– И я тоже, – подтвердил Гарри. – Мне немедленно надо что-нибудь поесть и попить. Если мы не покоримся, то и на том свете будем наказаны за самоубийство.
– Мужайтесь! Еще немного потерпите! – восклицал Джим. – Не лучше ли еще потерпеть несколько часов, чем целую жизнь оставаться в неволе?
– Что мне за дело до будущего, – роптал Теренс. – Все мое в настоящем. Один безумец убивает себя сегодня, для того чтобы избавить себя от голодной смерти через десять лет. Я буду работать завтра, если доживу.
– Ну же, Джим, проворнее зови их, скажи, что мы сдаемся, так они пришлют нам чего-нибудь перекусить: ведь не в человеческой натуре добровольно умирать с голода!
Но ни Джим, ни кру не соглашались даже языком пошевелить для того, чтобы сгубить будущее ради настоящего.
– Какое нам дело до будущего? – возражал Колин на уговоры Джима. – Будущее в руках Божиих, мы же должны заботиться только о настоящем. Должны же мы чем-нибудь отплатить за то, что нас накормят?
– Я и сам начинаю так думать, – сказал кру. – Потому что хуже этого не может быть, и если мы умрем с голода, то, разумеется, никогда уже не будем их рабами.
– Они не захотят уморить нас голодом, – заявил Джим. – Я уж вам и прежде толковал, что мы слишком дорого стоим, чтобы они согласились убить. Если мы не станем работать, они продадут нас, и, таким образом, мы доберемся до Могадора. Если же примемся за работу, то нам век вековать в рабстве. Умоляю вас, потерпите еще денек.
– Не могу, – отвечал один.
– И я тоже, – подхватил другой.
– Дайте только нам поесть, и там увидим, чья возьмет. Мне кажется, если бы только мне выпить воды, так я мог бы отхлестать всех арабов на свете.
– И я также, – сказал Колин.
– И я, – подхватил Гарри Блаунт.
Матрос Билл упал наземь и почти в беспамятстве твердил со стоном одно только слово: «Воды! Воды!» Кру и мичманы присоединились к этому воплю и громко, насколько позволяло пересохшее горло, завопили: «Воды! Воды!»
Арабы, по-видимому, не обращали внимания на эти мольбы о влаге, зато детям это казалось, наверное, приятной музыкой, потому что они сбежались толпами к хлеву и с явным наслаждением прислушивались к воплям страдальцев. Часто повторялись вопли «Воды! Воды!» в эту долгую ночь невыразимого мучения, но звуки становились все слабее, все жалостнее. Крики к утру перешли в тихий жалобный стон.
Глава LXIX. Победа
Рано утром, когда арабы отворили дверь темницы, матрос Билл и Колин уже не смогли встать. Старый моряк даже потерял сознание, и все усилия привести его в чувство были напрасны. Тут даже твердость Джима дала трещину: он готов был покориться, чтобы только спасти брата от мук; но хотя он и знал, что все товарищи согласны сдаться на предлагаемых арабами условиях, однако все еще откладывал капитуляцию до того времени, пока не обнаружится, с какими намерениями пришли к ним хозяева.
– Ну что, христианские собаки, намерены вы заслужить пищу? – спросил старый шейх при входе в хлев.
Ослабев от голода, почти с ума сходя от жажды, измученный страданиями брата и его товарищей, Джим был готов согласиться: но в тоне старого шейха звучало что-то особенное, и Джим решился еще потянуть время. Судьба шести человек зависела от одного слова, которое он произнесет, и как тяжело было ему произнести его! Заставляя соображать измученный лишениями разум, Джим отвернулся от шейха и устремил взор на других арабов, стоявших ближе к нему. По их лицам он понял, что решимости отстаивать ультиматум шейха в его подчиненных не наблюдается. Их явно не вдохновляла перспектива уморить невольников голодом, и Джим, вместо того чтобы разом объявить о согласии покориться, резко отвечал старому шейху, что все пленники предпочитают умереть, чем оставаться рабами.
– Ни один из нас не желает жить, если у нас не будет надежды снова увидеть родную страну. Правда, телом мы слабы, но духом непоколебимы. Мы хотим умереть.
Получив такой ответ, арабы ушли, оставив христиан в хлеве. Кру все время прислушивался к разговору и, когда арабы уходили, слабым голосом кликнул их, но Джим остановил его и снова утешал надеждой, что их твердость скоро будет вознаграждена. Прошло еще полчаса, и сам Джим усомнился, правильно ли понял выражение лиц арабов?
– О чем вы там толковали с ними? – прошептал Теренс. – Объяснили, что мы готовы работать, лишь бы нам дали воды?
– Да, конечно, – отвечал Джим, начиная уже сожалеть, что он не поспешил покориться, пока еще не было поздно.
– Так почему они не приходят спасти нас? – спросил ирландец едва слышно – горло его пересохло и сжалось от отчаяния.
Джим удержался от ответа, а кру был и телом и духом так измучен, что не мог уличить его в неправде. Вскоре после этого Джим услышал крики животных, которых гнали в город, и, выглянув сквозь маленькое отверстие в стене хлева, увидел, что несколько арабов отправлялись в поле. Неужели он ошибся, неужели арабы ушли, откладывая до завтра их смерть? Испуганный этим предположением, он хотел крикнуть и позвать их назад, но все его усилия ограничивались слабым шепотом.
«Боже! Прости меня! – думал он. – Мой брат и его друзья умрут еще до наступления ночи! Я их убийца и вместе с тем самоубийца».
Мысль эта сводила Джима с ума. В припадке бешенства к нему возвратились сила и голос. Теперь его должны услышать, потому что стены каменного здания сотрясались от его яростных криков. Он бросился к двери и с такой силой налег на нее, что она вылетела, и Джим выскочил, готовый обещать все, что ни потребуют от него арабы, только бы спасти жизнь товарищей, которых его упорство довело до последней крайности.
Однако в покорности не оказалось нужды: едва он выглянул за дверь, как увидел двух мужчин и трех мальчиков, которые шли к хлеву и несли на блюдах ячменную похлебку и кружки воды. Джим одержал победу в борьбе между господином и рабом. Старый шейх приказал отнести пищу и питье белым невольникам. Бешенство у Джима мигом сменилось совсем другого рода припадком. Схватив кружку с водой, Джим бросился к брату Биллу и, приподняв его, приложил кружку к губам. У Билла не доставало сил и пить, так что пришлось вливать ему в рот понемногу воды. Только когда все товарищи напились и проглотили немного ячменной похлебки, Джим подумал и о себе. Действие пищи и воды на человека умирающего с голода имеет почти чудесную силу. Когда все начали оправляться, Джим снова поздравил своих товарищей со счастливым результатом их твердости.
– Воистину, мы победили! – воскликнул он. – Теперь нас не заставят собирать урожай! Нас будут кормить, откармливать, чтобы выгоднее продать. Может быть, повезут в Могадор. Мы должны благодарить Бога за то, что он помог нам выдержать до конца это испытание. Если бы мы уступили, то потеряли бы навеки надежду на свободу.
Глава LXX. Снова проданы
Прошло еще два дня; все это время пленников кормили похлебкой два раза в день. Воды позволялось им пить вдоволь с тем только условием, чтобы они сами таскали ее из колодца. Впрочем, они терпели всевозможные обиды и ругательства от женщин и детей, попадавшихся им навстречу. Второй кру, который в минуту отчаяния и мучения от жажды согласился помогать в работе другим невольникам, теперь употреблял все усилия, чтобы отделаться от работы, но все напрасно. Каждый вечер подходил он к хлеву потолковать с земляками и с горестью высказывал свое раскаяние, что не выдержал до конца и покорился. Теперь для него не оставалось никакой надежды на освобождение, потому что он доказал свою способность служить и быть полезным своим господам.
На второй день к вечеру белые невольники увидели в своей темнице трех арабов, которых прежде не встречали. Те были хорошо вооружены, хорошо одеты, очень красивы и вообще имели внушительную наружность, какой моряки еще не замечали среди жителей пустыни. Джим тотчас вступил с незнакомцами в разговор и узнал, что они купцы, идут караваном и просили гостеприимства в здешнем селении на ночь. Арабы были не прочь купить невольников и пришли затем, чтобы посмотреть предлагаемый товар.
– Наконец-то! – воскликнул Джим. – Мы так давно желали встретить именно таких людей, как вы! Мы очень хотим, чтобы какой-нибудь купец купил нас и отвез бы в Могадор. Там у нас есть друзья, которые дадут за нас хороший выкуп.
Джим так долго жил с арабами, что отлично выучился говорить на их языке.
Джим тотчас вступил с незнакомцами в разговор
– Мне случилось один раз купить двух невольников, – заметил один из купцов. – Вот я и доставил их с большими издержками в Могадор. Они уверяли меня, что консул наверняка выкупит их, а вышло, что там не было никакого консула. Так их и не выкупили, а я должен был вести их назад, претерпев задаром все хлопоты и расходы от такого трудного путешествия.
– Они были англичане? – спросил Джим.
– Нет, испанцы.
– Ну, я так и думал – за англичан непременно дали бы выкуп.
– Это не всегда бывает так уж верно, – возразил торговец. – В Могадоре не всегда бывает английский консул, чтобы выкупать своих соотечественников.
– Да какое нам дело, есть там консул или нет? – отвечал Джим. – У одного из этих молодых людей, которых вы видите перед собой, живет в Могадоре дядя, богатейший купец. Вот он-то выкупит не только своего племянника, но и всех нас. Видите этих молодых людей – они все трое офицеры английского военного корабля. Их отцы в Англии – все богачи и важные шейхи; они сами учились командовать, чтобы быть начальниками кораблей, когда имели несчастье потерпеть крушение у ваших берегов. Говорю вам, дядя одного из них в Могадоре и выкупит всех нас.
– Покажи, у которого именно есть богатый родственник?
Джим указал на Гарри Блаунта:
– Вот у этого, самого младшего из них. У его дяди несколько больших кораблей, которые ежегодно приходят в Могадор с богатым грузом.
– Как зовут его дядю?
Джим понимал, что для большего правдоподобия выдуманной им истории непременно надо, чтобы кто-нибудь из товарищей подтвердил его слова, и потому, обративших к Гарри, пробормотал: