— У меня нет агента, — быстро ответил Винсент. — Я всегда сам веду свои дела.
— На этот раз он у тебя есть, — сказал Юсеф. — Видишь ли, ото вопрос обычая. А наш народ чрезвычайно привержен обычаям.
Винсента покоробило от беспардонности принятого у арабов обращения на «ты». До него начало доходить, куда клонит Юсеф, но ему хотелось, чтобы тот высказал все без обиняков.
— И кто же мой агент?
— Твой наибольший почитатель, — учтивейше сообщил Юсеф. — Человек, порекомендовавший тебя для этой работы. Я.
Винсент помолчал, сделал еще глоток коктейля. В голове у него начало проясняться.
— Обычные десять процентов? — спросил он.
Не переставая улыбаться, Юсеф покачал головой.
— Это обычно — на Западе. По нашим обычаям — тридцать процентов.
— Тридцать?! — Винсент был шокирован. — Это что-то неслыханное для комиссионных.
— Это вполне справедливо, если учесть твой гонорар за этот фильм. Миллион долларов — вот это действительно неслыханный гонорар. Насколько мне известно, это впятеро больше того, что ты получил за свою последнюю работу. И тебе не видать бы такого заказа, не знай я, что это давнишняя мечта Бейдра — картина о жизни Пророка, и что он обязательно с моей подачи сделает тебе такое предложение, которое наверняка привлечет твой интерес.
Винсент изучал выражение лица Юсефа. Араб продолжал улыбаться, но за улыбкой в его глазах пряталась серьезность.
— Пятнадцать процентов, — объявил режиссер.
— У меня большие затраты, — пожаловался Юсеф, — растопырив руки в протестующем жесте. — Но ты мой друг. Я не стану торговаться. Двадцать пять!
— Какие еще затраты? — полюбопытствовал Винсент. — Я полагал, вы работаете на Бейдра. Разве он мало вам платит?
— Вполне достаточно для хорошего существования. Но человек обязан думать о будущем. У меня на иждивении большая семья и я должен кое-что откладывать.
Винсент нервно шарил по карманам в поисках сигарет. Юсеф предупредил его желание: со щелчком раскрыл золотой портсигар и протянул режиссеру.
— Красивый портсигар, — заметил Винсент, не торопясь беря сигарету.
Юсеф улыбнулся. Положил дорогую вещицу на стол перед режиссером.
— Он твой.
Винсент удивленно посмотрел на него. Он абсолютно не понимал этого человека.
— Это же настоящее золото! Вы не можете отдать мне его вот так, запросто.
— Отчего же? Он тебя восхитил.
— И все же это еще не повод, — упирался Винсент.
— У вас свои обычаи, у нас свои. Для нас сделать подарок — святое дело.
Винсент, сдаваясь, качал головой.
— О’кей. Двадцать процентов.
Юсеф улыбнулся и подал руку:
— Договорились.
Они обменялись рукопожатием. Винсент взял в рот сигарету, Юсеф зажег ее золотой дюпоновской зажигалкой. Винсент затянулся, затем рассмеялся.
— Не осмелюсь восхищаться вашей зажигалкой, не то вы и ее мне отдадите.
Юсеф улыбался:
— Ты быстро усваиваешь обычаи.
— Это мой долг, — сказал Винсент, — если собираюсь снимать эту картину.
— Очень верно, — серьезно заметил Юсеф. — На картине мы будем работать в тесном контакте, и когда настанет время, и надеюсь, смогу показать тебе, как мы оба сможем заработать немалые деньги.
Винсент отпил глоток своего виски с томатным соком.
— Каким образом? — спросил он.
— Деньги, которые они станут запрашивать с тебя за услуги и материалы, будут гораздо больше тех, что они запросят с меня, — пояснил Юсеф. — Вместе мы смогли бы сэкономить для шефа крупные суммы и в то же время выгадать кое-что для себя за наше усердие.
— Я буду помнить об этом, — сказал Винсент. — Наверно, мне придется не раз обратиться к вам.
— Всегда к твоим услугам.
Винсент посмотрел через стол.
— Когда, по-вашему, контракт будет готов к подписанию?
— В течение недели. Бумаги подготавливаются в Лос-Анджелесе и будут сюда переданы по телексу, как только их окончательно оформят.
— Почему в Лос-Анджелесе? Разве нет хороших адвокатов в Париже?
— Конечно, есть, но ты должен понять шефа. Он всегда и во всем требует самое лучшее. А лучшие юристы по кино — в Голливуде. — Он взглянул на часы: — Мне пора идти. Опаздываю. Шеф хочет, чтобы я собрал девочек и привез на яхту.
Винсент поднялся вместе с ним. Он был озадачен.
— Девочек? А миссис Аль Фей не станет возражать?
— Миссис Аль Фей решила остаться на вилле, чтобы дать возможность шефу провести побольше времени с сыновьями.
На прощание они пожали друг другу руки, и Юсеф пошел в вестибюль. Винсент снова опустился на свой стул. Очень много неясного в этих людях, многое предстояло ему изучить. Они были далеко не так просты, как казались при первом знакомстве. Подошел официант, и Винсент заказал еще один «Блади Мэри». Тоже не плохое начало дня.
Актрисы и Патрик со своим багажом ожидали в вестибюле, когда Юсеф выйдет из ресторана. Он попросил Эли приказать багажному носильщику перетащить вещи на пирс и погрузить их на «рива».
— Вы ступайте на катер, — сказал он им. — Я подойду через минуту. Мне надо еще сделать один звонок.
Он поднялся на площадку с телефонами и набрал номер Жака в «Мартинэ». В трубке раздалось десять гудков, прежде чем сонный голос ответил.
— C’est moi, Юсеф, — сказал он. — Я не разбудил?
— Да, — голос Жака был груб.
— Шеф просил меня пойти с ним на яхте на несколько дней, и я сейчас отчаливаю. Хотел узнать, как у тебя с ней будет дальше?
— Очевидно, она позвонит мне.
— Думаешь, позвонит?
— Не знаю. Без уговоров вложил в ручку и вытрухала как миленькая.
— Значит, позвонит, — удовлетворенно заключил Юсеф. — Первый шаг к тому, чтобы вложить между ног, это вложить ей в руку.
— Когда ты вернешься? — спросил Жак.
— В воскресенье вечером. Шеф ночью улетит в Женеву. И если она к тому времени не объявится, я дам обед для американского режиссера и ты с ней встретишься.
— Тогда больше не надо свиданий с принцессой Марой? — спросил Жак. — Мне уже осточертела эта баба.
— Да, да! На этот раз ты придешь один.
Юсеф вышел из телефонной будки и дал телефонистке несколько франков на чай. Полез в карман за портсигаром, но вспомнил, что подарил его. Выругался про себя, потом улыбнулся и все улыбался, пока не вышел на улицу. Это была недурная сделка. Портсигар за триста долларов дал ему последние пять процентов. А пятьдесят тысяч долларов — не повод для шуток.
Лейла стояла у окна и смотрела на море, когда Али Ясфир вошел в ее номер.
— Ты собралась? — спросил он.
— Да, — ответила она, не оборачиваясь. — Отцовская яхта уходит.
Он подошел и тоже посмотрел в окно. Яхта уходила с разворотом в море по направлению к Эстерелю. Море и небо синевой дополняли друг друга, и вовсю сияло солнце.
— Сегодня будет жарко, — заметил он.
Она не повернула головы:
— Он катался на водных лыжах с сыновьями.
— Твои братья?
В ее голосе слышна была горечь:
— Они мне не братья! Они — его сыновья. — Она отошла от окна. — Когда-нибудь он это узнает.
Али Ясфир молча наблюдал, как Лейла прошлась по комнате и села в кресло у кровати. Закурила. Она себе даже не представляла, до какой степени была во всем дочерью своего отца. Это стройное, крепкое тело было иных линий, нежели у ее матери. Та, как большинство арабских женщин, рано располнела.
— Помню, когда я была маленькая, он брал нас с сестрой кататься с ним на водных лыжах. Он был очень добрый, и это бывало так весело. После развода с матерью все кончилось. Он ни разу даже не навестил нас. Бросил, как старые ботинки.
Вопреки самому себе Али стал защищать Бейдра:
— Твоему отцу были нужны сыновья. А твоя мать больше не могла рожать детей.
В голосе Лейлы было презрение:
— Вы мужчины все одинаковые. Быть может, когда-нибудь узнаете, что мы созданы вовсе не для того, чтобы вам угождать. Даже сейчас женщины дают для Дела больше, чем большинство мужчин.
Он не был настроен с ней спорить. Да и его дело состояло по в этом. Его дело состояло в том, чтобы доставить ее в Бейрут, а затем переправить в горы, в учебный лагерь. А там уж она могла спорить с кем угодно и о чем угодно. Он нажал кнопку вызова портье.
— На чем летим? — спросила она.
— До Рима на «Эр Франс», дальше на МЕА в Бейрут.
— Ну и скучища, — сказала она. Поднялась и опять подошла к окну поглазеть на море. — Интересно, что подумал бы мой отец, знай он, что я была здесь?
Глава 13
Бейдр посмотрел на часы:
— До открытия нью-йоркской биржи еще пять часов, — сказал он.
— И потому у нас не так много времени, чтобы рефинансировать десять миллионов фунтов стерлингов, месье Аль Фей, — сказал мосье Брун, швейцарский банкир. — И слишком поздно, чтобы отозвать распоряжение на покупку.
Джон Стерлинг-Джонс, его британский компаньон, кивнул в знак согласия.
— Это будет совершенно невозможно. Я полагаю, вы пересмотрите свою позицию, мистер Аль Фей.
Дик Кэридж не сводил глаз со своего шефа, находясь в дальнем углу комнаты. Ни один мускул не дрогнул на лице Бейдра, хоть он и знал, к чему клонит британский банкир. Проще всего было снять трубку телефона и дать знать Абу Сааду, что он может начинать действовать в соответствии с их новым предложением. Но пойди он на это, он неминуемо попадет к ним в зависимость. А он был далек от мысли довести дело до такого. После стольких-то лет, потраченных на построение своей независимости… Ни к кому теперь он не попадет в кабалу. Даже к самому принцу, его суверену.
— Моя позиция остается прежней, мистер Стерлинг-Джонс, — спокойно сказал Бейдр. — Я не намерен вступать в этот бизнес, торговлю оружием. Если бы у меня были такие планы, я этим давно бы занялся.
Англичанин ничего не ответил.
Бейдр повернулся к швейцарцу:
— На что я могу рассчитывать у вас?
Швейцарец взглянул в свои бумаги:
— Кредитный баланс наличными у вас имеется в размере пяти миллионов фунтов, месье Аль Фей.