– Ух! Как вкусно! – воскликнул Билл, переводя на минуту дыхание. – Ну точно густые сливки! Будь только немножко хлеба или лепешки – ничего лучшего и не надо. Но я забыл, простите добрые друзья! – продолжал он, отстраняясь. – Вы все больше замучились от голода, чем я. Подходите один за другим: молока всем хватит вдоволь.
По приглашению старика и побуждаемые собственными голодными желудками, мичманы один за другим становились на колени и вдоволь испили от этого благодатного фонтана пустыни. Таким образом сменялись они по очереди до тех пор, пока не убедились, что запас молока у верблюдицы на время иссяк.
Глава XIV. Моряк среди моллюсков
Конечно, после всего этого нечего было и говорить об убийстве верблюда – это было все равно что зарезать курицу, несущую золотые яйца. Нельзя сказать, чтобы моряки наелись до отвала, но превосходное молоко утолило мучительный голод, и они теперь опять могли продержаться несколько часов без еды.
Затем поставлен был вопрос: куда им теперь отправляться?
Насчет верблюда они и не сомневались, что он потерял хозяина и заблудился: судя по седлу и грузу, нельзя было решить иначе. А между тем загадка оставалась: если верблюд заблудился – так где же надо отыскивать хозяина?
По книгам и рассказам моряки довольно хорошо знали берег, у которого потерпели крушение, и понимали, что хозяин беглого животного непременно был какой-нибудь араб, которого следует отыскивать не в доме и не в городе, а в какой-нибудь палатке или шалаше и в обществе других арабов, составляющих целый караван.
Не много надо было опыта, чтобы дойти до таких заключений, стоило только взглянуть, как был нагружен верблюд.
Читатель удивится, почему моряки не поспешили вскочить на верблюда, чтобы отправиться на поиски его хозяина или каравана, которому он принадлежал. А между тем они меньше всего об этом думали, и недаром.
Один Теренс предложил предпринять путешествие с целью отыскать караван, но он как настоящий ирландец никогда не был охотником до книг, и ему не попадались в руки плачевные описания крушений у берегов, населенных берберскими пиратами; следовательно, он не имел понятия об ужасной репутации их жителей. Правду сказать, Старик Билл тоже немного знаний приобрел из книг; зато благодаря своему многолетнему пребыванию на корабле очень хорошо был знаком как с характером негостеприимных берегов, так и с кочующими племенами Сахарской пустыни.
– Ведь не людоеды же они? – допытывался Теренс. – Во всяком случае, не станут же они нас есть?
– По правде сказать, я не совсем в этом уверен. Предположим, есть они нас не станут, так ведь еще хуже поступят!
– Еще хуже!
– О! Гораздо хуже: станут мучить нас до тех пор, пока сама смерть не покажется нам милостью, – отвечал Билл.
– А откуда ты знаешь, что они так поступят?
– Ах, мастер Терри, – сказал со вздохом старик, принимая такой серьезный вид, какого никто из его молодых товарищей не видывал на его всегда веселом лице, – я мог бы вам порассказать разных историй, которые, наверное, убедили бы вас в истине моих слов. Если мы попадемся в руки этих ужасных арабов, то надо ожидать любых жестокостей.
Так предостерегал Билл молодых товарищей об опасностях при встрече с туземцами.
– Расскажи нам, Билл, что ты об этом знаешь?
– Мой брат потерпел крушение где-то на этом берегу лет десять тому назад. С тех пор он не возвращался уже в Англию.
– А может он утонул?
– Ах! Если бы он утонул, как было бы ему легче! Но ему не посчастливилось. Он был на торговом судне; все люди спаслись на берегу, но их тотчас же взяли в плен арабы, только один из десяти вернулся из неволи, чтобы рассказать эту печальную историю; да и этому одному досталось такое счастье, потому что один богатый еврей, с которым он водил знакомство, выкупил его из плена. Я виделся с бедолагой вскоре после того, как он вернулся в Англию. Вот от него-то я и наслышался, каких мук они натерпелись с моим братом. Джима-то – так звали моего брата, – арабы увели с собою в самую глушь. Никто из вас и не слыхивал о таких жестокостях, которыми они угощают своих пленников. Бедный Джим! Вероятно, он давно уже умер. Я по себе сужу: не то чтобы десять лет – недели бы я так не выжил. Говорят, турки действуют без лишних слов: саблю вон, да и голову долой. А тут и бьют, и толкают, и голодом морят, и мучают – словом, ни один самый ленивый матрос не испытал столько горя на корабле, сколько здесь достается пленникам. Нет, мастер Терри, отложим лучше поиск хозяина верблюда; а лучше – постараемся не попадаться ни хозяину, ни его родичам.
– Так что же нам делать, Билл?
– Я не до конца понимаю, куда мы попали, – отвечал старый матрос, – но где бы мы ни были, самое лучшее, что мы можем сделать, это держаться берега и не терять из вида моря. Если мы направимся внутрь страны, так наверняка собьемся с дороги и попадем в плен. Будем же держаться южной стороны, может, набредем на португальский торговый порт.
– Так зачем же терять дорогое время? Отправимся сейчас! – воскликнул нетерпеливый Теренс.
– Нет, мастер Терри, – возразил матрос, – раньше ночи никак нельзя. Нам и пошевелиться нельзя, пока совсем не стемнеет.
– Как?! – воскликнули в один голос молодые люди. – Оставаться здесь до ночи? – Ну как это можно?
– Эх вы, молодежь, не то, что оставаться, да еще и спрятаться надо. Голову даю на отсечение, что очень скоро кто-нибудь явится сюда разыскивать беглого верблюда, – и горе нам если нас увидят! А если мы рискнем путешествовать при дневном свете, так нас тотчас заметят с вершины холмов. Говорят, что эти мошенники всегда держат часовых, когда около берегов гибнет судно. И я уверен, что этот верблюд принадлежит кому-нибудь из таких разбойников.
– Ну а как же насчет еды? До ночи мы проголодаемся, а верблюду не до молока, потому что бедняге самому нечего ни попить, ни поесть.
Никто не возразил на такое справедливое замечание. Взгляд Колина опять устремился к берегу, и он снова напомнил своим товарищам о раковинах.
– Вот что, молодежь, – сказал Билл, – вы лучше помалкивайте да прилягте за тем холмом, а я посмотрю, не найдется ли где устриц нам на обед. Теперь, когда солнце взошло, никто не станет спускаться с холмов. А я попробую ползком пробраться вдоль берега незаметно для глаз.
Старый матрос огляделся, потом лег на живот и в таком положении стал продвигаться вперед, как громадная ящерица, ползущая по песку.
Прилив кончился, но мокрый берег начался неподалеку от холмов.
Минут через десять Билл дополз до темного места, где, по предположению Колина, могли быть устрицы. Издали было видно, как руки старого моряка протягивались в разные стороны и потом быстро ныряли в обширные карманы его куртки. Такие движения он проделывал где-то с полчаса, потом снова растянулся на земле и отправился в обратный путь к гряде холмов. Возвращение было еще медленнее, чувствовалось, что старик нес тяжелый груз.
По прибытии он тотчас освободил карманы, и там оказалось около трехсот раковин, как он называл собранные им моллюски. Все они оказались не только съедобными, но и удивительно вкусными, по крайней мере так показалось голодным морякам, поглощавшим их.
Это неожиданное угощение настолько утолило голод путников, что даже Теренс объявил во всеуслышание, что готов скрываться до тех пор, пока ночь не позволит им продолжить свое путешествие.
Он стал продвигаться вперед, как громадная ящерица, ползущая по песку
Глава XV. Отсиживаясь в укрытии
С того места, где все еще лежал ничком верблюд и где укрылись наши моряки, разглядеть море было невозможно. Только выбравшись из ущелья на возвышенность и глядя между хребтами песчаных холмов, можно было видеть берег, а за ним океан.
Из этого следует, что и с берега нельзя было заметить наших моряков, прикорнувших на дне ущелья, которое укрывалось среди белоснежной гирлянды отвесных холмов. Только с вершины легко было бы их заметить; но вряд ли кто-нибудь приблизился бы к ним с этой стороны. В лабиринте песчаных холмов не было промежутка, чтобы мог пройти зверь или человек. По всей вероятности, верблюд, руководимый инстинктом, искал в ущельях защиты от песчаного урагана. Седло, еще привязанное к нему, доказывало, что его хозяин был в дороге, когда животное убежало от него.
Если бы наши моряки были лучше знакомы с сахарскими обычаями, то непременно сделали все эти заключения, потому что тогда они бы знали, что при появлении первых признаков самума все кочующие бедуины поспешно убирают свои палатки и отправляются в путь всем караваном, чтобы не подвергнуться опасности быть погребенными в песчаной могиле.
Итак, по совету старого матроса, который, видимо, и пустыню знал почти так же хорошо, как и море, – наши странники укрылись в ущелье, чтобы их не заметили с берега.
Издали было видно, как руки старого моряка тянулись в разный стороны
Едва успели они спрятаться, как Старик Билл, все время украдкой наблюдавший за просматриваемой местностью, объявил с тихим восклицанием, что вдали что-то показалось.
Действительно, с южной стороны виднелись две темные тени, но с такого далекого расстояния нельзя было рассмотреть, что это могло быть такое.
– Дайте-ка мне посмотреть, – сказал Колин, – у меня сохранилась подзорная труба. Она была у меня в кармане, когда мы бросились с корабля, и я совсем забыл о ней.
Молодой шотландец вынул из кармана маленькую подзорную трубу и, раздвинув ее во всю длину, направил на тени, показавшиеся вдали, и в ту же минуту воскликнул:
– Это два всадника, одетые во все цвета радуги; я вижу яркие шали, красные шапки и полосатые плащи. Один сидит на лошади, другой на верблюде, таком же, как наш. Они продвигаются очень медленно и постоянно озираются вокруг.
– Эге! Вот и нашлись хозяева беглого зверя, – пояснил старый матрос. – Они ищут этого самого верблюда. К счастью, песчаная метель замела следы, а то они привели бы их прямехонько к нам. Ложитесь скорее, мастер Колин, и не поднимайте головы, а то плохо нам будет.