— Я не была уверена, что попала по адресу, — сказала она.
— Я тоже до сих пор не уверен, — отозвался Шемблз. Он поднял свечу, вглядываясь в ее лицо. — Ого! Что стряслось?
— Это, пожалуй, долгая история.
— Хммм! Нынче со всеми историями так. Ну, идем.
Он повел ее через магазин. Свет свечи смягчал прямые уголки сотен логарифмических линеек, которые висели в настенных шкафах или стояли на маленьких подставках в стеклянных витринах. Здесь были линейки для занятий тригонометрией, линейки для расчета траекторий ракет и всякие прочие линейки, например, для определения того, насколько нужно зауживать верхние этажи дома по сравнению с фундаментом. Самые дешевые изготавливались из дерева, лучшие — из слоновой кости или стали.
Шемблз заметил, что она восхищается товарами, и фыркнул.
— В последнее время просто бешеный спрос на оружейные прицелы, — сказал он. — Все, что я изготовил за прошлый год, теперь целятся прямо в ту маленькую лодочку, припаркованную возле адмиралтейства. Какая тонкая ирония, однако.
— Да уж, я думаю, — сказала она, проходя за ним по коридору за прилавком. — Для вас, как члена подполья Эйри и всего такого.
— Значит, вот с чем связан твой маленький визит? — спросил он ее. — Я, кажется, припоминаю, что страже наплевать на местную политику. И тебе тоже. У тебя более возвышенные и глобальные заботы, так, нет? — Он усмехнулся. — Что-то насчет реформ в самой страже, насколько мне помнится.
— Я пришла к вам, потому что не могу пойти в стражу, — призналась она. — Их местное отделение, сдается… испортилось.
Шемблз запутался в полах собственного халата. Восстановив равновесие, он сказал:
— Прогнило? Охохо, нехорошо звучит. Заходи и рассказывай обо всем.
Они перешли в маленькую гостиную, которая заодно служила мастерской и кладовой: ровно половина пола была аккуратно прибрана, у стен с этой стороны комнаты хлама не валялось, а висело несколько фотографий в рамках. Другая же половина комнаты представляла собой умопомрачительный лабиринт из ящиков и верстаков, повсюду валялись инструменты, упаковочные материалы и бумага. На чистой половине стояли два кожаных кресла, развернутых спинками к этой неразберихе.
Антея познакомилась с Шемблзом через общих знакомых. Они занимались схожей деятельностью и пользовались одной и той же сетью контрабандистов и информаторов, так что, пожалуй, их путям неизбежно предстояло пересечься. Первая их встреча вышла несколько натянутой, поскольку они пытались запихнуть две группы беженцев в одну партию бочек, направлявшихся в княжества. После того, как они избежали кровавой разборки и пришли к компромиссу, он попытался завербовать ее в подполье Эйри, а она пообещала ему место во внутренней страже.
Как-то по случаю они вместе допоздна пили портвейн, и она призналась в своих идеалистических мечтаниях передать накопленные стражей знания и науку народам. Гонлин пришел бы в ярость, если бы узнал, что она открыла эти планы постороннему, но Гонлин вообще о Шемблзе не знал, вот почему она и чувствовала себя в безопасности, придя сюда.
Шемблз поставил свечу и плюхнулся в одно из кресел. Антея только сейчас заметила, что под халатом, несмотря на поздний час, он был полностью одет. Обдумать это у нее не оставалось времени, ибо Шемблз сцепил пальцы и вытянул свои длинные ноги до середины ковра.
— Почему-то меня не удивляет твое появление, — сказал он. — Похоже, ужасные знамения о конце света вошли в порядок вещей. По улицам носятся толпы двух сортов, ты непременно либо лоялист, либо поганый агитатор, и никто из этих шаек тебе не объяснит, кто они сами такие, до того, как потребуют признаний, за кого стоишь ты. Только дай неправильный ответ, и пуфф! Чертову полицию это не волнует, у них есть теория, что обе стороны каким-то образом нейтрализуют друг друга. — Он горестно покачал головой. — С тех пор, как Слипстрим завоевал Эйри, мы с друзьями все время мечтали, чтобы случилось что-нибудь этакое. Теперь, когда оно сбылось, — мне нечего сказать кроме того, что нам в результате только хуже.
— Что, неужели все дело в том, что «Разрыв» отказывается сдаться? — спросила она. Усевшись в кресле, Антея пыталась привести в порядок свои мысли: что следовало бы Шемблзу рассказать, а что прозвучало бы слишком дико, или спугнуло бы его?
— Дело не в «Разрыве», — сказал Шемблз. — Дело в этом проклятом адмирале. В Фаннинге.
У Антеи сперло дыхание. Она уткнулась взглядом в невинные картинки на шемблзовой стене.
— Кто-то от его имени разжигает беспорядки, — продолжал Шемблз. — И делает это чертовски профессионально. Сначала я подумал — все мы так предположили — что это адмиралтейство. Но здесь в игру включилась какая-то другая сила. — Он выпрямился в кресле и прямо глянул на нее. — Это внутренняя стража? Нет, пожалуйста, скажи, что это не они!
— Это не они, — сказала Антея.
— Ха! Какое облегчение. — Он задумался на мгновение. — Ну ладно. Тогда зачем ты пришла?
Она обнаружила, что стиснула руки в замок. Антея аккуратно переложила их на подлокотники кресла.
— Дело как раз в адмирале Фаннинге, — сказала она.
У него расширились глаза.
— Ха! Ты шутишь. — Он скосился на нее. — Не шутишь? Антея, дорогая моя, ты ведь не из тех, кто повелся на их проповеди, нет?
— Я знаю, где он.
Если бы Шемблз держал чашку, он бы ее разлил. А так он на мгновение онемел, а затем сказал:
— Что?
— Я знаю, где он, и он в беде. Его пытают… одни очень-очень скверные люди в рудниках астероида Раш. Если мы хотим спасти ему жизнь, нам нужно действовать сейчас же.
Шемблз застонал и, наклонившись вперед, уронил голову на руки. Антея смотрела на это представление, ничего не понимая, пока не сообразила, что Мартин, согнувшись, теперь смотрит на нее с отчаянным выражением лица, тыча одним пальцем в сторону коридора. Удирай!
Она встала, но слишком поздно — позади кресел раздались звуки сдвигаемых ящиков и шаги. Из хаоса и теней мастерской возникли трое человек в форме полиции Слипстрима. Двое держали обнаженные сабли, один — пистолет.
— Политика сводит в одной постели странных партнеров, — сказал Шемблз, выпрямляясь. Он тяжело вздохнул. — Антея, ты, как член внутренней стражи, была бы в полнейшей безопасности, если бы этой ночью толковала со мной о чем угодно из своих обычных дел. И меньше всего я ожидал, что ты залезешь в область единственного предмета, который может заинтересовать моих… опекунов здесь.
Антея смерила троицу взглядом.
— Но почему?
— Я в роли посредника, — пояснил Шемблз, пожав плечами. — Контактная точка между правительством и мятежным простонародьем в городе. Я обговаривал условия обмена пленными, когда ты появилась.
Она вперилась в него взглядом:
— Тогда зачем ты вообще меня впустил?
Он снова вздохнул.
— Затем, что это была ты, Антея. Затем, что я считал, что ты выше таких вещей, как местная политика.
— Так и есть. Это касается безопасности самой Вирги, Мартин.
— О, теперь Вирга в безопасности, мэм, — саркастически сказал один из солдат. — Видите ли, мы тоже знаем, где находится Фаннинг. Он схвачен. Сейчас он должен быть на пути к Кормчему.
17
Они провели Антею темными узкими улочкам через несколько кварталов до крытого сарая, громоздящегося между зданий. Один из полицейских убежал вперед, и через несколько минут она услышала безошибочно узнаваемый, но странно приглушенный вой реактивного двигателя байка.
— Кормчий захочет поговорить с вами, — сказал мужчина, который не отводил пистолета от ее спины. — Даже если адмирал уже у нас.
Антея не отрывала ног от земли. Они обращались с ней учтивее, чем она могла рассчитывать. В большинстве наций Меридиана внутренняя стража пользовалась тем же статусом, что дворяне; единственная проблема заключалась в том, что кое-кто из этих солдат никогда не слыхал о страже или думал, что это сказки. Для нее в этот момент их манера обращения не имела значения; решительно все вокруг Антеи рушилось. Она только могла надеяться, что при пленении Чейсона заодно были задержаны люди Гонлина. Если ей впрямь повезло, то монстра, принявшего образ ее сестры, уже уничтожили.
Они вступили в низкий сарай, оказавшийся летным ангаром. В полу были створчатые люки самых разных размеров, над двумя из них висели байки, а над самым большим — двухмоторная лодка. С нее были переброшены сходни, и из кабины лился теплый свет, отражаясь радужными бликами на замасленном полу. Над мужчиной, сидевшим на сходнях, стояли по стойке смирно двое солдат. Мужчина был высок и худощав, с привлекательным лицом и мальчишеской копной черных волос. Он, хоть и явный узник, носил парадную форму офицера военного флота Слипстрима. Когда Антея подошла, пленник поднял глаза; для человека, которого вот-вот отпустят, он выглядел чересчур уныло.
Антея уселась рядом с ним. Никто не возразил.
— Антея, — сказала она, протягивая руку.
Он мрачно пожал ее.
— Трэвис, — ответил он. — Правду говорят об адмирале?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Наверное.
Он на миг уставился вдаль. Затем:
— Вы не та, на кого меня обменивают, нет?
— Нет, — сказала она со вздохом. — Просто следую дальше.
Некоторое время они сидели молча, понуро, в позе побежденных, словно зеркальное отражение друг друга. Затем он пробормотал в пространство:
— Они меня, строго говоря, и не пытали. Не в том стиле, от которого шрамы остаются. В конце концов, я все еще флотский чин, причем немалый, и статус у меня… непростой. Но вопросы они задавали очень своеобразно… И угрожали всем, кого я знаю — моей семье. Я ничего им не сказал. Но все это геройство, я так полагаю, теперь ничего не стоит, да?
Из переулка выбежал солдат с криком: «Они готовы!». Трэвис поднялся на ноги и улыбнулся ей.
— Надеюсь, ваше пребывание во дворце не затянется, — сказал он с грустной улыбкой.
— Подозреваю, так и будет, — ответила она, и его повели прочь.