— Снова она? — девушка всё правильно поняла, вздохнув при этом.
— Доставай бандуру, я попробую ещё раз настроиться на музыку, — также со вздохом приказал я.
Глава 23
— Аббас? — притворно удивился я, когда ко мне навстречу пришёл только старший брат, — ты один? А где Наиль?
— Погиб в портовой драке, — смуглое лицо ещё больше потемнело.
— Инна лиЛляхи ма ахаза, ва ляху ма а'тава куллю шаййин 'инда-ху би-аджалин мусамман фа-ль-тасбир ва-ль-тахтасиб*, — перешёл я на арабский, сделав при этом горестное лицо, — а'зама-Ллаху аджра-кя, ва ахсана 'азаа-кя ва гафара ли-майити-кя**.
Изумление, написанное на лице мудехара трудно было описать словами. Он ответил мне благодарностью за сочувствие и поклонился.
— Могу я для тебя что-то сделать, чтобы облегчить горесть утраты? — поинтересовался я у него.
— Его убийца уже горит в аду, так что нет сеньор Иньиго, но я ещё раз благодарю вас за соболезнование.
— Тогда несмотря на горечь твоей утраты, я бы хотел узнать, как продвигается то дело, которым я просил вас обоих заняться? — поинтересовался я, зная, что оба мудехара ни во время моего путешествия в Сарагосу, ни после моего возвращения, даже не пошевелились, чтобы встретиться с пиратами или же начать сбор золота, чтобы вернуть мне долг. Поскольку один из них был нужен мне для этих контактов, пришлось второго убить, как я и планировал, через поножовщину в портовой таверне, а заодно потрясти их квартал силами городской стражи, чтобы напомнить мудехарам, какое место они занимают в городе. Поэтому не удивительно, что Аббас на следующий же день пришёл ко мне.
— Капитаны не против разговора, но им нужны гарантии, — сказал он мне то, чего я не знал.
— Какие? — лаконично поинтересовался я.
— Чтобы вы вышли в море, — сказал он, — и встретились с ними в одной бухте, где не будет свидетелей вашей встречи.
— А не сильно ли много они просят? — спокойно поинтересовался я.
— Таково их условие, — со вздохом ответил он, явно обманывая меня, глядя при этом прямо в глаза.
— Что же, мне нужно подумать, — ответил я, и он поклонившись, попрощался.
Едва мавр вышел, как я позвал Бернарда.
— Сеньор Иньиго?
— Избавься и от него тоже, — приказал я, — бестолковое существо, не понимающее с кем имеет дело.
— Слушаюсь, — кивнул швейцарец.
— Скажи Бартоло пусть принесёт мне письменные принадлежности и лично потом доставишь моё письмо Хуану Рамосу, я поселил его и его людей на ферме рядом с городом, — продолжил я, — он нужен мне.
— Всё сделаю сеньор Иньиго, — кивнул Бернард.
Вскоре письмо было готово, и швейцарец унёс его вместе с приказом подстроить убийство Аббаса ибн Фазиха. Араб, сначала казавшийся мне здравым человеком, оказался на деле недалёким и глупым. Поскольку умный человек давно бы сделал выводы, после знакомства со мной, а особенно оценил все те усилия, которые я прилагал, показывая свои знания относительно их религии и обычаев.
* — Поистине, Аллаху принадлежит то, что Он забрал, и то, что Он даровал, и всему Он определил свой срок… так проявляй же терпение и безропотно переживай утрату в надежде на награду Аллаха.
** — Да сделает Аллах большой награду твою, и да пошлет тебе прекрасное утешение и да простит того, кто у тебя умер.
27 августа 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон
— Сеньор Иньиго, вас хочет видеть сеньор Антонио, — вошёл ко мне в комнату Бернард, когда я музицировал с Паулой, — говорит срочно.
— Сделаем перерыв, — я посмотрел на девушку, которая отложила свой инструмент, а затем взяла мой, с поклоном мне и вошедшему в комнату мужчине, уйдя за дверь.
— Доброе утро сеньор Антонио, — поприветствовал я явно чем-то обеспокоенного мужчину, — что такого произошло, что вы в столь ранний час приехали ко мне?
— Какой-то мудехар изнасиловал и убил сначала христианскую девушку, а затем иудейку, положив их вместе крестом, видимо совершая какой-то свой ужасный ритуал, — взволнованно сказал он, — я знаю, что вы противник насилия сеньор Иньиго, но если мы не предпримем быстрых мер, то город взбунтуется. Народ уже собирается на площади, и что странно христиане также негодуют о смерти иудейки, как и христиане о неверной.
— Мавр? — я сделал вид, что удивлён, — есть свидетели, чтобы вы не ошиблись?
— Куча сеньор Иньиго, — кивнул он, — мало того, он после этих ужасных злодеяний ещё и скрылся в квартале мудехар, бросив орудие убийства, их обычный кривой кинжал.
— Ваши предложения сеньор Антонио? — поинтересовался я у него.
— Пока не начались погромы, самим провести обыски, аресты и дознания, — решительно ответил он, — к тому же в этом случае, народ нас поддержит.
— Спускайте на мавров всех псов сеньор Антонио, — я сделал вид, что подумал и ответил ему, — а имущество самых богатых и, разумеется, причастных к этой трагедии, мы поделим между собой.
На лице дворянина появилась лёгкая улыбка.
— Ах, сеньор Иньиго, как же с вами приятно иметь дела, — вздохнул он, — это было моё второе предложение к вам, а вы на него ответили, хотя я его вам даже ещё не предложил.
— Умные люди сеньор Антонио, думают одинаково, — немного польстил я ему, — выполняйте свой долг, а о деньгах поговорим позже.
— Слушаюсь ваше сиятельство, — он склонил голову и вышел из комнаты.
Вслед за его уходом ко мне вошла Паула.
— В городе и правда неспокойно сеньор Иньиго, — обратилась она ко мне, — даже отсюда слышны крики.
— Тогда останься на ночь у меня, — кивнул я, но видя, как радостно распахнулись её глаза, пришлось обломить этого прекрасного ангела множества человеческих пороков, — ты просто будешь ночевать в другой комнате и всё.
Паула вздохнула.
— Как скажете сеньор Иньиго.
Поиск, дознание и главное показательные казни прошли стремительно. Все понимая, что задержка может привести к бунту горожан, делали своё дело быстро, так что самых подозрительных мудехар или отдалённо похожих на убийцу, просто отправили на светский суд, который сильно не разбираясь, приговорил всех десятерых к повешению. До суда инквизиции с его тщательным и всесторонним расследованием тут было очень далеко, если у светского суда был подозреваемый, то его было проще отправить в тюрьму или на тот свет, чем разбираться в степени его причастности к преступлению.
Исполнения приговора тоже не пришлось долго ждать, и уже через три дня подозреваемые в убийствах девушек закачались на виселице, под радостный гул горожан. Разумеется, я присутствовал при казнях, а также похоронах убитых девушек, при свидетелях принёс свои соболезнования об их смерти, а также передал их семьям золото от города, чтобы поддержать их горе. Моё имя, снова зазвучало на улицах, но конечно не на всех. Квартал мудехар, перетрясённый и вывернутый наизнанку затих, а самих мавров практически не стало видно на улицах города.
Своё я с них получил, хотя вместо двадцати тысяч флоринов, которые они были мне должны, при дележе добычи между главами департаментов города, причастных к этой чистке, мне досталось тридцать тысяч. Так что если деньги мудехары хотели зажать, то сильно просчитались, а прощать долги, да ещё если мне не шли навстречу, я был не намерен.
7 сентября 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон
— Сеньор Иньиго, — ко мне заглянул Бернард, — у ворот три мудехара, явно неместные, просят вас о встрече.
— Почему ты решил, что не местные? — удивился я, — заделался знатоком мавров Бернард?
— Типун вам на язык сеньор Иньиго, — едва не плюнул на пол швейцарец, — в этом доме вас одного для этого хватает. А почему не местные, наши уже запуганные и не посмели бы явиться прямо к вашим воротам, к тому же эти одеты очень дорого.
— Тогда зови и сам поприсутствуй вместе с пятью ребятами, — попросил я, на что швейцарец кивнул и пошёл встречать гостей.
Мудехары и правда своими одеждами бросались в глаза. Хоть и покрой был арабским, не привычным для Кастилии и Арагона, но качество тканей, а главное золотые украшения на них я увидел сразу.
— Думаю моё имя вам известно, если вы пришли ко мне, — показал я им, что они могут войти и присесть напротив меня.
— Меня зовут Фарадж Белвис, ваше сиятельство, — представился самый взрослый из них, — я глава альхамы Валенсии, а это два моих брата.
— Граф Иньиго де Мендоса, — кивнул я и обвёл руками вокруг себя, — что привело вас из Валенсии в наш скромный городок?
— Мне говорили, что вы человек дела ваше сиятельство, — поклонился он, — но вначале, чтобы мы лучше поняли друг друга, я хотел бы отдать вам долг.
— Долг? — удивился я, — мы вроде бы только с вами познакомились.
— Долг ваше сиятельство, двадцать тысяч флоринов, — подтвердил он и достал из-за пазухи вексель генуэзского банка Святого Георгия, я сразу узнал их бумагу и печати, и протянул его мне.
Я сделал жест и Бернард взял свиток, отдав его мне. Пробежавшись взглядом по строкам, я убедился, что и правда выписан он на моё имя и стояла как раз озвученная сумма. Весьма немалая сумма даже по меркам Валенсии, не говоря уже про Аликанте.
— Что же сеньор Фарадж, — я поднял взгляд на мавра, — вы определённо заинтересовали меня.
— Благодарю вас ваше сиятельство, — он поклонился и сразу без предупреждения перешёл на арабский, явно с целью, чтобы кроме меня наш дальнейший разговор не был никому из присутствующих понятен, — теперь, когда я надеюсь недопонимание, которое возникло между вами и мудехарами Аликанте улажено, могу я поинтересоваться у вас ваше сиятельство, чем мы можем вам помочь? К сожалению, до нас не дошли сведения о конкретике ваших переговоров с ублюдочными братьями, подставившими весь свой народ. Поверьте мне, если бы мы знали, насколько беспечны они были, мы бы сами отправили их на тот свет, не оставляя дело случаю.
— На всё воля Аллаха, — кивнул я, задумавшись.