1. Виляя хвостом
"Йо-хо-хо!
И бутылка рома!
Да пошли они все кашалоту в брюхо!"
— Хороший у тебя голос, Эйри О'Ши. И настроение, видать, тоже хорошее, — сказал бармен в «Кофейной таверне».
— Да, дружище. Опять выступаем, на радость Адмиралтейству. Еще одна демонстрация командного духа.
Эйри, бывший второй помощник капитана, плававший на знаменитом «Незваном госте», опрокинул последний стаканчик угольно-черного напитка и вышел на улицу. Одет он был, конечно же, пиратом и с ног до головы увешал себя звенящей мишурой: медальонами, золотыми мухурами, ножами, патронами, серебряными эполетами. Но ни в таверне, ни в городе он не выделялся из толпы, потому что точно так же нарядились все до единого посетители и немалая часть гуляк на ландонских улицах — не говоря уже о женщинах, детях и животных.
Не пройдя и двадцати шагов, Эйри наткнулся на добрый десяток прохожих с кортиками и в шляпах с плюмажем, у троих к плечам были приклеены попугаи, один нес на голове настоящую птицу. Еще он встретил двух ручных обезьянок с миниатюрными шпагами на поясах и ломовую лошадь в треуголке с пером и с черной повязкой на глазу.
Эйри взирал на них с добродушным презрением, как преуспевающий профессионал на жалких любителей. А что еще оставалось делать? Той весной Ландон захлестнула пиратомания, и началась она примерно в те же дни, когда монархистская Франкоспания объявила республиканской Ангелии войну.
На Шутерс-Лейн Эйри повстречался с Дирком и Вускери, Соленым Уолтером и Соленым Питером.
Дирк и Вускери открыли здесь небольшой театр, но, по правде говоря, все попытки заинтересовать широкую публику тем, что Дирк подразумевал под культурой, оказались напрасны. Люди хотели одеваться пиратами и видеть на сцене пиратов. Поэтому Вуску, как и раньше, приходилось ставить пиратские спектакли. Хотя девушка, игравшая Пиратику, — роль, которую раньше исполняла Молли, — по утверждению Дирка, никуда не годилась.
— А Артия играть не станет, и думать нечего. Я ее и попросить-то боюсь.
— Посмотри, сколько билетов продано на вчерашний спектакль, — возопил Уолтер, как только увидел Эйри. — В зале было три человека и голубь.
— Надо починить крышу, — подхватил Вускери, крутя черный ус. — Через дыру голуби и лезут. А заодно и кое-кто из зрителей, а денег при этом не платят. Да еще и эта новая антипиратская организация — пикетируют по вечерам театр и никого не впускают, даже если люди хотят попасть.
— Подумать только, — заметил Дирк, когда все трое зашагали по Масляной улице. — Мы могли стать богатыми, как франкоспанские короли. Но ничего у нас не вышло.
— Скажи еще спасибо, что на виселицу не попали, — отозвался Питер. — Вот куда приводит шальная удача. Послушай меня, Вускери, давай выучим этих голубей на почтовых, может, хоть немножко подзаработаем.
Наступило молчание. Друзья брели всё медленнее — каждый вспоминал, как недавно чуть было не стал богаче всех королей на свете. В большом сундуке на Острове Сокровищ они нашли множество карт, ведущих к кладам, но когда на горизонте показались военные корабли, их пришлось выбросить в море.
— Ну и ладно, — подытожил Вускери. — Зато мы до сих пор все вместе. Эйри, ты слыхал что-нибудь об Эбаде?
— Нет. Он как сквозь землю провалился.
Лица друзей помрачнели, даже взбодрившийся от кофе мистер О'Ши приуныл. Дирк сказал:
— Думаю, она там тоже появится. На вечеринке в Адмиралтействе. Честно говоря, диву даюсь. Не понимаю, зачем Артия туда ходит. Уж она-то в бесплатном угощении не нуждается.
— Да, — вздохнул Эйри. — Зато мы за дармовой кусок мяса будем вилять хвостами, как собаки.
Получив состояние от Землевладельца Снаргейла, Артия и Феликс предложили каждому из своей команды щедрое вознаграждение. Но актеры отказались. Когда тебе просто дают деньги — это совсем не то. Хотя может быть, подумал сейчас Вускери, стоило взять их у Артии взаймы — починить крышу в театре.
— А Честный? — спросил Питер. — Где он сейчас?
— А Свин, старый пес, он-то где?
— А наш славный корабль, дивный «Незваный гость»…
Все трое хором застонали.
— Пришвартован на верфи, разбитый в щепки.
— Разве это судьба для доброго судна? — вздохнул Эйри. Кофейный кураж окончательно выветрился из его головы. Вускери вытер глаза. Дирк разглядывал тщательно отполированные ногти. Питер взъерошил своему брату Уолтеру рыжие волосы, как будто утешая.
Еле волоча ноги, они свернули к Адмиралтейству.
Послание от Снаргейла пришло в дом над обрывом рано утром.
Артия получила его за завтраком в восточной гостиной, где Феликс и Катберт читали «Таймс».
— Только и твердят о таинственном храбреце, который спас революционеров от гнева королевской Франкоспании, — ворчал Катберт.
— Его прозвали Пурпурным Нарциссом, верно? — Не успел Катберт ответить, как вмешалась Артия:
— Нам письмо от Снаргейла.
— Опять придется ехать в город, — вздохнул Феликс.
— Вернусь-ка я лучше к моей контрабанде, — сказал Катберт. (Он заночевал в гостях и до утра проворочался на жаркой, широкой кровати с балдахином. Его терзали страшные сны о том, что Глэдис не хочет ни побраниться с ним, ни приласкать его и вместо этого уходит в море на черном корабле — убивать пиратов.) — Раз уж вам всё равно.
Но Артия сказала:
— Погодите, мистер Катберт. Я думаю… — Она окинула мужчин внимательным взглядом. — Думаю, тут совсем другое дело.
— Какое? — спросил Феликс.
Артия прочитала вслух письмо Снаргейла.
— "Как Вы наверняка знаете, мы находимся в состоянии войны с Франкоспанией. Наши корабли не подпускают врагов близко к берегам, а наши отважные солдаты пользуются каждым удобным случаем, чтобы завязать с ними бой. Мы должны по всему миру наносить врагам Ангелии удары — точные, хорошо организованные.
В связи с этим Ваше мастерство, морской опыт и почти волшебные навыки в разбойничьем искусстве могут снова найти применение, на этот раз послужив не только Вашей пользе, но и благу всей страны. Свободная Ангелия сбросила цепи. Франкоспания же до сей поры носит оковы. Приглашаю Вас, Артия Стреллби, посетить Адмиралтейство, чтобы при личной встрече обсудить этот вопрос. Вместе с Вами приглашается и вся Ваша бывшая команда. Позвольте заверить Вас и всех Ваших спутников, что речь идет не о рутинном торжественном ужине. Вас, Артия Стреллби-Феникс, коснулась Рука Судьбы".
— Ух ты, — воскликнул Катберт. — Ловко этот малый умеет складывать слова. Что всё это значит? — поинтересовался он.
— Это значит, — сказала Артия, — что мы опять идем в море. Это ясно как дважды два. А в остальном — кто знает? — Она увидела, что Феликс смотрит на нее очень серьезно, нахмурив черные брови. Она до сих пор удивлялась: черные брови, черные ресницы — а волосы белые! — Не паникуйте, сэр. Если хотите, я могу оставить вас здесь. Мне будет не хватать вашего любезного общества, но я не хочу доставлять вам неприятности.
— Мне? Неприятности? Артия, ради бога…
— Море никогда не было по-настоящему твоим, — сказала Артия.
Феликс густо покраснел. Это случалось редко. И даже шло ему.
Катберт встал.
— М-да. Пойду-ка я погуляю вокруг террасы… — К его удивлению, Планкветт последовал за ним, усевшись на плечо. — Море… — проговорил Катберт, глядя вдаль, за мыс Огненных Холмов. Уходя, он слышал, как закипает Феликс и как Артия хранит ледяное спокойствие.
Планкветт тихонько ворковал, словно успокаивая своего спутника. Видимо, он подслушал эти звуки у местных голубей.
Через некоторое время с грохотом опрокинулся стул.
Феликс вскочил, взметнулась волна белых волос.
— Никакого с ней сладу! — он подошел к Катберту и тоже устремил взгляд в море, синеющее под бирюзовым летним солнцем.
Вдалеке, едва заметный, прошел морской патруль. Он плыл на юго-восток — высматривать франкоспанских захватчиков. А на Холмах Катберт разглядел патруль ангелийских солдат, направляющийся к ближайшей сторожевой вышке.
— Нелегкие наступили времена, — заметил он.
Феликс тихо сказал:
— Что бы ни предложил Снаргейл, она не откажется. Если это означает возвращение туда. К воде, к приключениям и опасностям. Для Артии в этом дыхание жизни.
— Тогда отпустите ее.
— Отпустить?! Ха! Думаешь, я смог бы ее остановить?
— Ну… — протянул Катберт, — кому же еще это под силу, если не вам?
— Мне ее не остановить. — Глаза Феликса были полны гнева и боли. Катберт давно не заставал его таким. — Я не смогу помешать ей свернуть себе шею.
— Однажды вы уже спасли ее шею от веревки, я это своими глазами видел.
Феликс похлопал Катберта по плечу — тому, на котором не было Планкветта, — и поплелся обратно на террасу. Войдя, он обнаружил, что Артия уже ушла в дом. Планкветт оставил Глэда Катберта и полетел подбирать крошки хлеба и мяса.
В конце концов Катберт все-таки отправился вместе с ними. Его соблазнили разговоры о морях и кораблях. Он сказал себе, что остался поддерживать мир между Феликсом и Артией. Но они не ссорились. Она, подперев голову руками, размышляла о грядущем морском походе. Феликс сидел бледный и подавленный. А Планкветт спал у Артии на коленях.
Быстроходную, изящную карету мчала четверка сильных лошадей. (Артия хотела поехать верхом на Бушприте, но, взглянув на исстрадавшегося Феликса, решила отправиться в карете, как при обычных поездках в Ландон.)
Путешествие было приятным. Они пронеслись через Сенлак, место славной битвы, мимо аббатства и старинного памятника последнему ангелийскому королю, долго блуждали по полям и тропинкам, по изумрудным лесам. Остались позади Вэддлхерст и другие деревни. Когда сгустились сумерки, карета остановилась возле таверны у Семнадцати Дубов. Здесь они заночевали — и Катберт чувствовал себя намного лучше на грязном, узком, соломенном матраце, комковатом, как плохая овсянка. На заре опять отправились в путь. Миновали Кубок Сидра, Ирис-Таун, Эвлингем и Зеленый Приют. К обеду добрались до Нового Креста и ровно в два часа въехали в Ландон.
Беседы не получалось.
Феликс в ту минуту думал о своем отце Адаме, Артия — о матери Молли Фейт, первой Пиратике. Родителей уже давно не было с ними. Катберт мечтал о добром ужине, которым их угостят в Адмиралтействе в четыре часа пополудни, а еще — и он ничего не мог с собой поделать — о море. Что и говорить, чистое сумасбродство.
Дома в Мэй-Фейре были белые, как мороженое, с новомодными блестящими окнами, и в тот день, около половины третьего, из одного такого дома выбежал желтый пес, чистый как стеклышко и с сытным завтраком в животе.
Однако в пасти он все-таки что-то держал.
Большую-пребольшую кость.
Не выпуская косточку из зубов, он затрусил по улице, под ногами у гуляющих джентльменов в пиратских костюмах и точно так же наряженных дам. По залитым солнцем площадям, обсаженным тенистыми деревьями, через пару изящных арок — пес твердо следовал в только ему известном направлении.
Для Свина, самого чистого пса в Ангелии, наступили счастливые времена. Год назад, вернувшись в Мэй-Фейр, чтобы откопать надежно припрятанную косточку гигантского попугая, привезенную с Острова Сокровищ, он обнаружил общественный фонтан и тщательно отмыл ее от земли. За этим занятием его заметила дама, одетая не по-пиратски.
— Смотри, Гамлет! Какая милая собачка!
Ее спутник (одетый тоже не по-пиратски, а в мундир военно-морского офицера) вгляделся в Свина с обидным сомнением.
— Неужели?
— О, Гамлет! — вскричала юная леди. — Ты же сам видишь, он просто прелесть!
— Не вижу.
— И посмотри, какая у него во рту очаровательная мясная косточка! Правда, он умница? Ты ведь умница, да, милый песик?
— Да уж, конечно, — проворчал Гамлет Элленсан, третий помощник капитана на военном корабле «Золотой клюв». — Эмма, отпусти его. Откуда тебе знать, где он валялся.
Свин, насквозь мокрый, очутился на руках у хорошенькой темноволосой дамы в желтом платье, так нежно гармонировавшем с его шерсткой. Крепко сжимая в зубах косточку, он все-таки ухитрился улыбнуться своей новой знакомой.
— Смотри, зверюга скалит зубы!
— Да нет же, Гамлет, это он смеется. Какая умненькая собачка!
Так Свин попал под крылышко к мисс Эмме Холройял.
После этого он зажил как король: ел до отвала, спал на шелковых подушках, капризничал и лениво принимал знаки внимания. Эмма исполняла каждую его прихоть, не уставала ласкать его и обожать; но сам Свин мало-помалу затосковал по прошлой жизни. В то утро какое-то внутреннее чутье подсказало ему, что грядут перемены, и он в последний раз дружески лизнул Эмму в щеку, достал из ее стола косточку (припрятанную там, пока хозяйка не видела) и направился на улицу.
Бессердечный Свин. Бедняжка Эмма. Несчастный Гамлет — какую трагедию ему придется пережить, когда он вечером зайдет в гости. А Свин тем временем, виляя хвостом, во весь опор мчался к Адмиралтейству.
Здание военно-морского ведомства располагалось в центре Ландона, на Адмиралтейской аллее. На лестнице служащий натирал до блеска серебряное весло, прикрепленное к дверям. Свин обвел взглядом каменных египтийских сфинксов, охранявших вход с обеих сторон, принял решение и с великодушным видом задрал ногу возле левого из них.
— Эй, ты! Нельзя! — завопил служащий на лестнице. Но было поздно.
Заслышав громкий крик, кто-то изнутри распахнул дверь. Свин метнулся вперед, проскользнул мимо вереницы ног в белых чулках и взбежал, взлетел, вспорхнул по лестнице. Наверху он столкнулся с еще одной толпой пиратов. Но эта компания была ему хорошо знакома. А они отлично знали его.
— Это же Свин!
— Свинтус, самый чистый пес в Ангелии!
— Где же ты пропадал на этот раз, старый перечник?
— Да уж, не бедствовал, — заключил Дирк. — Глядите, какой у него желтый бант!
* * *
Она на него сердилась. Артия не испытывала такой злости на мужа с прошлого года, со времен путешествия на Остров. Потом он ее спас, они поженились, любили друг друга — им казалось, счастью не будет конца. Но оказалось, что Феликс, несмотря на все его слова, совсем ее не понимает. А она — да, она тоже не понимает его. Он хочет оставаться на суше, а ей нужен весь мир. И что тут поделаешь?
В гневе Артия думала: «Легко ему было сочувствовать, делать вид, будто он понимает, как я скучаю по морю, и разделяет мои чувства. Легко, пока я сидела на суше и не могла ничего изменить. Но как только мне выпала возможность вернуться к прежней жизни — Феликсу это не понравилось».
Всю дорогу они молчали. Даже когда остались в своей комнате в таверне у Семнадцати Дубов. Он широко распахнул окно, выходившее в сад, окутанный ночным сумраком, и заявил:
— Вот бы это нарисовать.
А она ответила:
— Тогда оставайся и рисуй.
Они лежали, разделенные несколькими футами кровати и десятью милями взаимной обиды. Наутро она сказала:
— Пойду позавтракаю.
И он ответил:
— А я поищу Глэда Катберта.
И всё. Вот такие разговоры. Пятнадцать слов. Пятнадцать слов под Семнадцатью Дубами.
«Надо было сказать еще пару слов, — с горечью подумала она. — Дотянули бы хоть до семнадцати».
И что она могла добавить? «Милый мой»? «Ненавижу тебя»? «Прости меня»?
Они с каменными лицами поднялись по мраморной лестнице Адмиралтейства, оставив во флигеле Катберта с Планкветтом, и отправились, как было велено, к Землевладельцу Снаргейлу.
Его кабинет украшали картины, изображавшие корабли, модели современных судов и их части — штурвал, флаг, канат, завязанный морским узлом.
Навстречу гостям поднялся Снаргейл в белом парике.
Рядом с этим человеком Артия всегда чувствовала себя неловко, несмотря на его благородство по отношению к ней и несомненную симпатию к Феликсу. Высокий парик говорил о властности, не терпящей возражений. Землевладелец напоминал Артии ненавистного отца.
— Как хорошо, что вы пришли, — сказал Снаргейл, заключив Феликса в объятия и пожав руку Артии. — В такую погоду… «Таймс» называет ее «Синеиндейским летом». К тому же в городе полным-полно…
— Пиратов, — холодным голосом закончил за него Феликс.
Снаргейл улыбнулся.
— Живите, Феликс, и дайте жить другим. Это временное помешательство. Оно пройдет.
— Вы размякли, сэр, я помню времена, когда вам была ненавистна сама мысль о пиратах.
Снаргейл поднял брови. А про себя решил: «Ага, видно, они из-за этого ссорились. Что ж, я не очень-то удивлен».
— Настоящих пиратов я до сих пор ненавижу. Но нам обоим, и вам, и мне, известно, что далеко не все из них порочны. А наши ландонцы просто устроили маскарад. К тому же город взбудоражен из-за войны. В людях жила надежда, что франкоспанцы поведут себя по-другому. Но, конечно, двадцать лет успеха нашей Революции поставили монархию Бурбонов под угрозу. Их народ, как раньше ангелийцы, до сих пор угнетен несправедливой властью, и в стране ширится число противников франкоспанского короля. А его величество мечтает проучить нас, чтобы мы не смели вдохновлять франкоспанцев на революцию. И, естественно, мы должны позаботиться о том, чтобы королевский план не увенчался успехом.
— Если вы так считаете, сэр, — сказал Феликс.
— А вы так не считаете, мой мальчик?
Феликс бросил на Снаргейла унылый взгляд.
— Простите меня, но любая война несет разрушения, несчастья и смерть. Я предпочитаю другие средства решения проблем.
— И что же ты предложил бы, Феликс? — ледяным тоном спросила Артия. — Мы сдадимся и станем еще одной завоеванной страной, как Спания? Ни за что.
Снаргейл сказал:
— Рад, что Артия согласна со мной. Это позволяет мне перейти ближе к делу. Ваша команда уже здесь — в полном составе, за исключением мистера Вумса и мистера Честного, но их мы еще разыщем.
— Выкладывайте, — нетерпеливо сказала Артия.
Феликс покосился на нее. До чего же она хороша! Смелая, уверенная, готовая к бою. От нее словно исходит сияние.
Снаргейл кивнул.
— В письме я не раскрыл своих истинных целей, но вы, видимо, и так о них догадались. Вы были пираткой, Артия Стреллби, причем весьма изобретательной и хитроумной. Вы грабили и захватывали любые корабли, какие вам понравятся. Естественно, ваша деятельность являлась противозаконной. Она чуть не привела вас на виселицу, и только ваша безупречная репутация и тот факт, что вы, будучи капитаном, не совершили ни одного убийства, вкупе с чрезвычайным мужеством и здравомыслием вашего мужа, спасли вам жизнь и способствовали помилованию.
Артия нахмурилась. В эту минуту ей совсем не хотелось слышать о добродетелях своего мужа. Но Снаргейл продолжал:
— Теперь Ангелия, в свою очередь, обращается с просьбой к вам, Артия. Республика просит вас опять стать пиратом. Но на сей раз действовать в рамках закона, под официальным званием капера. Вы получите корабль с полной командой. Однако вы должны будете искать только одну добычу. Франкоспанские суда. — Снаргейл помолчал. На ее лице, отстраненном и настороженном, ничего нельзя было прочитать. Удивительная девушка! — Множество капитанов уже приняли подобное предложение. Но предприятие это рискованное, опасное, и вам понадобятся весь ваш ум и везение. И даже при самом удачном стечении обстоятельств вы все-таки можете погибнуть в истерзанных войной морях. Эта игра даже опаснее, чем та, которую вы вели раньше. Подумайте над моими словами. Сегодня вечером устроим тихий ужин в тесном кругу — с вами и вашей первой командой. На досуге обсудите с ними мое предложение. До полуночи вы должны либо принять его, либо отказаться.
Первым заговорил Феликс. Он хрипло спросил:
— А если она откажется?
— Мы просто забудем об этом разговоре.
И Снаргейл увидел, как Феликс отвернулся. В его синих глазах застыли слезы ярости. Все знали, хотя никто не произнес этого вслух, что Артия скорее превратится в лебедя, чем откажется.
2. Разбитые корабли, верные сердца
Река в Четтеринге была широкая и зеленая. В вечернем небе сновали чайки, их пронзительные крики напоминали о близости моря. Вдоль правого, южного, берега тянулись Республиканские Верфи. Над чистыми, аккуратными скелетами недостроенных кораблей реяли разноцветные флаги, суетились люди, звенел перестук молотков. А на левом, северном, берегу, укутанном в мрачную черноту высоких сараев, расположилось судовое кладбище. На южном берегу корабли рождались, на северном — заканчивали свой путь. И шум отсюда доносился неприятный — хруст и треск ломающегося дерева. К небу густыми клубами поднимался дым от костров. Иногда с берега на берег переправлялись лодки. С корабля, приговоренного к уничтожению, снимались детали, пригодные для оснащения нового судна.
На палубе парового буксира, вытирая слезы, стоял Эйри О'Ши.
— О, какой позор — пустить на дрова славный корабль, в котором билось сердце из дуба! У меня у самого сердце рвется на части.
— Полно, полно, Эйри, — утешал его Вускери. — Выше нос.
— Ну уж нет! Печальная судьба постигла наш доблестный «Незваный гость». Взвился к небу в клубах дыма, и нету его. А ведь он был даже не старым, — оскорбленно добавил Эйри. — На пике славы!
— Он был пиратским кораблем, — вздохнул Питер. — Потому его и сломали. Приговорили к смерти — как нас. Только его…
— Тише, она идет сюда, — проговорил Дирк.
По палубе широким шагом расхаживала Артия. Ее взгляд скользнул по уцелевшей части команды.
— Почему вы плачете, мистер О'Ши?
Эйри высморкался в большой лиловый платок и указал на левый берег.
— Ни один корабль не умирает, — отрезала Артия, — пока о нем помнят.
И в молчании буксир потащил их к другому берегу.
Феликс остался в Ландоне. Сказал, что надо кое с кем повидаться по поводу картины, которую, подобно портрету Артии и Бушприта, собираются выставить в Республиканской галерее. Это был, несомненно, предлог. Однако никто не стал возражать, кроме Уолтера, но Питер украдкой лягнул его в лодыжку.
Над адмиралтейским буксиром гордо реял флаг Свободной Ангелии — красно-бело-зелено-желто-синий. Людям Артии было тревожно и беспокойно. Никто из них еще не заявил напрямик, что желает вернуться в море, не говоря уже о том, чтобы грабить корабли франкоспанцев. Но никто и не отказался. Только Катберт заметил, что «неплохой подвернулся случай».
Вскоре печаль Эйри сменилась бурным восторгом. Он восхищался даже паровым буксиром:
— Ах, клянусь колоколами Эйры! Как хорошо вновь ощутить под ногами морскую зыбь!
И он ударился в воспоминания, принялся всем рассказывать, какими они были неумехами, когда впервые спускались по реке на Кофейном кораблике. Вспомнил даже, как Артия свалила мятежного Черного Хвата ударом в челюсть. Потом Черный Хват погиб на Острове Сокровищ, сраженный пулей Малышки Голди. Он их предал. Над командой повисло зловещее молчание.
А Свин тем временем сновал по буксиру, обнюхивал доски и веревки, как будто заново осваивал давно забытые места. Он принес с собой косточку, но то и дело откладывал ее, чтобы обследовать что-нибудь интересное. Планкветт сидел на поручне и укоризненно взирал на пыхтящую дымовую трубу.
Артия не сказала своим людям всей правды. Отчасти потому, что хотела устроить им сюрприз. Теперь она ругала себя за это. Они взрослые люди, а не маленькие мальчишки. Нет, все-таки мальчишки. А она им вместо матери, так же, как когда-то была Молли.
Адмиралтейский офицер, сопровождавший гостей, помог им сойти с буксира и повел по настилам над доками, в которых строились корабли. Интерес к судовому делу поднял боевой дух. Офицер с гордостью показал им один из кораблей, благоухавший свежим деревом и смолой, еще без мачт, но уже под флагом, готовый к спуску на воду.
— Дно обшито медью, по последнему слову техники, — похвастался офицер. — Ему не страшны даже смертоносные океаны Индеи.
— А где наш корабль, сэр? — осведомилась Артия.
Офицер поднял руку и указал. Последний в шеренге судов корабль гордо возвышался над доком, и весь его облик дышал неукротимой храбростью. Мачты уже были на своих местах, не хватало только снастей и парусов.
— Клипер? — довольно произнесла Артия.
— Точь-в-точь как наш старый «Слон», ставший «Незваным гостем»!
— Совершенно верно, — с серьезным видом ответил офицер. — Трехмачтовый клипер отличается от четырехмачтового длиной рангоута.
— «Незваный гость» тоже был трехмачтовым клипером, — удивленно повторил Уолтер. А приблизившись к большому кораблю, добавил: — И этот так на него похож…
— В нем, даже без парусов и снастей, чувствуется та же самая строгость и чистота линий, — прошептал Эйри. — Само совершенство.
Они прошлись вдоль корпуса судна. За ними трусил Свин. Вдруг Планкветт взлетел и уселся на высокую рею.
— Птичке он тоже понравился.
Они дошли до носа и остановились, глядя на ростру, недавно окрашенную. Она показалась знакомой, как собственные лица в зеркале. Скрытая вуалью фигура, полная тьмы и угрозы, она протягивала правую руку, как будто хотела схватить.
— Да это же ростра с «Незваного»!..
— Наверное, сняли ее с корабля перед тем, как сломать его!
Артия мечтательно вгляделась в ростру. Давным-давно та стояла на крошечном Кофейном кораблике и изображала женщину, протягивающую кофейник. Но когда они затонули в Портовом Устье, дама потеряла его и догнала их новое судно, окутанная черным илом и плавучими водорослями. Они сделали ее символом «Незваного гостя». И теперь она опять вернулась к ним.
— Эта медная каемка на борту тоже очень знакомая, — неуверенно заметил Питер.
— Да, а рубка — смотрите, вот та самая отметина на дереве…
Люди разинули рты. Только Глэд Катберт, как ни странно, попятился. На его загорелом лице отразился страх. Артия решила не терять времени.
— Джентльмены, — начала она. — Я должна вам сказать…
И запнулась. Потому что из-за рубки на палубу вышел Эбад Вумс. Черный как смоль, высокий, царственный, одетый пиратом. Он помахал собравшимся, словно в этой встрече не было ничего неожиданного. Артия не ответила на приветствие.
По сигналу трубы они поднялись на борт. Адмиралтейский офицер со смехом заметил, что это не совсем правильно, так как корабль еще не спущен на воду. Честный Лжец, тоже внезапно появившийся невесть откуда — какой сценический выход! — потянул за ручку свистка.
Его круглое лицо излучало добродушие. Одет он был не по-пиратски, однако носил в ухе знакомую бронзовую серьгу.
— Честный, где ты пропадал? — вскричал ошеломленный Уолтер.
— Да так, бродил по белу свету, — просиял Честный Лжец.
— Но…
Тут они очутились на палубе. Над головой высились голые мачты. Отовсюду пахло солью, мылом, лаком, металлом, смолой и краской.
Артия посмотрела на Эбада.
— Здравствуй, папа. Ты, наверное, тоже бродил по белу свету?
— А куда же мне еще деваться?
— Ты всегда окружен тайнами.
— Самую лучшую я тебе уже открыл.
— О тебе и моей маме. Да, она и вправду самая лучшая.
Остальные разбрелись по кораблю, ходили взад-вперед по палубе, мерили ее шагами, перекликались. Рядом с ними разгуливал адмиралтейский офицер.
— Они еще не догадались? — спросил Эбад.
— Рано или поздно сообразят, — улыбнулась Артия. — Смотри, Уолтер пустился в пляс. А Свин бегом бросился к камбузу. И Питер спускается вслед за ним…
— Да это же и есть тот самый корабль, Эбад! Наш «Незваный гость» собственной персоной! — воскликнул Эйри.
— Его перевернули, вычистили и починили сверху донизу, — сказала Артия. — Днище обшили медью, а если вы, мистер О'Ши, пересчитаете пушечные порты…
— Двадцать два! — прокричал Питер, появляясь из люка. — Два на корме, по девять с каждого борта, да еще…
— Две пушки на палубе. Ровно двадцать два, — кивнула Артия. — Нам нужна более многочисленная команда с опытными пушкарями. Ты знаешь, куда нас это приведет? — спросила она у Эбада.
Но тут Эйри весьма кстати затянул песенку:
— Хорошо пиратом быть, лягушатников громить! Мы объявим им войну, пустим олухов ко дну!
— В море, Артия, вот куда, — ответил Эбад. — Туда, где тебе больше всего нравится. Как отнесся Феликс?
— Для него это стало ударом.
— Ты с ним разговаривала?
— Пусть делает, что хочет.
Планкветт спорхнул с реи и бросился наперерез Свину, выходящему из камбуза. Пес отложил свою драгоценную косточку, и они с попугаем вцепились друг другу в горло. Это была их традиционная дружеская потасовка, и странно, что ни один из них до сих пор не начал ее. Во все стороны полетели перья и клочья шерсти.
Артия сказала:
— Это касается не только меня. Ведь того же самого хотят все остальные, верно?
— Может быть, — ответил Эбад. — А может, и нет.
— Что еще мы умеем делать? Пожалуй, выступать на сцене. Но мы узнали вкус настоящей жизни и теперь вряд ли туда вернемся. Дирк и Вускери пытались восстановить спектакль о Пиратике, Уолтер с Питером тоже, но дело не пошло. А ты, Честный и Свин вообще исчезли. Посмотри на Эйри, он радуется как ребенок.
— Или ему так кажется.
— Возможно. — Артия пожала плечами. — Но есть и другая сторона дела. Я говорю не о доблестных схватках с франкоспанцами во имя войны.
На лице Эбада ничего нельзя было прочесть. Артия тоже хорошо умела скрывать свои чувства. Наверное, думалось ей, она научилась этому у него еще в детстве, когда он, Молли и Артия ходили по морю или играли на сцене.
— Я говорю об Острове Сокровищ.
Они облокотились о поручень, глядя на зеленые воды Темиса.
— На том острове предметы, разбросанные на берегу, уносятся приливом и потом возвращаются, подобно тем алмазам и монетам, которые мы нашли. Вот что пришло мне в голову, Эбад: почему бы нам не вернуться за теми картами?
— Почему бы нам не вернуться? — эхом отозвался Эбад. — Но в таком случае, Артия, почему всем пиратам Семи Морей не пришла в голову та же самая мысль?
— Например, мистеру Хэркону Виру.
— Или, Голди.
— Корабль этот хороший. Двадцать две пушки. И теперь мы действуем в рамках закона.
— На войне — да.
Артия улыбнулась.
— Как я рада тебя видеть! Расскажи, папа, где ты пропадал.
— Ходил под парусами отсюда во Франкоспанию и обратно, вон с тем парнем в красной рубашке.
Артия резко обернулась. По доку, рассматривая разложенные на столах судостроительные инструменты, ходил высокий юноша с черными как смоль волосами, собранными в длинную косицу.
— Он тоже шерстит франкоспанцев на законных основаниях, — сказал Эбад. — Его зовут Дикий Майкл.
— Значит, для тебя эта война связана с личными мотивами?
— Артия, когда-то я был рабом. Ангелийская революция дала мне свободу. Во Франкоспании я до сих пор носил бы оковы. Там еще осталось много рабов, таких же, каким был я. Да, девочка моя. Для меня эта война — дело личное.
За столом в залитой огнями ламп таверне царило веселье. То тут, то там раздавался смех, пиво лилось рекой. Плотники и конопатчики со всего Четтеринга пили за свое кораблестроительное ремесло и хвастались. Почти никто тут не носил пиратских нарядов.
Разговор зашел о названиях кораблей:
— Слыхали об индейском военном фрегате «Грязнуля из Пакоры»? Я однажды чинил его в Арабийском море.
— В наши дни самый лучший — линкор «Золотой клюв», он перебил немало лягушатников.
— Говорят, в Амер-Рике построили новый быстроходный корабль, шестимачтовый.
— Да он на воде не удержится — затонет, как чугунный котел!
Дикий Майкл, обедавший с Артией и ее компанией, тоже вступил в разговор:
— Ребята, а вы слыхали о судне под названием «Тьфу ты черт»? — Никто о нем не знал. — Когда его спускали на воду и оно заскользило по стапелю, офицер, принимавший его, крикнул: «Нарекаю этот корабль…» — и вдруг споткнулся. Так оно до сих пор и зовется: «Тьфу ты черт», и скажу я вам, лучшей посудинки во всем свете не сыскать.
— А есть еще фрегат под названием «Лилия Апчхи», — подал голос корабельный плотник, сидевший в углу. — Назван так по схожей причине — кто-то не вовремя чихнул.
— А я слышал, что под ангелийским флагом ходит суденышко «Вот это пчелка!».
Все загалдели наперебой:
— Одна леди в Гренвичской стороне стала нарекать корабль, да вдруг увидела в толпе человека, которого любила всю жизнь и не смогла забыть за тридцать лет разлуки. Так судно с тех пор и зовется: «О Эдгар, это ты! Ах!» — это она упала в обморок.
— А мой брат божился, что в Синей Индее встречал корабль «Не надо было есть последнюю сосиску». Для краткости — «НЕБЕПС».
А на конце стола Катберт писал письмо жене. Он выводил одну и ту же строчку уже трижды, всякий раз немного изменяя ее.
"Дорагая Глэдис я ухажу в море…
Дарогая Гледис я сабераюс в моря…
Глэдес я уижжаю".
Тут в голову Катберту неожиданно пришла мысль. Он ни с кем ею не поделился. Компания подобралась веселая, а приятель Эбада Дикий Майкл казался неплохим парнем, хоть и жутковатым немного. Но среди них, чувствовал Глэд, нет никого, с кем можно было бы посоветоваться, тихонько отозвав в сторонку.
Эта заноза вошла в его мозг, когда он смотрел на ростру, украшавшую нос подновленного «Незваного гостя». Но до сей минуты он не улавливал связи. А сейчас глупо заговаривать об этом. Что-то мнителен он стал. Глэд уже жалел, что услышал в Двух Церквах ту историю. До сих пор он не связывал ее с кораблем, который они с Тинки видели в Драконовой бухте. Он счел, что должен рассказать Артии о Голиафе и о Мэри Ад. Из-за Голди, пакостной Голиафовой дочки, вот из-за чего.
Но все-таки… «Вдова», мифическая или настоящая, бросила на них длинную черную тень. Возможно, она уже встречалась им когда-то в далеком прошлом.
Потому что ростру «Незваного» как будто лепили с самой Вдовы. Задрапированная в темную вуаль, она царит на корабле, который тащит за собой сети и затягивает в них пиратов… Нет, куда бы они ни направлялись — бить франкоспанцев или искать карты с сокровищами, — Глэд Катберт не хотел начинать новое путешествие с такого предзнаменования. Но остальным ничего говорить нельзя. Актеры и моряки — самые суеверные люди на свете.
Катберт заметил, что за ним внимательно следят черные глаза Дикого Майкла. Не то что бы он держался совсем уж недружелюбно, однако доверия точно не вызывал.
Катберт кивнул и опять склонился над письмом. В конце концов он нацарапал: «Милая Глэди я ушол». И поставил подпись с витиеватой закорючкой. Ему ни на миг не пришло в голову, что жена огорчится.
— Это еще что? — возмутилась Артия.
Она только что вошла в выделенную им гостевую комнату в здании военно-морского ведомства и увидела, что Феликс нарядился в манере, столь же привычной для нее, сколь чуждой ему. Он оделся пиратом. Нацепил на себя всё что можно: яркий алый камзол, рубашку с кружевами, пояс с мечом, патронташ, ножи, пистолет, кучу драгоценностей и побрякушек, даже черную повязку на глаз — как у лошади, которую она вечером видела на Стрэнде.
Или… как у Черного Хвата.
— А что? Всего лишь оделся по моде, принятой в этом сезоне у всех отпетых негодяев, — ответил Феликс. — Ну, повязка на глаз, пожалуй, лишняя. — Он снял и отбросил черную ленту.
Время было позднее, почти час ночи. Артия вернулась после нескольких дней, проведенных в Четтеринге. Феликсу, очевидно, тоже не приходилось скучать.
— Зачем ты купил эти тряпки? — процедила Артия.
— Потому что именно в них я облачусь, когда отправлюсь в твое веселенькое путешествие.
— Понятно. Но ты, Феникс, с нами не поедешь.
— Еще как поеду.
— Нет, не поедешь.
— Поверь, у меня нет никакого желания тащиться с тобой. Но все-таки я поеду.
— А я очень хочу, чтобы ты поехал, но все-таки не возьму тебя. Думаешь, я смогу сосредоточиться на деле, если ты будешь путаться под ногами? Драться ты не умеешь, а на корабле не отличишь носа от кормы.
— Значит, научусь. Видит бог, в прошлый раз я немало насмотрелся.
— В прошлый раз, сэр, мне просто некуда было деваться. Я не могу рисковать тобой. Это слишком опасно.
Его глаза вспыхнули синим пламенем.
— А ты думаешь, я стану рисковать тобой? Кем ты меня считаешь? Неужели я смогу спокойно сидеть дома, рисовать и дремать? И не сойду с ума, гадая, где ты и что с тобой стряслось?
Артия, растеряв боевой дух, вздохнула и повернулась к нему спиной.
— Феникс, со мной ничего не случится. Колдовские силы защищают меня от опасностей.
— Я еду с тобой.
— А тебя не защитят.
— Да? А кто вытащил тебя из петли?
— Ох, не начинай, Феликс. Это запрещенный прием. Перестань! Замолчи!
Они встали.
Медленно текли минуты.
Феликс Феникс тихо сказал:
— Оставим этот разговор, Артия. Он разрывает мне сердце. Вернемся к нему утром. Если захочешь.
Они улеглись в постель, поцеловались без всякого воодушевления и повернулись спинами друг к другу. Теперь их разделяла война, просторы Семи Морей и весь жизненный багаж двух совершенно разных натур.
3. Край
В самых разных комнатах — в маленьких, позолоченных, и в больших, сумрачных, — шли нескончаемые переговоры. Их вели люди из Республиканского правительства. Переходили из рук в руки бесчисленные бумаги и документы, с печатями и без. И все они имели целью утвердить Артию Стреллби и ее корабль на новом патриотическом поприще.
Ее будущие спутники разъехались по домам — приводить в порядок дела перед дальней дорогой. Артия и Феликс сели в карету, которая повезла их к Огненным Холмам. На этот раз они не останавливались в дороге, ехали без передышки всю ночь.
Она смотрела на Феликса, уснувшего в тряской карете. Планкветт тоже спал, устроившись у него на груди, покачиваясь вверх-вниз в такт дыханию.
«Феликс хандрит, — подумала она. — Хорошо, хоть попугай с ним любезен».
Остальные члены ее команды, за исключением Эбада, были в приподнятом настроении — или они только играли? Очевидно, они стремились убежать подальше от скуки и вечного безденежья. С тех пор как миновали первые славные деньки после помилования, всем им приходилось несладко. Только Катберт кое-что зарабатывал контрабандой. Да еще Эбад — он вместе с таинственным Диким Майклом отправился ловить Синюю птицу удачи.
Артия никак не могла понять, нравится ей Дикий Майкл или нет. Он был хорош собой, силен, мгновенно становился душой любой компании: веселился, сыпал шутками, мог очаровать кого угодно. Но чувствовалась в нем какая-то затаенная угроза. Известно, что он «шерстит» франкоспанцев… Надо сказать, Артия сильно тревожилась на его счет. Вечером в Четтеринге, прогуливаясь с Эбадом по берегу реки, она стала расспрашивать его о Майкле.
— Эбад, твой друг мистер Дикий не опасен?
— Нет. Хотя кто может поручиться?
— Послушай, папа. Не хочу, чтобы ты связывался с людьми, которые завлекут тебя в беду, а потом бросят.
Эбад рассмеялся.
— Молли! Клянусь Полярной звездой, иногда ты говоришь точь-в-точь как твоя мама.
— Мама сказала бы, чтобы ты вел себя осторожнее.
— Нет, Артия. Мужчину по рукам и ногам не связать. Да и женщину тоже. Молли понимала это лучше других. Мы делаем то, что подсказывает нам сердце.
Немного помолчав, Эбад продолжил:
— Дикий Майкл происходит из хорошей семьи, его родители — богатые землевладельцы. Они тоже живут в доме над обрывом, но на юго-восточном побережье, возле Речного устья, в местечке под названием Край. Менее чем через месяц «Незваный гость» должен зайти туда. От тех мест рукой подать до берегов Франкоспании, и воды Пролива постоянно патрулируют военные корабли.
— Я видела карту тех мест, Снаргейл показывал. Там в трех милях от берега есть опасная отмель.
— Потерянные Пески. Да, много добрых судов разбилось там в щепки. Она помогает не подпускать франкоспанцев к нашим берегам. Но я много раз проходил мимо. Надо только иметь хорошую карту и уметь ей пользоваться.
— Ты плавал там с Майклом? — Артия спросила себя, уж не ревнует ли она сама.
Но тут Эбад привлек ее внимание к новеньким кораблям на реке, только что сошедшим со стапелей Четтерингской верфи. Беседа сменила курс, как парус, поймавший свежий ветер. Артия не возражала,
Эбад сказал, что теперь он пойдет на «Незваном госте». Хотя, может быть, он и предпочел бы вновь отправиться в плавание с Майклом…
«Забудь об этом. Всё решено», — одернула она себя.
Артии и ее помощникам предстояло набрать в Крае полную команду и закупить провизию для путешествия.
В мчащейся карете, глядя на мелькающие за окном поля и перелески Ангелии, Артия пыталась уснуть, как Феликс и Планкветт. Но не сумела.
Впервые в жизни ей стало страшно — а что если она жестоко ошибается? Но Артия отогнала эту мысль. Это и есть та жизнь, которую она хочет вести. Скоро они выйдут в море. «Мама, пожелай мне счастья», — прошептала она.
Когда добрались до дома, начались хлопоты и сборы. Артия пошла в конюшню и попрощалась с Бушпритом. Накормила яблоками, пообещала, что Бэджер будет каждый день прогуливать его. Подумала, что Бушприт, наверное, скоро позабудет ее.
— Будь ты собакой или кошкой, я непременно взяла бы тебя с собой, мой друг. — Но Бушприт лишь неодобрительно покачал благородной головой.
Той ночью ей приснился дурной сон. Будто «Незваный» храбро вышел из Краевой бухты и тотчас же разбился на Потерянных Песках. Вокруг нее среди бушующих черных волн с треском рушились мачты и паруса, палуба разлеталась в щепки. Дирк кричал, что они погибли. На берегу почему-то стояла Малышка Голди, у нее за спиной высились белесые скалы, она казалась крохотной, как булавка. На ее лице играла улыбка — это было хорошо видно.
Проснувшись, Артия постаралась взять себя в руки. Из бухты их выведет лоцман, и Эбад Буме тоже знает дорогу. Это просто глупый детский сон.
«Незваный гость» пережил много штормов, он непотопляем — заколдован, как и его капитан.
Феликс и Артия больше не спорили. Они были вежливы друг с другом. Даже говорили о всяких мелочах — о погоде, о еде…
Она подумала — может, обмануть его и улизнуть в Край, к кораблю, на день раньше задуманного?
В прошлом путешествии команда звала Феликса своим счастливым талисманом. Тогда он намеревался отдать их в руки закона. Лишь под конец сменил гнев на милость и выступил в их защиту. И спас ее. И при каждом удобном случае напоминает об этом.
Команда все еще любит Феликса.
Он достоин любви.
Но лучше бы он с ними не ехал!
Темис неторопливо нес свои воды на восток, к морю, мимо Гренвича, Роттенхита и Допохорона, чья неприступная крепость кишела синими, зелеными и красными мундирами солдат Республики. Пушки смотрели на море, и две трети кораблей на рейде были патрульными. Дальше устье реки расширялось, будто лениво зевающая, но грозная пасть. Там начинались широкие просторы Свободного Ангелийского Пролива.
С этой стороны Ангелию ограждала крепостная стена длинной гряды Холмов Белой Голубки. Они тянулись ввысь, словно меловые замки, и под ярким летним солнцем их склоны слепили глаза. Среди них и спрятался Край; береговая линия здесь изгибалась, образуя глубокую Краевую бухту. Сейчас она кишела военными кораблями. Их было не сосчитать — как фасоли в супе.
В этих местах город Добродел плавно перетекал в свое предместье Край. Пиратское безумие добралось и сюда. И бушевало даже хуже, чем в Ландоне. Но Артия радовалась хотя бы тому, что здесь ее никто не узнает — не то что в Ландоне или Портовом Устье.
«Незваный гость» с временной командой на борту уже вышел из Четтеринга. Артия со своими спутниками прибыла в Край и остановилась в «Кабане в небесах». Тут и начался набор добровольцев.
В жаркую, залитую солнцем комнату таверны один за другим вваливались просоленные и просмоленные типы, которые много лет ходили под парусами на том или ином корабле. Между ними втискивались наивные мальчуганы, которые никогда ни на чем не ходили, но прослышали весть о найме каперов. В этой новой затее они видели свой шанс — разбогатеть или погибнуть. Их азарт подстегивало то, что капитан — женщина. Почти все они слышали о Пиратике — Артии Стреллби, — но не знали, что это она и есть. Кроме того, некоторые принимали ее за юношу, пожалуй, слишком молодого для столь серьезного предприятия. Многие из наименее опытных были одеты пиратами и шагали вразвалочку, хлопая себя по бедрам и помахивая абордажными саблями.
— Сожри меня акула, селедочный компот!
— Мы с тобой всем лягушатникам потроха выпустим, клянусь тресковыми тапочками!
И так далее, и тому подобное.
Артия окидывала всех одинаково ровным взглядом.
— С кем вы ходили раньше? — обычно спрашивала она
— О, везде! На Дальний Восток, в сказочный Катай, а потом на острова Канадии…
— Нет. Я спросила — с кем.
— С кем? О, с… с капитаном Хьюмом. С ним самым.
— Я не слышала о таком капитане. На каких судах его знают — военных, торговых или пиратских?
— А вы когда-нибудь, — вмешивался Эбад, пристально глядя претенденту в глаза — или в один глаз, если второй прикрывала повязка, — бывали в море?
— Разумеется…
— …нет, — заканчивала за него Артия. — Нам нужны опытные люди, сэр. Это не развлекательная поездка.
Но настоящие морские волки держались не лучше.
— А ведь ты девчонка, верно? Я к таким не привычный. Не могу я идти в море с девчонкой на борту. Всем известно — женщина на корабле приносит несчастье. Ведь корабль — он почти как женщина, да и море тоже. Вот они друг друга и не любят.
— Сэр, мы в ваших услугах не нуждаемся, — говорила Артия. — Дверь вон там. Всего хорошего.
А другие стояли и мрачно сверкали глазами исподлобья.
— Да я с четырех лет по морю хожу. И ни от какого капитана издевательств не потерплю.
— Над вами никто не собирается издеваться. Дверь вон там. Всего хорошего.
В полдень Артия, потягиваясь, встала на ноги.
— Сколько же на свете дураков!
Феликс, почтивший собеседование своим отсутствием, присоединился к ним за завтраком. Служанки в таверне, тоже одетые по-пиратски, бросали на него страстные взгляды. (Красавчик Феликс! Любая женщина была бы рада заполучить его.)
— Передай, пожалуйста, хлеб, — попросила Артия. Феликс протянул ей поднос. Оба не посмотрели друг на друга.
Эбад сказал:
— Во всей толпе, что прошла перед нами утром, человек пять вполне достойных. И еще один мог бы нам пригодиться. Но…
— Ты говоришь о том юноше в шелковом камзоле? — спросила Артия.
— Да. Юноша совсем молоденький. Представился как Белл.
— Помню. Я его тоже для себя отметила. Но могу спорить, раньше он никогда не ходил по морю. Его руки…
— Гладкие, чистые, ухоженные.
— Посрамил бы даже нашего Дирка, уж на что тот любит полировать ногти.
Эбад усмехнулся:
— Артия, неужели ты-то — и вдруг не догадалась?
— О чем?
— Мистер Белл — девушка.
— Ах, девушка, — как всегда спокойно произнесла Артия. — Понятно.
— В коридоре ждала еще одна мисс. Но пришла ее мамаша, вооруженная скалкой, и они удалились с большим шумом.
— Полагаю, нет причин, по которым мы не можем взять с собой девушку. Мои руки тоже были мягкими, пока я не оказалась на корабле. И я никогда не ходила по морю, только в раннем детстве.
— Дело не в этом, Артия.
— И вряд ли она стала бы возражать против капитана-женщины.
Феликс глухо проговорил:
— Мало кто отказался бы пойти в море со знаменитой Пиратикой. Почему ты не раскроешь свою тайну?
Артия ответила:
— Мы хотим сделать не так, Феликс. Мы раскроем секрет, только когда выйдем в море.
Эбад рассудительно добавил:
— Иначе с нами захотят пойти все самозваные пираты по эту сторону от Австрайлии.
После обеда перед ними предстали три пушкаря с опытом службы на военных линейных кораблях. Они, как когда-то Глэд Катберт, попали в плен к франкоспанским пиратам, потом были освобождены и остались на ангелийском фрегате. По их словам, им захотелось походить на корабле, который считался пиратским на законных основаниях. Вскоре появился еще один человек, который тоже служил, причем не где-нибудь, а на торговом клипере «Слон». Он поклонился Артии и заявил:
— Я так и думал, что это вы, госпожа. И я давно знал, что «Незваный гость» — это «Слон». Он сменил название с тех пор, как вы отобрали его у капитана Болта в Портовом Устье. Я ходил с Болтом и скажу вам — глупее дурака я в жизни не видывал. Вы его взяли голыми руками — любо-дорого смотреть! И ни у одного человека и волосок с головы не упал, только этот ваш попугай подпортил капитанскую шляпу. Я тогда хохотал до упаду! Пришлось сделать вид, будто я рычу от ярости. Эдакого веселья я до конца своих дней не забуду.
Артия окинула моряка внимательным взглядом.
Торговые корабли, принадлежащие Свободной Республике, находились в непосредственном подчинении Адмиралтейства. Оттуда они получали и груз, и маршрут доставки. Их команды обычно бывали дисциплинированными и хорошо обученными.
— Значит, вам понравилось, как мы захватили ваш корабль, — сказала Артия. — Это достаточно веская причина, чтобы мы взяли вас с собой?
— О, да. Я любил наш… то есть ваш корабль. Он был… он и сейчас славный. Удачливый, как та минога.
— А какова ваша морская профессия?
— Плотник я, капитан. А звать меня Бэгг, Оскар Бэгг. Никому не раскрою, кто вы такие.
Вечер начался с прозрачных сине-зеленых сумерек. Над Краевой бухтой мерцали звезды, по городу, грохоча, разъезжали коляски с шумными кандидатами в пираты. Горели все фонари; тихий ветерок, налетавший с Пролива, развевал бесчисленные флаги с черепом и костями.
Под покровом темноты к городу тихо подошел корабль. Он встал на якоре недалеко от берега. Над грот-мачтой ярко сияла Венера.
Артия видела его из окна таверны.
«Незваный гость», в полной оснастке, окутанный парсами, парил между небом и морем, будто невесомый. Манящий призрак. В Четтеринге он родился заново, ожил. Артия ликовала — ей давно не терпелось увидеть свой корабль в полном оснащении.
"Вот кого я по-настоящему люблю, — поняла она с внезапной болью в сердце. — Не мою удивительную маму Молли, не загадочного приемного отца Эбада, не, верного мужа мистера Феникса. Нет. Я люблю мой корабль, таким, каким вижу его сейчас, с водой под ногами и звездой в волосах. Мой корабль. Я давно ждала тебя, мой «Незваный гость».
Наутро снова появился Дикий Майкл. Он вошел в «Кабан в небесах» и отвесил Артии витиеватый поклон.
— Добрый день, сэр. Надеюсь, вы не намереваетесь поступить на службу в нашу команду?
— Увы, нет, миссис Стреллби-Феникс. Только принес вам скромное приглашение на трапезу в кругу нашей семьи.
Его слова застали Артию врасплох. Эбад ответил за нее:
— Охотно навещу ваш гостеприимный дом. Как поживает твоя матушка, Дикарь?
— Замечательно. Готовит по-прежнему отменно.
— Значит, пойдем? — сказала Артия.
— Помимо моей славной семьи, — торжественно добавил Майкл, — ожидается приятель младшей сестренки. Вам будет интересно с ним познакомиться. Восходящая звезда военно-морского флота. Не далее как сегодня утром получил назначение на пост капитана линейного корабля «Золотой клюв».
Артия рассказала о приглашении своей команде и мужу. Вускери заявил:
— Видать, важная они семейка, эти Холройялы. Денег куры не клюют, разрази меня акула.
Все разоделись в самые лучшие костюмы. Артия не стала спорить, когда Феликс решил тоже нарядиться пиратом. Только ласково спросила:
— Куда ты повесишь эту серьгу, дорогой? В ухо или в нос?
Поместье Холройялов, воздвигнутое на кряже среди Холмов Белой Голубки, оказалось настоящим дворцом. Рыжим, как имбирный пряник, с портиками и резными колоннами. Его окружал парк, спускавшийся по пологим склонам. Как только Артия и Феликс вышли из кареты, с деревьев, как картечь, вспорхнули белые птицы, а из дому важно вышел большой золотистый зверь.
— Какая милая собачка… — начал Эйри.
А Уолтер добавил:
— Роскошная шкурка.
— Но если он прыгнет, моей шкурке придет конец, — заметил Дирк.
А Катберт, стоявший поодаль со своей старой верной шарманкой, сказал:
— Эй, ребята, никакая это не собачка.
— Небольшая львица, — подтвердила Артия.
Львица подошла ближе. Вильнула хвостом, встала на задние лапы, радостно норовя положить передние кому-нибудь на плечи. Уолтер с криком упал, Питер кинулся ему на выручку. Свин проворно метнулся в кусты. Катберт достал пистолет и приготовился стрелять. Дирк толкнул Вускери себе за спину и достал кортик, а Вускери точно так же толкнул Дирка, и вскоре они безнадежно запутались в собственных конечностях. Эйри изумленно воскликнул:
— Неужели это лев? Прямо как в Африкании… Клянусь кудрявыми угрями…
Эбад вздохнул.
Честный Лжец, до этой минуты жавшийся где-то позади, вышел вперед, присел на корточки и поманил львицу. Она подошла и обняла его лапами.
— Ручная, — решил Питер.
Честный погладил лохматую голову.
— Эта кошечка не знает, что она опасная хищница.
— Считает себя собакой, — с сомнением пояснил Эйри.
Планкветт, который то ли стоял на страже, то ли спасался бегством на голове у Артии, перепорхнул на дерево. Вдалеке поскуливал Свин, от обиды разучившийся лаять.
Львица обвела всех добрыми глазами. Потом, заметив появившегося из-за колонн Дикого Майкла, радостно бросилась к нему.
Майкл провел всех в прохладное мраморное фойе (где зверюга в припадке бешеного восторга каталась, как на коньках).
Холройялы, с головы до ног увешанные бриллиантами, оказались семейством хоть и чопорным, но весьма радушным.
Землевладелец Кризотемис и его супруга Мальвера принимали гостей в саду. Старшая сестра, Кассандра, жила в Стратт-Форде, играла Шейкспера и пользовалась большим успехом у публики.
Младшая сестра, Эмма, с криком выскочила навстречу гостям.
— Это же моя собачка! Мой желтый песик из Мэй-Фейра! Ах ты, бессердечный! Где ты пропадал, дурачок?
Свинтус, осторожно жавшийся позади, мгновенно напустил на себя виноватый вид. Он для сохранности оставил косточку в таверне и теперь ничем не мог отвлечь себя ни от ужасов встречи с сумасшедшей львицей, ни от нежданных объятий прежней хозяйки. Поэтому он поспешил спрятаться за грядкой клубники.
Команда Артии тоже пребывала в смущении. Они хотели объяснить Эмме, что Свин всегда так себя ведет. Уходит куда-то, живет самостоятельной жизнью, нагло врет людям, притворяясь несчастным заблудышем, нуждающимся в материнской заботе, но всегда возвращается к друзьям-пиратам.
— Самый чистый пес в Ангелии, — не к месту добавил Уолтер.
В больших темных глазах Эммы заблестели слезы. Большие темные глаза госпожи Мальверы устремились на дочь.
— Прекрати, Эмма. Нечего рыдать. Что подумает Гамлет? Он считает, что ты должна плакать только от радости при встрече с ним.
Подали завтрак с шампанским и персиками.
Белые голубки усеивали зеленые ветви деревьев, словно летний снег. В воздухе слышалось далекое дыхание моря, воркование и тихий львиный рык, да приглушенно пофыркивал в кустах Свин. Планкветт патрулировал стол. Никто ему не мешал.
Здесь, в саду, был настоящий рай. Но Артия держалась настороже. Приятная беседа, полная остроумных шуток, оказалась совершенно бессодержательной. Как похоже на Майкла! Артия не доверяла никому из этой семьи.
Через мгновение мирную тишину полудня разорвал леденящий душу крик. Грозный, предостерегающий, он начался у дома, потом стал быстро приближаться, сопровождаемый громким треском деревьев и шорохом листвы. Птицы фейерверком взмыли в небо.
— Опять лев! — воскликнул Эйри.
— Нет, это, похоже, обезьяна. Смотри, как раскачивается на ветках!
— Или одна из тех тварей с Мад-Агаша… то ли пес, то ли человек…
— Лемур, — подсказал Вускери.
Но из листвы появился стройный юноша. Он легко передвигался с ветки на ветку, цепляясь руками. Оказавшись почти над столом, он бесцеремонно сообщил:
— Приехал Эммин Гамлет Элленсан.
— Спасибо, Тихоня, — сказал Землевладелец Кризотемис.
— Тихоня? Этого мальчишку-мартышку-льва зовут Тихоня? — изумился Эйри.
Юноша перекувырнулся и исчез среди деревьев, мелодично насвистывая.
На лужайку вышел, держа в руках шляпу, красивый молодой человек в мундире капитана военно-морского флота.
Дикий Майкл представил его Артии и ее пиратам. Гамлет разглядывал их с нескрываемым интересом. Потом обернулся к Эмме.
— Почему ты плачешь? — спросил он.
— От восторга, — огрызнулась Эмма.
Гамлет сел и принялся за вкусный обед. Члены семьи один за другим куда-то улетучивались — что-нибудь принести, с кем-нибудь повидаться. Команду тоже постепенно увели — кого в сад посмотреть яблоки, кого в кухню попробовать свежий сидр… Даже Эмма уплыла вместе с мамой к дому, а Уолтер и Питер каким-то образом увязались за ними.
В итоге за столом остались Артия, Феликс, Эбад и Дикий Майкл с капитаном Элленсаном.
— Элегантно разыграно, — заметила Артия.
— Эта семья всегда отличалась удивительной тактичностью, — сказал Гамлет. — Кстати, вон тот желтый пес в кустах — если не ошибаюсь, его зовут Свин. Он не кусается?
— Многие из нас кусаются, сэр, — ответила Артия. — Что здесь происходит?
Эбад прошептал:
— Выкладывайте карты на стол, сэр. Моя дочь не любит, когда над ней потешаются.
Планкветт распушил разноцветные крыльи и крикнул:
— Восемь адмиралов!
— Адмиралов? — переспросил Гамлет. — Что ж, об адмиралах и их наградах речь еще впереди. А сначала… — Он встретил взгляд Артии ровно и спокойно, глазами, привыкшими смотреть в море. — Сначала я должен сообщить вам, капитан Стреллби, что ваш план нам известен. — Артия ничего не сказала Феликс тоже хранил молчание. — Я имею в виду ваш замысел проникнуть за линию обороны франкоспанцев и направиться на другой конец земного шара, к Мад-Агашу, а оттуда — к берегу, который обычно называют Островом Сокровищ. — Гамлет аккуратно соединил пальцы. Ждал.
Первым заговорил Феликс.
— Почему вы нас подозреваете? На Острове мы не нашли никакого клада. Это всем известно. Об этом даже в песнях поется.
— Да неужели, разрази их бирюзовая бизань? — улыбнулся Гамлет.
Артия бесстрастно сказала:
— Думаю, капитан Элленсан, правительство Свободной Ангелии возлагает на нас слишком большие надежды. На Острове ничего не осталось, кроме пустого сундука, каким мы его и обнаружили. Это могут подтвердить морские офицеры, которые нас арестовали.
Гамлет разъединил изящные ладони. Достал из кармана листок бумаги и начал складывать из него игрушечный кораблик.
— Это вам ни о чем не напоминает, капитан Стреллби?
Артия бросила взгляд на Эбада. Тот пожал плечами.
Она усмехнулась:
— Попробую угадать, сэр. Часть корабликов, которые мы свернули из найденных карт островов с сокровищами, были обнаружены.
— Совершенно верно. Военный фрегат Свободной Ангелии, патрулировавший моря у берегов Амер-Рики, подхватил на якорную цепь три такие карты, еще сохранившие форму корабликов. Увы, вода сделала свое дело, большая часть текста и рисунка оказалась смыта Рыболовецкая флотилия у берегов Индеи выловила сетью семь карт — пять из них намокли и были нечитаемы, две сохранились достаточно неплохо. Капитан продал их неизвестным лицам, но мы, разумеется, узнали об этом. Есть и другие случаи. Ходят слухи, что одну из карт занесло прямо в Темис, где ее поймал пролетавший мимо гусь.
— Гм-м, — протянула Артия, сохраняя ледяное спокойствие.
— Гм-м. Правительство Ангелии, как вы выразились, возлагает на вас большие надежды. Наблюдения показывают, что приливная волна время от времени возвращает унесенные предметы на Остров. Всевозможные обломки, всякая всячина, кораблики, свернутые из карт… Война — дело дорогостоящее, а нынешнее противостояние с Франкоспанией тянется уже много лет. Эта война неизбежна. И мы непременно должны ее выиграть. Слышали, что сказал об этом франкоспанский король? «Я уничтожу Ангелию и ее Революцию. Я раздавлю этих мятежников», — вот его слова.
— Война — это ваша работа, капитан Элленсан. Да, я буду брать на абордаж франкоспанские корабли, буду грабить их и отпускать. Вы знаете мои методы. Я никого не убиваю и не топлю кораблей.
— А когда вы достигнете Острова Сокровищ, капитан Стреллби, вы соберете все карты, какие найдете там, и привезете их домой, чтобы оказать помощь своей стране. Конечно, вы и ваши люди получите справедливую долю в добыче. Но, согласитесь, вы в долгу перед Ангелией. Республика спасла вас от петли.
— Сэр, от петли меня спасли мой муж и народ.
— Тогда вы привезете их ради блага народа.
Майкл, наконец, вмешался в разговор:
— Ну же, Гамлет, предложи даме какую-нибудь награду.
Гамлет сказал:
— Вы слышали о Зеленой Книге?
Снова наступило молчание.
Его нарушил Эбад:
— До меня доходили слухи. Давно это было, сейчас и не вспомню… А месяцев шесть назад я опять о ней слыхал. Байка из тех, какие плетутся в тавернах, когда джин и кофе льются рекой.
— Может быть, байка, — прищурился Гамлет. — А может быть, и нет. В последнее время о Зеленой Книге вспоминают всё чаще. Каждому хочется наложить на нее лапу. Говорят, она содержит ключи к любым кладам, скрытым на просторах морей. И, естественно, ко всем картам островов с сокровищами, что вы нашли в том сундуке. Так гласят легенды.
— Больше похоже на выдумку, — сурово отрезала Артия.
— Согласен, звучит необычно. Владелец у Зеленой Книги, говорят, тоже очень необычный. Если найдете хозяйку, сможете заполучить и саму книгу. Но говорят, она увертлива, как угорь. — Все глаза устремились на Гамлета. Он продолжал: — До вас когда-нибудь доходили рассказы о Мэри Ад, грозе пиратов? У нее черный корабль, называется «Вдова». Он ходит по ночным морям без единого огня и тянет за собой черные сети. Я сам никогда не сталкивался с этой посудиной, но знал вполне здравомыслящих людей, которые утверждали, что встречали «Вдову».
Артия кивнула:
— Я слышала о «Вдове». Мне рассказывал о ней человек, достойный доверия, он видел ее своими глазами.
Гамлет протянул ей маленький бумажный кораблик.
— Что это, сэр?
Он ничего не ответил. Артия взяла бумагу. Это был обыкновенный листок, на каком обычно пишут записки. На нем виднелись какие-то слова. Артия развернула его.
Серые глаза впились в знакомую цепочку букв.
Чернила яркие, черные. Свежие. Записку, скорее всего, написали не далее чем вчера.
Эбад и Феликс с любопытством вытянули шеи.
Из-за деревьев доносилась тихая музыка — это Катберт играл на шарманке. Смеялся мальчик. Прищурившись, сквозь мозаику солнечных пятен можно было различить Тихоню — он танцевал с львицей новомодный танец вальс.
— Как нам обоим известно, капитан Стреллби, ваша первая карта, которая привела вас к Острову Сокровищ, содержала в себе буквенный шифр. Возможно, здесь написано нечто подобное. Эти буквы, говорят, скопированы из таинственной Зеленой Книги одним из… гм, гостей Мэри Ад. Мы нашли его кости с сохранившимися на них клочками одежды. Бумага лежала в потайном кармане, завернутая в промасленную тряпку. Вы держите в руках точную копию той записки. Я сделал ее сам.
Артия пробежала глазами по длинной строчке:
N E T Y A V… И так далее.
На карте Острова Сокровищ, которая привела их к заветному сундуку, каждая буква обозначала число, номер, под которым она значилась в алфавите. Может быть, эти буквы представляют собой точно такой же шифр?
В кустах сдавленно тявкнул Свин.
Раздался веселый смех, гуляющие возвращались из сада. Появились Холройялы и с ними несколько слуг.
Принесли клубнику — алые ягоды на серебряных блюдах, кувшины со сливками, шоколад. Гамлет встал и вежливо откланялся. Майкл принял у лакея поднос, усыпанный красными, спелыми плодами. Сияя улыбкой, подошел Землевладелец Кризотемис. По-видимому, деловая часть визита закончилась.