — Еда в Америке богата витаминами и минералами. Все младшее поколение вырастает выше своих родителей.
— Эких чудес вы, ученые, не напридумываете, — сказал принц, поглаживая бороду.
— Чудеса творит Аллах, — продолжил Самир. — Мы только инструмент в его руках.
Принц кивнул в знак полного согласия.
— У нас с тобой, кузен, много есть о чем поговорить, — сказал он. — Но это мы можем отложить на утро. Сегодня мы должны наслаждаться нашим воссоединением и обществом друг друга… — Он хлопнул и ладоши. — Я заказал для вас комнаты, чтобы вы могли освежиться после путешествия. В полночь мы соберемся внизу, в кафе, где нам приготовлено торжество.
Самир почтительно поклонился.
— Мы бесконечно благодарны за ваше радушное гостеприимство.
Вновь появился мальчик.
— Проводи моих кузенов в их апартаменты, — повелел принц.
Мальчик поклонился.
— Рад старасса, Вассе превсхдительссво.
Комната Бейдра была отделена от комнаты Самира большой гостиной. Он оставил отца и прошел в свою спальню, роскошно обставленную и отделанную дорогими шелками и сатином. Кушетки были завалены бархатными подушками. Не успел он осмотреться, как в дверь послышался легкий стук.
— Войдите! — крикнул он.
В комнату вошла молоденькая горничная. Почтительно склонила голову.
— Могу ли я услужить господину? — тихо спросила она, потупив глаза.
— Вроде бы мне ничего не надо.
— Не могу ли я приготовить господину теплую ванну, чтобы он мог смыть дорожную усталость? — предложила она участливо.
— Было бы очень недурно…
Бейдр задумчиво поглядел ей вслед. Теперь он почувствовал, что он — дома. Сервис не тот, что в Америке.
Кафе наполняли звуки канунов и барабанов. На небольшой эстраде извивалась танцовщица, ее пестрые шали кружили вокруг нее, блестевший металлом лиф рассыпал искры света. За столом в форме подковы расположились гости принца и сосредоточенно наблюдали за танцем.
Сам принц восседал в центре стола. Самир — на почетном месте справа. Бейдр — по левую сторону. Позади принца на небольших табуретах сидели несколько мальчиков, размалеванных точно так же, как тот, что приветствовал их в апартаментах принца. Сзади них стоял мажордом, надзиравший за официантами и другой обслугой. Подле каждого гостя стояло по бутылке шампанского в ведерке со льдом, и бокалы были неизменно наполнены. Стол был уставлен изысканными закусками и местными деликатесами. Гости ели руками, и слуга деликатно вытирал им пальцы теплой влажной салфеткой после каждого отправленного в рот куска. Около двери и у стены стояла дюжина личных телохранителей Фейяда, не сводивших взгляда с принца.
Музыка достигла крещендо, и в финале танцовщица рухнула на колени. Принц зааплодировал первым. По его жесту официанты выхватили из ведерок шампанское и, опустившись перед эстрадой на колени, поочередно салютовали, откупоривая бутылки над головой танцовщицы. Принц лениво взял из лежавшей перед ним кучи один банкнот и, скомкав, кинул перед девушкой на эстраду.
Грациозным движением танцовщица подняла с пола деньги и положила за пояс под пупком. Она еще раз поклонилась и, соблазнительно улыбаясь и оставаясь лицом к публике, покинула сцену.
Принц подал знак мажордому и пошептал ему на ухо. Тот повернулся и сделал жест мальчикам позади принца, потом подал знак оркестру играть.
При первых же звуках музыки на эстраду вышли четыре девушки и начали свой танец. Освещение постепенно меркло, покуда в зале почти совсем не стемнело и остались лишь небольшие синие блики на танцовщицах. По мере нарастания ритма музыки прожектор то терял танцующую, то выхватывал ее снова из темноты в еще более экстатическом движении… Танец длился более пятнадцати минут, и когда он закончился, девушки в полном изнеможении повалились на пол и сцена окончательно погрузилась в темноту.