Сквозь звуки музыки прорезался его голос:
— Вы сказали, что позвоните мне.
Она посмотрела на него.
— Неужто?
— Да.
— Не помню, — сказала она. Она в самом деле не помнила.
— Вы врете, — обвинительным тоном сказал он.
Не сказав ни слова, она повернулась и пошла прочь.
Он схватил ее за руку.
— Я прошу прощения, — серьезно сказал он. — Пожалуйста, потанцуйте со мной.
Мгновение она смотрела на него, а затем позволила ему вернуть себя обратно. Ритм рока сменился балладой. Обняв Иордану, он тесно прижал ее к себе.
— Все эти три дня я не мог ни спать, ни есть, — сказал он.
Она по-прежнему была бесстрастна.
— Я не нуждаюсь в услугах жиголо.
— Я это знаю лучше кого бы то ни было, — сказал он. — Но вы так прекрасны и вы мне нужны сами по себе.
Она скептически посмотрела на него снизу вверх. Ей бросилась в глаза серьезность его лица.
— Вы только почувствуйте, как я хочу вас, — сказал он.
Закрыв глаза, она положила голову ему на плечо, не в силах отказаться от сладостного прикосновения его плоти, и поплыла в розовом тумане. Как знать, может быть, он говорит и правду. Она не видела легкую усмешку, которой тот обменялся с Юсефом.
Грубая ткань хаки бесформенной рубашки и брюк царапала ей кожу, когда вместе с другими пятью новенькими она вошла в барак командования. Жесткие кожаные сапоги гулко ударили в деревянный настил. Комнату озарял неровный желтый свет масляной лампы.
Командир сидела за столом в дальнем конце помещения, и по бокам от нее были люди в форме. Углубившись в бумаги на столе, она не обращала внимания на вошедших, пока те не застыли по стойке «смирно» перед ней.
— Смирно! — рявкнул сержант.
— Ан-наср! Победа! — крикнули они в ответ, как их научили в первый же вечер по прибытии в лагерь несколько дней назад.
Вытянувшись, Лейла отвела плечи назад и почувствовала, как лифчик сжал ей груди. Лифчик был сделан из той же грубой хлопчатобумажной ткани. Она смотрела прямо перед собой.
Командир медленно поднялась из-за стола. Лейла заметила, что на плечах ее рубашки были знаки различия, говорившие, что она носит звание полковника. Мгновение она смотрела на них, не отрывая взгляда, а затем неожиданно сильным голосом резко выкрикнула:
— Идбах аль-аду!
— Смерть врагам! — крикнули они в ответ.
С легкой улыбкой удовлетворения командир кивнула.
— Вольно, — сказала она нормальным голосом.
Женщины расслабились, принимая более вольную стойку, и послышался шорох грубой ткани. Подойдя к столу, начальница повернулась к ним.
— От имени Братства Палестинских Борцов за Свободу я приветствую вас в нашей святой борьбе. Это битва за освобождение нашего народа от ига Израиля и пут империализма. Я знаю, что все вы принесли немало жертв, чтобы попасть сюда, вы потеряли тех, кого любили и может, даже испытали презрение со стороны своих друзей, но одно я вам могу обещать. По завершении борьбы вас ждет свобода, о которой еще никому не приходилось слышать. И в силу этого ваша борьба — это только начало. От вас потребуется еще немало жертв. Возможно, в жертву свободе, к которой мы стремимся, придется принести вашу честь, ваше тело и даже жизнь. Но нас ждет победа. Здесь вам придется много учиться. Вам придется освоить оружие. Пулеметы и автоматы, ружья и ножи. Как делать бомбы. Маленькие и большие. Как убивать голыми руками. Как драться. И вооруженные этими знаниями, мы вместе с нашими мужчинами сбросим сионистских узурпаторов в море и вернем земли их исконным владельцам, нашему народу.
Вы все, каждая из вас, уже принесли священную клятву преданности нашему делу. И с этого момента вы должны забыть ваше настоящее имя и никогда не употреблять его в лагере. Вы должны будете откликаться только на то имя, которое будет вам присвоено, и в том случае, если попадете в плен, вы не сможете выдать подлинные имена ваших товарищей. С этого момента вы обязаны хранить верность только нашему делу и своим братьям по оружию.
Командир перевела дыхание. Женщины слушали ее в напряженном молчании.
— Следующие три месяца будут самыми трудными в вашей жизни. Но в конце их вы будете вправе занять место рядом с Фатимои Бернуи, Мириам Шакхамир, Айдой Исса, Лейлой Халед и другими вашими подругами, которые в бою доказали свое право быть рядом с мужчинами.
Обойдя стол, она заняла свое место.
— Желаю вам удачи.
— Внимание, — рявкнул сержант.
— Ан-наср! — ответили они, принимая стойку «смирно».
— Идбах аль-аду! — крикнула старшая.
— Идбах аль-аду! — ответили они.
Начальница отдала честь.
— Разойтись!
Нарушив строй, они высыпали за сержантом в ночную тьму.
— Отправляйтесь к себе, девочки, — устало сказал сержант. — День начнется у вас в пять утра.
Повернувшись, он пошел в мужскую часть лагеря, а они поспешили в свое небольшое строение. Сделав шаг, Лейла едва не свалилась на стройную молодую женщину, которая заняла койку рядом с ней.
— Какая прелесть наша начальница, не так ли? — спросила Лейла. — В первый раз я почувствовала, что моя жизнь имеет какой-то смысл.
Женщина взглянула на нее так, словно Лейла была существом с другой планеты.
— Очень приятно, что ты это чувствуешь, — сказала она равнодушно. — А я хочу быть поближе к своему дружку, и это единственная причина, по которой я оказалась здесь. Никак иначе я не могла добраться до него и так изголодалась, что не удивлюсь, если ночью залезу к тебе в постель потискать твои булочки.
На высоте тридцати пяти тысяч футов, над Атлантическим океаном под темно-синим звездным небом Бадр спал в своем самолете, пожирающем расстояние до Нью-Йорка. Внезапно он проснулся как подброшенный и сел в постели с глазами мокрыми от слез.
Вытерев их, он потянулся за сигаретой. Должно быть, ему приснился плохой сон. Его не покидало предчувствие опасности, тяжело лежавшее на сердце.
Женщина рядом с ним сонно потянулась.
— Что случилось, дорогой? — спросила она хрипловатым со сна голосом.
— Все в порядке, — сказал он. — Спи.
Она замолкла, а немного погодя ровный гул двигателей снова погрузил его в дремоту. Он положил сигарету и заснул.
Другое местоИюнь1973
Черный «кадиллак» с дипломатическими номерами, повернув, остановился у административного здания, и из него вышли трое мужчин — двое в гражданском, а один в форме полковника американской армии. По ступенькам они поднялись к зданию. Израильский солдат, охранявший вход, отсалютовал им оружием. Полковник ответил ему, и трое вошли в здание.
Из-за конторки в приемной, отдавая честь, поднялся старший сержант. Полковник отдал ответный салют. Сержант улыбнулся.
— Вы же знаете, куда идти, полковник? — В словах звучало скорее утверждение, чем вопрос.
Кивнув, полковник тоже улыбнулся.
— Я уже бывал тут, сержант. — Он повернулся к остальным двум. — Не угодно ли вам следовать за мной...
Они спустились к лифту, и он нажал кнопку вызова.
Дверь бесшумно открылась, и они вошли в кабину. Они почувствовали, как пол ушел из-под ног. Шестью этажами ниже уровня земли лифт остановился, и двери раскрылись.
За полковником они проследовали еще в одну приемную, где сидел такой же старший сержант. На этот раз он не вставал. Бросив взгляд на вошедших, он уткнулся в лежащий перед ним список.
— Представьтесь, пожалуйста, джентльмены.
— Альфред Р. Уэйгрин, — первым назвался полковник. — Армия Соединенных Штатов. Полковник.
Штатский в пиджаке, застегнутом на три пуговицы, назвал себя:
— Роберт Л. Харрис, государственный департамент Соединенных Штатов.
— Сэм Смит, Американская Водопроводная Компания, — сказал человек в мятой спортивной куртке.
Услышав столь абсурдное прикрытие, придуманное для себя ЦРУ, сержант не позволил себе ни тени улыбки. Отметив имена в списке, он вручил каждому из трех человек желтую пластиковую опознавательную карточку, которые они прикрепили к лацканам. Он нажал сигнал на панели перед собой, и из двери справа появился капрал.
— Проводите, пожалуйста, этих джентльменов в конференц-зал А.
Конференц-зал А располагался в конце длинного сумрачного узкого коридора, охраняемого двумя солдатами и неизменным сержантом за конторкой. Капрал остановился перед ней, сержант внимательно изучил их опознавательные карточки и лишь после того нажал кнопку, открывающую дверь, находящуюся под контролем электроники. Посетители вошли в зал, и дверь автоматически закрылась за ними.
Их уже ждали девять человек, лишь двое из которых были в форме израильской армии, — бригадный генерал и полковник. Генерал пошел им навстречу с распростертыми руками.
— Альфред, как я рад снова видеть тебя.
Американец расплылся в улыбке, пожимая ему руку.
— И я рад видеть вас. Лев. Разрешите представить вам Боба Харриса из госдепа и Сэма Смита. Джентльмены, — генерал Эшнев.
Они обменялись рукопожатиями. Генерал представил их остальным, а затем указал на большой круглый стол в дальнем конце конференц-зала.
— Предлагаю занять места, джентльмены.
Печатные таблички определяли место каждого, и когда все расселись, одно место осталось незанятым. Оно располагалось как раз слева от израильского генерала и так как он был старшим по званию, сие означало, что место предназначено для его преемника. Американцы с любопытством посмотрели на табличку у свободного места, но обошлись без комментариев.
Генерал Эшнев увидел, на что обращено их внимание.
— Простите за задержку, джентльмены, но я проинформирован, что генерал Бен Эзра уже направляется сюда. Он попал в пробку, но будет здесь с минуты на минуту.
— Бен Эзра? — шепнул Харрис полковнику. — Я никогда не слышал о нем.
Полковник усмехнулся.
— Боюсь, что он принадлежит не к вашему времени, Боб. Лев Пустыни — почти легендарная фигура. Честно говоря, я думал, что он давно уже списан со счет