– Ну а я для нее большая, что ли? – обиженно сказала Лена.
– Ишь какая хитрая! – улыбнулась Мария Павловна. – То все твердит, что большая, а сейчас захотелось быть вдруг маленькой.
– Ну и не буду дружить с ней, подумаешь…
Норка инстинктивно разделяла всех людей на друзей, которые были близки ее хозяину, и к этим людям она относилась доверчиво, и на чужих, которые были далеки от хозяина. Эти люди были ей безразличны, и к ним она относилась со скрытой недоверчивостью. Васильев дружит с новым для нее человеком, он вместе с ним ест за одним столом, ходит по городу, мирно беседует, и Норка, сопровождая их, стала относиться к Николаю Ильичу спокойно, дружелюбно.
Попробовал Николай Ильич ее кормить, но она не приняла пищу и даже отошла подальше от него. А сейчас Васильев приказывает ей принять от Николая Ильича. Он говорит строго и ободряюще:
– Можно, Норка, можно… Ешь.
Собака вяло подходила к кормушке и с предосторожностью, нехотя, поедала угощение, посматривая то на Васильева, то на Николая Ильича. Всем своим равнодушно-подневольным видом она как будто хотела сказать новому человеку: «Ну что ж, если так хочет мой хозяин, я съем свой обед, сделаю вам такое одолжение, но на мою дружбу вы все равно не рассчитывайте…»
Потом Васильев стал уходить из дому как раз в те часы, когда надо было кормить собаку, и Норка стала принимать пищу от Николая Ильича, не оказывая при этом новому кормильцу никаких особых признаков внимания.
Попыталась ухаживать за Норкой и Лена, но Васильев категорически запретил: – Нельзя, Леночка. Иначе она не привыкнет к папе и не будет его водить.
– Но ведь мы вместе живем… – обиженно протянула Лена.
– Ты не расстраивайся, Леночка, – успокоил ее Васильев. – Норка все поймет, когда я уеду от вас и она привыкнет к папе. Вот тогда и ты будешь ухаживать за ней.
– Дядя Ваня, а почему вы ей разрешаете играть с Витей?..
– Потому что он маленький.
Получилось так, что после первого же смелого знакомства Витя приобрел у Норки какое-то особое расположение.
Он не только гладил ее, но даже трепал за уши и брал за нос.
Норка играла с ним: бегала по комнате, приседала и взлаивала. Витя гонялся за ней и весело смеялся.
Однажды Васильев ушел на целые сутки, и Норке пришлось остаться одной в семье Малининых. Среди членов семьи она уже заметно предпочитала Николая Ильича: все приятное теперь исходит от него, он такой спокойный, добрый. Правда, он не такой уверенно-строгий, как Васильев, но зато он ничего от нее не требует. Лишь кормит и ласково говорит: «Норка, Норка».
Вечером она забеспокоилась. Подошла к двери и, царапая ее лапами, заскулила, попросилась на волю. Очевидно, она хотела найти Васильева.
– Нельзя, Норка, нельзя, – сказал Николай Ильич, – ложись…
Не дождавшись хозяина, поздним вечером Норка легла около пустого дивана, на котором спал Васильев. А ночью Николай Ильич проснулся и услышал около своей койки сопящее дыхание собаки. Она лежала на полу, свернувшись клубком. Николай Ильич прошептал: «Норка!» – и легонько погладил ее по голове. В ответ на ласку собака сдержанно, один раз, лизнула ему руку и осталась с ним рядом до утра.
Потом Васильев совсем ушел от Малининых на другую квартиру, недалеко от них, и заходил к ним лишь изредка. А Норка уже так привыкла к Николаю Ильичу, что стала выполнять его простые команды: «Сидеть!», «Гуляй!», «Лежать!». Делать это было легко, тем более что всякий раз она получала от Николая Ильича кусочек вкусной колбасы.
Прошло две недели. Васильев надел на собаку шлейку, а поводок пристегнул к поясному ремню слепого. Правее Николая Ильича пошел Васильев, подав Норке команду:
– Вперед!
Норка охотно пошла. Они повернули налево, затем пересекли улицу. Норка точно выполняла все команды Васильева.
На другой день они отправились опять на работу, но Васильев шел уже не рядом с Николаем Ильичом, а по левой стороне улицы, изредка посматривая на них. Команду подавал Николай Ильич сам. Норка издали, через улицу, видела Васильева и точно выполняла приказания Николая Ильича, который шел по знакомому маршруту, в госпиталь. Там Васильев угостил собаку мясным супом. Но все же, когда Норка видела Васильева вблизи, она порывалась подойти к нему, а он сурово взглядывал на нее и даже грозил хлыстом. По-своему Норка, вероятно, недоумевала: почему Васильев вдруг так переменился к ней?..
Тяжело отвыкать от друга, который по непонятной причине вдруг становится холодным, грубым.
Через несколько дней Васильев пустил Николая Ильича одного с Норкой. Николай Ильич хорошо знал свой маршрут на работу и следил за тем, чтобы Норка не сбила его с пути.
Но нет. Оказывается, она запомнила этот маршрут и вела его точно по тем же улицам, где они проходили в предыдущие дни. Норка даже запомнила и трамвайную остановку, где они садились. Подведя Николая Ильича к трамваю, она потянула его к передней площадке. Зайдя в трамвай, Норка подошла к передним сиденьям и выжидающе посмотрела на людей. Она привыкла к тому, чтобы люди уступали место ее хозяину. К этому ее приучил Васильев. А люди и не заставили себя ждать. С сиденья сразу поднялись две девочки-первоклассницы и проговорили одновременно:
– Пожалуйста, пожалуйста… Садитесь.
Николай Ильич сел, а Норка забралась под скамью и лежала там до тех пор, пока не услышала команду своего хозяина: «Встать!»
Они уже подходили к госпиталю, когда Николай Ильич услышал радостный мальчишеский возглас:
– Норка! Норка!..
Судя по голосу, мальчик был где-то слева, на другой стороне улицы. Норка вздрогнула и остановилась: какой знакомый голос!
Николай Ильич услышал приближающийся к нему топот ног. Он решил, что это кто-то из его знакомых, которого он не узнал по голосу.
– Тебе чего, мальчик? – спросил он подбежавшего к нему человека.
– Это моя Норка… – услышал он взволнованный голос.
– Как – твоя?
– А так и моя… Я ее воспитал, а потом ее в спецшколу взяли. Она теперь у вас, да?
– У меня…
Не отходя от ноги Николая Ильича, собака вильнула хвостом, Николай Ильич почувствовал на ноге мягкие удары пушистого хвоста. Но вот Норка отстранилась от его ноги и потянулась к мальчику. Николай Ильич дернул за поводок и строго приказал:
– Нельзя, Норка. Стоять!
А потом уже приветливо сказал:
– Я тороплюсь, мальчик, на работу. Ты приходи к нам домой. Только в выходной день. Я дома буду.
И назвал свой адрес.
– Ладно, приду, – обрадовался Борис. – Обязательно приду.
– Вперед! – подал команду Николай Ильич.
Норка послушно пошла впереди Николая Ильича, лишь один раз оглянувшись назад, на своего прежнего хозяина, с которым когда-то так весело было играть…
Борис долго стоял на месте и смотрел им вслед, пока они не скрылись в дверях госпиталя. Ему было и приятно, оттого что его Норка теперь службу несет, и в то же время досадно и грустно: она уже не принадлежит ему.
Дома Николай Ильич весело рассказывал о встрече с мальчиком, но Васильев не одобрил гостеприимства Мали нина:
– Конечно, эта встреча рано или поздно должна была произойти. Но вы, Николай Ильич, напрасно пригласили его к себе. Норка должна знать только ваш дом и одного вас.
Иначе вы ее можете потерять как вожатого…
В воскресенье Борис оделся в белый полотняный костюм и сказал деловито:
– Пойду посмотрю, как моя Норка у нового хозяина живет.
– Поди, поди, сынок, – одобрительно сказала мать.
Борис ушел к Малининым, но быстро вернулся домой.
– Ты что так скоро вернулся? – удивленно спросила мать. – Не видел свою Норку?
– Да, увидишь теперь! Даже на порог не пустили.
– Почему так?
– А потому, что, наверно, боятся, как бы я не переманил ее к себе…
– Но теперь же она не твоя… – иронически заметила Таня.
– Ну и пусть! Все равно я ее воспитал.
– Так чего же ты надулся? – сказала мать. – Ты сделал свое дело – и хорошо.
– Да ничего… Просто обидно! Даже взглянуть не дали…
Спасибо, говорят, тебе, мальчик, за твою работу, но только не надо Норку расстраивать. А то она слушаться не будет…
– А пожалуй, Боря, они правы. Ты же сам всегда говорил, что собака должна знать одного хозяина.
Борис чувствовал правду в словах матери, но все-таки продолжал твердить о своей обиде:
– Заходи, говорят, мальчик, к нам тогда, когда Норка уйдет на работу…
– Одним словом, приходите, гости, когда нас дома не будет, – насмешливо проговорила Таня. – Интересно!
– И щенка от Норки пообещали… – сумрачно добавил Борис.
Таня будто обиделась за брата:
– Они к тебе, Борис, отнеслись как к маленькому: чтобы успокоить, куклёнка пообещали.
– Не кукленка, а породистого щенка! – поправил сердито Борис.
– Ну, во всяком случае, я считаю, что от одной встречи Норка не испортилась бы, – заметила Таня.
Борис вспылил:
– А чего ты понимаешь в этом деле! «Не испортилась, не испортилась»!.. А вот, может быть, взяла и испортилась бы!
Норка уже хорошо освоилась с тремя маршрутами – на работу, в городской сад и в гастроном. В магазине она подводила Николая Ильича сначала к кассе, а потом к прилавку. Так научил ее Васильев.
Прожив у Николая Ильича почти месяц, Норка стала точно ориентироваться во времени. Это было нетрудно ей усвоить, потому что день у Николая Ильича был строго размерен по часам: с утра – на работу, потом – отдых, прогулка. В восемь часов утра Норка просила завтрак, а в девять подходила к двери и царапала ее лапами, посматривая на хозяина, будто хотела напомнить: «Пора идти на работу».
Норка совсем привыкла к новому хозяину и к новому дому, но она не переносила в квартире темноты, которую не ощущал Николай Ильич. Случалось иногда так, что Николай Ильич заходил с ней в дом вечером, когда в квартире никого не было. Норка требовательно взлаивала до тех пор, пока Николай Ильич не включал свет, который совсем не нужен был ее новому хозяину.