Если же мы не сделаем этого, вся мировая экономика может покатиться кувырком. Арабы расколют мир. В трещину сразу же вскочит Франция и развалит европейскую антанту. Япония будет вынуждена подлаживаться к арабам, потому что восемьдесят процентов нефти получает от них. И мало-помалу арабы отвратят от нас все страны мирового сообщества. И я не могу их винить за это, потому что собственное спасение для них так же важно, как наше для нас.
— Если вы перенесете войну в Ливию и Сирию, Россия может пойти на интервенцию, — заметил Хэррис.
— Сомневаюсь, — возразил Бен Эзра. — Конфронтации они боятся не меньше вашего.
— Это — ваше мнение, — холодно поправил Хэррис.
— Верно, — отозвался старик. — Так вот: если бы ваш мистер Киссинджер малость потянул время, мы смогли бы завершить дело.
Хэррис посмотрел на Эшнева.
— К счастью, это не политика вашего правительства.
Эшнев неохотно кивнул.
— Что верно, то верно.
Хэррис снова обратился к Бен Эзре.
— Идея соглашения о прекращении огня через два дня принадлежит мистеру Киссинджеру.
— Мои поздравления мистеру Киссинджеру, — язвительно откликнулся Бен Эзра. — Он вполне может прослыть Невилем Чемберленом семидесятых.
— Я полагаю, эта дискуссия выходит за рамки повестки дня данного совещания, — жестко сказал Хэррис. — И должна бы проходить на более высоком уровне. В данный момент нас больше интересует, что мы можем предпринять в отношении Аль Фея.
— Я не думаю, — ответил ему Бен Эзра, — что у нас есть иные возможности воздействия на него, кроме как молиться, чтобы он продолжал противостоять нажиму со стороны левых и придерживался, насколько сможет, среднего курса. Разумеется, он не заинтересован в том, чтобы свои богатства и власть поставить на службу народным массам в большей мере, нежели любой из богатых шейхов. Но все они идут по чрезвычайно узкой тропе. Сколь долго они на ней удержатся, можно только гадать. — Он обратился к Эшневу: — Вы располагаете дополнительной информацией о нем после начала войны?
— Сведений очень мало, — ответил Эшнев. — Плохо обстоят дела со связью. Аль Фей перед началом конфликта был отозван домой, где и продолжает находиться по сей день. Нам известно, что он намерен возглавить объединенный комитет по инвестициям всех нефтепроизводящих стран, но переговоры, непосредственно относящиеся к нефтяной политике, должны состояться в объединенном комитете министров иностранных дел этих стран. Они продолжают относиться с большой осторожностью к отделению вопросов экспорта нефти как политического инструмента от использования денег, получаемых ими от торговли ею. На уровне внутриполитическом они упор делают не на прибылях от нефти, а на новой тактике: «Нефть за справедливость».
— Как по-вашему, он может иметь какое-то влияние на нефтяную политику? — спросил Хэррис.
— Поначалу — очень небольшое, — сказал Эшнев. — Потом, в дальнейшем оно увеличится, когда они обнаружат, что ослабление или крах мировой экономики приведут только к потере их собственных капиталовложений. Я полагаю, что Аль Фей с его принцем разобрались в перспективе событий, и как раз это явилось причиной того, что он возглавил упомянутый комитет, а вовсе не его личные политические амбиции. Благодаря своей репутации человека, стоящего вне политики, он будет находиться в благоприятной позиции при ведении переговоров с любой стороной.
— Где находится его семья? — спросил Бен Эзра.
— Его жена с сыновьями все еще в Бейруте, — ответил Эшнев. — Так же, как его бывшая жена и дочь.
— Та, что училась в Швейцарии? — полюбопытствовал старик.
— Да, — ответил Эшнев.
— Уже нет, — впервые подал голос человек ЦРУ. — Младшая дочь, Лейла, три дня назад улетела в Рим. С ней еще одна девушка и молодой человек.
— Как вы об этом узнали? — удивился Эшнев.
— Благодаря этому молодому человеку, — ответил Смит. — Мы давно держим его под наблюдением. Был замешан в переправе наркотиков во Вьетнаме и недавно перебрался на Ближний Восток… — Он достал сигарету. — У него были связи с мафией, но недавно он стал работать на Али Ясфира.
— А какая тут связь с дочерью Аль Фея? — спросил старик.
— Мы сейчас устанавливаем, — сказал Смит. — Кое-что мне уже известно. Прошлой весной она бросила школу и отправилась в учебный лагерь партизан. По какой-то причине после окончания военной подготовки она провела лето дома. Затем этот человек вышел с ней на связь, и меньше чем через неделю они снялись.
— А наша агентурная разведка имеет об этом информацию? — спросил Эшнев.
— Да. Я передал ее в тот же день, как получил.
— Она все еще в Риме? — спросил Эшнев.
— Не знаю, — ответил Смит. — Они расстались в аэропорту. Девушка уехала на одном такси, юноша на другом. Мой человек мог последовать лишь за одной машиной. Он продолжил наблюдение за мужчиной.
— Он в Риме? — спросил Эшнев.
— Да. В морге. Его убили через два часа по прибытии. Полиция считает, что с ним свела счеты банда. Возможно, так и есть. Мафия не любит, когда ее солдаты переметываются к конкурентам.
— Мы должны найти девочку, — сказал старик.
— Я дам задание нашим людям, — сообщил Эшнев. Он встал. — Я полагаю, господа, на этом мы можем закончить. Есть еще вопросы для обсуждения?
Американцы переглянулись. Совещание было окончено. Все встали и на прощание пожали друг другу руки. Полковник Уэйгрин и Хэррис были с Бен Эзрой холодно вежливы, но Смит держался иначе.
— А вы знаете, генерал, — заметил он немного гнусаво, — как уроженец Среднего Запада, — вы абсолютно правы. Я хотел бы, чтобы побольше наших людей послушали вас.
— Благодарю, мистер Смит. Мне тоже хотелось бы этого.
— Вот вам моя карточка, — сказал человек ЦРУ. — Позвоните, если вам вдруг понадобится моя помощь.
— Еще раз благодарю.
Американцы вышли из комнаты, и два израильтянина переглянулись.
— Что ты обо всем этом думаешь, Исайя? — спросил Эшнев.
Старик пожал плечами.
— Лев, ты говоришь на идиш?
— Нет, — сказал Эшнев. — Я сабр. Никогда не учил идиш.
— У них есть поговорка, — сказал старик. — Я думаю, ее занесли много лет назад из Польши или из России во время погромов: «Швер цу захн а ид».
— А что это значит? — спросил Эшнев.
Старик грустно улыбнулся.
— Тяжко быть евреем, — перевел он.
КНИГА ТРЕТЬЯКонец осени1973
Глава 1
Дик Кэридж тихо постучался в дверь спальни. Донесся приглушенный голос Бейдра:
— Войдите.
Дик открыл дверь и на миг был ослеплен. Шторы были раздвинуты, и комнату затопило утреннее швейцарское солнце. Бейдр сидел спиной к окну за маленьким письменным столом. Против света лицо его казалось совсем темным. Он поднял глаза на Кэриджа.
— Что скажешь?
— Французы здесь, шеф.
Бейдр посмотрел на часы.
— Рано они на ногах.
— Боятся рисковать, — улыбнулся Кэридж. — Не хотят, чтобы кто-то до них побывал у нас.
Бейдр посмеялся.
— Мне это нравится во французах. Ты можешь быть уверен — они никому не окажут чести своим доверием, кроме самих себя.
— Что им сказать?
— Вели подождать. — Он дал Кэриджу несколько бумаг. — Что тебе известно по поводу вот этого?
Кэридж взял донесение и пробежал глазами. Сверху на листке крупным шрифтом значилось: АРАБСКИЕ КУКЛЫ Лтд. Внутри папки были подборки документов на морскую транспортировку грузов. На каждом счете стоял штамп «Оплачено». Кэридж посмотрел на Бейдра.
— Не более того, что известно вам, и еще то, что все счета оплачены в срок.
Бейдр забрал папку.
— Вот именно. Весьма нехарактерно. Ты знаешь хоть одного ливанца, который своевременно оплачивает счета?
— Не понимаю. Они хорошие клиенты. Разве есть у нас повод для недовольства ими?
— Дело в другом, — сказал Бейдр. — Они выплачивают премии за срочность доставки. Какая, черт возьми, может быть нужда в срочной перевозке кукол? Настолько срочной, что они готовы доплачивать премиальные за эту срочность? И это тоже не соответствует их характеру. Ливанцы ни за что не станут платить премии, даже если от этого зависит их жизнь.
— Близится Рождество. Возможно, они хотят заблаговременно завести на склады товар, в данном случае — куклы.
— Это могло бы быть так, если бы они отправляли грузы теперь. Но они же начали еще в сентябре. — Бейдр передал папку Кэриджу. — Дай мне справку по компании.
— Слушаюсь, шеф. Что-нибудь еще?
Бейдр отрицательно качнул головой.
— Дай французам кофе. Через несколько минут я выйду к ним.
Когда дверь за Кэриджем закрылась, Бейдр встал, открыл створки и вышел на террасу. В утренней прозрачности воздуха уже чувствовалось приближение швейцарской зимы. Сделав глубокий вдох, Бейдр с наслаждением ощутил прохладную свежесть.
Вдали четко проступали сине-зеленые горы, снег уже одел их вершины. Бейдр посмотрел вниз на просыпающийся город. На улицах раскручивалась обычная деловая жизнь.
Женева. Она была средоточием всего: денег, власти, дипломатии, торговли. Вот место, где могла бы быть выиграна война, а не на полях сражений на Ближнем Востоке. Банки и биржи этого старинного швейцарского города создавали иллюзию парения над дрязгами и баталиями, однако они же норовили извлечь прибыль из любой перемены направления ветра, независимо от того, в какую сторону он теперь дует.
Бейдр вернулся в комнату и посмотрел вокруг. Скромный номер в отеле снимался на весь год и был предназначен для редких и случайных наездов. А сейчас Бейдр задумался. В будущем году ему предстояло проводить здесь гораздо больше времени. Этот апартамент слишком скромен: недостаточно представителен для тех приемов, которые ему предстояло здесь устраивать.
Чем больше он думал над этим, тем больше утверждался в новой мысли. Постоянная база не простаивала бы здесь зря. Кроме того, всегда было приятно провести зимний сезон в Швейцарии. Между Сент-Морицем и Гштадом соберется весь мир. И он не сомневался, что Джордана будет в восторге от его планов. Приемы, светская жизнь, зимний спорт!