з пещеры, пыхтя и откашливаясь, с головы до ног бурые, как будто вывалялись в грязи. Когда их хорошенько обсмеяли, среди пиратов зародилась мысль выпотрошить Купера — за то, что повел себя как дурак, прыгнул прямо в ловушку и завалил самые хорошие изумруды. Но капитан Сталвин поднял саблю между Купером и остальными.
— Отставить. Мы же набили карманы, так? И ни один человек не погиб, когда обвалилась крыша. Значит, мне опять повезло! — Он клинком указал на рассыпанные кругом изумруды. — Собирайте их и несите на корабль. Завтра вернемся сюда с парой лопат и посмотрим, удастся ли еще что-нибудь откопать.
Джон, как и все, послушался и принялся поднимать камни. Он только-только задумался о том, как приятно быть пиратом, собирать самоцветы, словно землянику на лужайке, как заметил прехорошенький зеленый камень, лежавший, как ему показалось, на кучке сухих палочек. Джон протянул руку к изумруду и вдруг понял, что это кости руки. Он пригляделся и увидел рядом череп.
— Тут мертвец! — завопил он.
Капитан Сталвин и прочие подошли посмотреть.
— А, так это монах, — произнес капитан Сталвин, показывая на клочки коричневой сутаны. — Смотрите, вот его четки. Ха! Умер, не успев улечься в могилу. Ну вот и разгадка всех тайн.
— Нет, — выдавил Джессап едва ли не шепотом. — Кто его застрелил?
Все разом умолкли, уставясь на череп, в котором и правда зияла круглая дыра. Бисон кончиком сабли повернул череп, и из глазницы выкатилась мушкетная пуля.
— И вот еще что, — продолжал Джессап по-прежнему тихо. — Он давно истлел. А сейчас-то что воняет?
Джона прошиб ледяной пот, несмотря на жару. Бисон облизнул палец, поднял его и, обернувшись, посмотрел на джунгли, откуда дул ветер.
— Пахнет, однако же, не падалью, — пробормотал он.
— Падаль это или гнилая капуста, ближе я подходить не желаю, — заявил капитан Сталвин. — Давайте-ка тихо-мирно вернемся той же дорогой, какой пришли, ясно? Тихо и быстро, ребята. Моя удача нас выведет.
С этими словами он повернулся; но вдруг прогремел выстрел и швырнул его наземь, и в петлице у капитана, словно красная роза, расцвел фонтанчик крови.
Падая ничком на землю, Джон заметил, как в кустах кто-то пригнулся. Снова загрохотали выстрелы, словно стреляли трое или четверо — и все они засели в джунглях, откуда пираты только что вышли. Бисон прокричал команду, и Джон метнулся в заросли по другую сторону скелета монаха и распластался за поваленным деревом, куда Бисон успел первым. Джессап и Перкин лежали за таким же стволом в нескольких футах от них, а Кольер подбежал к ним, держась за руку, в которой застряла мушкетная пуля. Купера они больше не видели.
Когда Джон перекатился, чтобы прицелиться, Бисон уже успел перезарядить мушкет. Он положил ствол на бревно и выстрелил в заросли на другой стороне поляны. Джон зарядил свой мушкет и последовал его примеру, и Кольер с Перкином тоже, и несколько минут стояла оглушительная пальба. Мушкетные пули кромсали листву со всех сторон.
— Этот чертов испанец все-таки врал, — произнес Бисон, перезаряжая мушкет. — А я что говорил? Но кто же станет меня слушать…
Джессап подполз поближе и большим пальцем указал на деревья за спиной.
— Отступим туда, и можно будет добраться до другой стороны острова! Обойдем его и попадем к кораблю!
Бисон прицелился, выстрелил и только потом посмотрел, куда показывает Джессап.
— Ага, — согласился он.
Они отступили, отстреливаясь на ходу, и вскоре вышли из джунглей с другой стороны. Перед ними синело море, и это было замечательно… только вот тропа обрывалась на отвесном утесе. Бисон растерянно огляделся, из джунглей им вслед раздалось еще два-три выстрела, но тут Джон заметил тропинку, которая тянулась за край утеса.
— Куда она ведет? — прокричал он.
— Там были… — начал Бисон, но тут в валун врезалась мушкетная пуля, и во все стороны полетели осколки.
Бисон пригнулся, и пираты побежали по тропинке под непрерывную ругань Кольера — осколок камня саданул его в ляжку. Тропинка ненадолго вывела их с линии огня, завернув за гору, но потом пошла вверх. Пираты карабкались по склону, подставляясь под выстрелы, но им несказанно повезло — преследователи могли бы прихлопнуть их, словно мух на стене, но не стали. Беглецы кучей перевалились за гребень, скатились по лабиринту кустарников и…
Джон застыл как вкопанный, и остальные налетели на него.
Пираты попали на прогалину, откуда и доносилась вонь. Вокруг центрального очага стояло три-четыре хижины. Вонь исходила от дымного костра, мерзкого отхожего места, полного до краев, горы рыбьих костей и раковин моллюсков, а еще от распятого человека, который сох на солнце у края утеса.
При всем при том поселение излучало мир и покой. Морской ветерок трепал волосы мертвеца, море негромко пенилось на рифах внизу, по соседству булькал ручеек… и раздавалось размеренное «тум-тум-тум» — так работают люди, которым некуда спешить. У входа в одну из хижин сидела индианка и толкла в ступе коренья.
Джон и остальные пираты словно окаменели — ведь наверняка она вот-вот поднимет голову и увидит их. Вот она подняла голову…
И не увидела их. У нее не было глаз. У нее и лица-то нормального не было.
— Господи Иисусе, — слабым голосом проговорил Джессап. — Черная оспа.
Джон схватил свою тряпку, пропитанную уксусом, и зажал ею нос и рот. Из другой хижины вышла еще одна женщина. Возможно, когда-то она была красива — с этими черными как вороново крыло и блестящими волосами, — но сейчас женщина ощупью пробиралась вдоль стены хижины к ручью, потому что на месте глаз у нее было два ярко-розовых шрама. Когда она нагнулась — совсем рядом, — чтобы зачерпнуть воды выдолбленной тыквой, Джон увидел, что нос и губы у нее тоже изъедены оспой.
Джон отвел глаза, но, наткнувшись взглядом на распятого беднягу, стал искать, куда еще посмотреть. Однако он успел заметить, что у несчастного черная борода и он раздет почти догола, если не считать набедренной повязки. Лицо ему деятельно расклевывала чайка…
Не может быть, чтобы он провисел целых семь лет, сообразил Джон. Монах уже давно превратился в чистенький скелет, а здесь свежее мясо.
— Они нас не видят, — не громче вздоха прошептал Бисон. — Мы пройдем деревню насквозь. Пошли. Тихо и быстро.
Пираты направились вперед, двигаясь как можно тише, и им пришлось по очереди пройти под крестом, стараясь не наступить на валявшиеся там ошметки. Джон заметил блеск зелени и золота; Бисон тоже его заметил и нагнулся быстрее Джона. Он поднял находку на оборванной цепочке и рассмотрел ее. Это было распятие — точная копия того, которое сняли с испанца на галеоне.
— Вот что я вам скажу, — прошептал Бисон, — это был родной брат того ублюдка, и они таки вернулись сюда, но их тут ждали…
Дремавшая собака вскочила и яростно залаяла. Старуха, которая толкла коренья, не обратила на нее внимания, — вероятно, она была не только слепая, но и глухая, — но женщина с тыквой вопросительно обернулась, и из хижин вышли еще две женщины. Они тоже были слепые, тоже страшно изуродованные. Женщины взяли палки и осторожно двинулись вперед, вытянув перед собой руки и помахивая палками. Собака прыгала и рычала, она перебегала от женщин к морякам с «Мартина Лютера» и обратно, указывая путь. Это могло бы быть забавно, но не было, волосы у Джона встали дыбом — с того времени, как его сослали на каторгу, он не видел ничего страшнее этих слепых женщин.
— Боже милостивый, — вздохнул Бисон и пристрелил собаку. — Бежим.
Джон несся далеко впереди прочих. Он горной козочкой скакал по тропинке, которая тянулась и по другую сторону деревни через узкую расщелину между склоном горы и утесами. Джон слышал за спиной пыхтение остальных, из-под ног летели камешки и сыпались вниз, на гальку у моря. Вскоре Джон услышал еще и выстрелы, но доносились они не сзади, а спереди. Затем раздался гулкий рев одной из пушек «Мартина Лютера».
— Сукины дети! — задыхаясь, прокричал Бисон. — Шевелись, бычище!
Он отпихнул Джона и пробежал вперед. Пираты обогнули гору и увидели место, где стоял «Мартин Лютер», только с другой стороны. Вот развалины часовни, а вот и шлюпка — на полдороге к «Мартину Лютеру» и битком набитая вооруженными людьми. На борту оставались только Калман и Джобсон, а у Калмана еще с того времени, как пираты захватили галеон, не двигалась левая рука. Они скорчились за большой пушкой на шкафуте, пытаясь поточнее навести ее на шлюпку, не подставившись под пули.
Бисон, на ходу перезаряжая мушкеты, подбежал поближе, чтобы оказаться на расстоянии выстрела от шлюпки. Когда один из сидевших в ней встал на колено на носу и прицелился в Джобсона, Бисон уложил его таким великолепным выстрелом, каких Джон в жизни не видел. Джон попробовал зарядить мушкет на бегу, но ничего у него не вышло, только весь измазался в порохе. Тут их нагнали Джессап и Перкин, а Кольер хромал за ними по пятам. Пираты заняли позиции за надгробиями и принялись палить по шлюпке, молясь только об одном — чтобы у Калмана с Джобсоном хватило ума не потопить лодку восьмифунтовым ядром.
Минуту спустя все было кончено — людям в шлюпке пришлось стрелять сразу по двум мишеням, и они не справились. Когда выстрелы затихли, потери «Мартина Лютера» свелись к правому уху Кольера, которое почти целиком снесло пулей. Кольер рухнул наземь, истекая кровью, словно заколотый поросенок, и ругаясь последними словами, а Джон выглянул из-за надгробия брата Касильдо.
— На шлюпке никто не шевелится, — сказал он.
— А тот подонок, который висит на планшире?
— Я вижу в нем три дыры, — ответил Джон.
Он осторожно поднялся и вышел на берег. Остальные по одному поднимались и следовали за ним. Калман и Джобсон с корабля кричали им «ура» и махали шляпами.
— А как нам вернуть лодку? — спросил Перкин.
— Кто-нибудь умеет плавать?
— Я, — вызвался Джон и тут же пожалел о своих словах, вспомнив печальную кончину Дулли.
— Тогда давай, — велел Бисон.