Отец не ответил. Вместо этого он еще крепче прижал их к себе. Затем резко отстранил дочек и встал. Лейла посмотрела на него и подумала, как он красив. Никто из других отцов не походил на него.
В дверях появился Джаббир.
— Мы опаздываем, хозяин. Придется поторопиться, если хотим успеть на самолет.
Нагнувшись, Бадр расцеловал их, сначала Амал, потом Лейлу.
— Я полагаюсь на вас, девочки, что вы будете помогать матери и слушаться ее.
Они молча кивнули. Он пошел к дверям, и они по пятам сопровождали его. Он уже был на середине лестницы, когда Лейла окликнула его.
— Ты надолго уезжаешь, папа?
Он словно запнулся на секунду, но машина уже ждала его, и дверца захлопнулась. Лейла так и не получила ответа. Они посмотрели, как уезжает машина и затем вернулись в дом.
Фарида ждала их.
— Мама у себя? — спросила Амал.
— Да, — ответила Фарида. — Но она отдыхает. Она себя плохо чувствует и просила, чтобы ее не беспокоили.
— Она спустится к обеду? — спросила Лейла.
— Не думаю. А теперь, девочки, отправляйтесь в ванну и смойте с себя весь песок. Придет ли ваша мать к обеду или нет, но я хочу, чтобы за столом вы были свежими и чистыми.
Только поздно вечером они поняли, что произошло. После обеда приехали родители матери, и когда бабушка увидела их, то залилась слезами. Она прижала их к своему грузному телу.
— Мои маленькие бедные сиротки, — рыдала она. — Что с вами теперь будет?
Дедушка Риад сразу же разгневался.
— Замолчи, женщина! — рявкнул он. — Что ты делаешь? Хочешь напугать детей до смерти?
Амал сразу же стала плакать.
— Папочкин самолет разбился! — стонала она.
— Видишь? — с торжеством спросил дедушка. — Что я тебе говорил!
Отстранив жену, он взял старшую девочку на руки.
— С твоим папой ничего не случилось. У него все в порядке.
— Но бабушка говорит, что мы сироты.
— Вы не сироты, — сказал он. — У вас по-прежнему есть отец и мать. И мы.
Лейла смотрела на бабушку. Тушь с ресниц стекла ей на щеки.
— Тогда почему бабушка плачет?
Старик смутился.
— Она расстроена, потому что ваш папа уехал. Вот почему.
Лейла пожала плечами.
— Это ничего не значит. Папа всегда уезжает. Но все в порядке. Он возвращается.
Дедушка Риад посмотрел на нее. Он не проронил ни слова. В салон вошла Фарида.
— Где ваша хозяйка? — спросил он.
— Она в своей комнате, — ответила Фарида, посмотрев на детей. — Время идти спать.
— Это верно, — быстро сказал дедушка Риад. — Идите в кроватки. Увидимся утром.
— Ты возьмешь нас на пляж? — спросила Лейла.
— Да, — ответил дедушка. — А теперь слушайся Фариду. Иди спать.
Когда они поднимались наверх, Лейла слышала, как дедушка сказал Фариде:
— Передай хозяйке, что мы ждем ее в салоне.
— Хозяйка очень расстроена, — неодобрительно сказала Фарида. — Она не хочет спускаться.
В голосе дедушки появились твердые нотки.
— Спустится. Передай ей, что это очень важно.
Потом, уже лежа в постели, она слышала доносившиеся снизу громкие голоса. Девочки сползли с кроваток и открыли двери. Дрожащий голос матери был полон гнева.
— Я отдала ему всю жизнь, — рыдала она. — И вот что я получила взамен благодарности. Он бросил меня ради этой американской шлюхи с белыми волосами, которая принесла ему отродье!
Дедушка говорил тихо и спокойно, но они отчетливо слышали его.
— У него не было выбора. Так приказал принц.
— Вы защищаете его! — оскорбленно сказала мать. — К вам взывает ваша плоть и кровь, а вы защищаете несправедливость. Вы думаете только о вашем банке и ваших деньгах. И пока у вас будут лежать его вклады, вас не волнует, что происходит со мной!
— А что с тобой происходит, женщина? — рявкнул дедушка. — Ты что-то потеряла? Тебе остались миллионы. Он не забрал у тебя детей, что по закону мог сделать. Он оставил тебе состояние и дома, здесь и в Бейруте и выделил специальное содержание для девочек. Чего больше можешь ты требовать?
— Разве это моя вина, что я не дала ему сына? — заплакала Мариам. — Почему всегда карают женщину? Разве я не носила его детей, не была ему верной женой, хотя мне было известно, как он по всему миру путался с неверными шлюхами? И перед лицом Аллаха — кто из нас вел более достойную жизнь? Конечно, я, а не он.
— Такова воля Аллаха, что у мужчины должен быть сын, — сказал отец. — И так как ты не могла родить ему сына, то это не только его право, но и обязанность — обеспечить себя наследником.
Мариам стала говорить тише, но голос ее был полон убийственной убежденности.
— Может, и в самом деле такова воля Аллаха, но когда-нибудь он за все заплатит. Дочери узнают, как он их предал, и в их глазах он станет пустым местом. Он никогда больше не увидит их.
Затем голоса стихли и снизу больше не доносилось ни звука. Девочки тихо закрыли дверь и вернулись к себе. Все это было очень странно, и они ничего не понимали.
На следующий день, когда они были на пляже, Лейла внезапно взглянула на своего дедушку, который сидел под зонтиком, читая газету:
— Если папа в самом деле хотел сына, — сказала она, — почему он не попросил меня? Я была бы рада быть мальчиком.
Дедушка Риад уронил газету.
— Это не так просто, как ты думаешь, дитя мое.
— Это правда, что говорила мама? — спросила она. — Мы в самом деле никогда не увидим его?
Он долго молчал, прежде чем ответить.
— Ваша мать была очень взволнована. Со временем она успокоится.
Но этого не случилось. И по мере того, как шло время, девочки постепенно начали принимать отношение их матери к отцу. И так как он сам не предпринимал никаких попыток преодолеть разрыв между ними, они постепенно пришли к уверенности, что мать была права.
Солнце начало опускаться, жара спадала, и густо-синее небо стремительно темнело. Лейла повернулась на бок и спросила у сирийца:
— Сколько еще нам здесь сидеть?
— Примерно с полчаса, — улыбаясь, сказал он. — Времени хватит.
Он пододвинулся к ней.
Она резко отодвинулась от него.
— Нет.
Он посмотрел на нее.
— В чем дело? Ты что, лесбиянка?
— Нет, — тихо сказала она.
— Тогда не будь такой старомодной. Чего ради дают девушкам эти таблетки?
Она внимательно смотрела на него. В голосе ее звучало презрение. Все мужчины одинаковы.
— Чтобы мне было спокойно, а не тебе удобно, — сказала она.
Он изобразил то, что, по его мнению, было улыбкой победителя.
— Иди сюда, — сказал он, снова протягивая к ней руку. — Может я и научу тебя, сколько радости они дают.
Но она двигалась быстрее, и теперь ему в живот смотрел ствол автомата.
— Сомневаюсь, — тихо сказала она. — Ты еще можешь научить меня, как пользоваться этим оружием, но как трахаться, я знаю и без тебя.
Оторвавшись от лицезрения автомата, он перевел взгляд на ее лицо. В горле у него заклокотал смех.
— Ни на секунду не сомневаюсь в этом, — быстро сказал он. — Я беспокоился только о том, что тебе, может быть, не хватает практики.
Глава 7
Извиваясь, Лейла ползла по твердой каменистой земле. Добравшись до проволочного заграждения, она остановилась, переводя дыхание, а затем, переждав мгновение, легла на бок и посмотрела в небо, озаренное смутным ликом луны. Крупная египтянка Соад и Аида из Ливана ползли за ней по пятам.
— Где Хамид? — спросила она.
— Какого черта мне знать? — пробурчала египтянка. — Я думала, что он где-то впереди нас.
— Джамила разбила себе колено, когда перелезала через камни, — сказала Аида. — Я видела, как он ей бинтовал.
— Это было час тому назад, — саркастически заметила Соад. — Теперь, наверно, он обхаживает ей другое место.
— Что нам делать? — спросила Лейла. — Нужны ножницы для резки проволоки, чтобы пробраться внутрь.
— Кажется, они есть у Фариды, — сказала Аида.
— Передай дальше, — сказала Лейла.
Приказ был быстро передан по цепочке женщин, лежавших за ними. Через минуту ножницы, передававшиеся из рук в руки, попали к Лейле.
— Ты раньше пользовалась ими? — спросила Соад.
— Нет, — сказала Лейла. — А ты?
Соад покачала головой.
— Должно быть, это не очень трудно. Я видела, как Хамид работал с ними.
Взяв ножницы, она осторожно подползла под проволочное заграждение, перевернулась на спину и медленно подняла ножницы над головой. В лунном свете блеснул отполированный металл лезвий. Это длилось не больше доли секунды, но сразу же заговорил пулемет, и над их головами засвистели пули.
— Проклятье, — в отчаянии вырвалось у Лейлы, старавшейся вжаться в землю. Она не смела даже повернуть голову и посмотреть, что делается за ней.
— Где вы? — крикнула она.
— Мы здесь, — сказала Соад. — Лежим и не двигаемся.
— Нужно уходить, — сказала Лейла. — Они нас засекли.
— Ты и иди. А я не двинусь с места, пока не прекратится стрельба.
— Если поползем, то спасемся, огонь идет в трех футах над головами.
— Это же арабы, — с тем же сарказмом сказала Соад. — А я не знаю ни одного, кто бы мог попасть точно в цель. Я остаюсь.
— А я иду. Ты можешь оставаться тут хоть всю ночь, если хочешь.
Осторожно перекатившись на живот, Лейла, извиваясь, поползла вдоль заграждений. Через минуту она услышала за собой какие-то скрежещущие звуки. Она обернулась. Остальные ползли за ней.
Примерно через полчаса они остановились. Пулемет по-прежнему вел огонь, но пуль над головами уже не было слышно. Они вышли из зоны огня.
На этот раз они подготовились куда лучше. Вымазали грязью лезвия ножниц, чтобы они не блестели. Перевернувшись на спину, Лейла снова подползла к проволоке. Резать ее оказалось труднее, чем она думала. Скрежет отдавался в тишине ночи, но, похоже, никто его не слышал. Через пять минут она уже расправилась с первым рядом. Скользнув в проход, она принялась за второй ряд. Осталось еще два.