Бубулкус явился вприпрыжку примерно через четверть часа, с испуганным выражением на длинном, худом лице с заостренным носом.
– В чем проблема на сей раз, ваше величество? – спросил Бубулкус, как будто он и какие-либо проблемы – вещи несовместимые.
Будучи осмотрительным, король указал на зарешеченную дверь, которая не давала котозьянам убежать.
– Ты снова заходил искать меня здесь?
– Ничего подобного, – Бубулкус так истово затряс головой, что прядь сальных черных волос упала ему на глаз. Он откинул ее ладонью. – Ничего я не делал, – повторил он, его голос источал послушание. – Нет, сэр. Я выучил мой урок, я выучил. Одного раза было вполне достаточно, спасибо вам большое.
Насчет одного раза – это он, конечно, слукавил. Он как минимум дважды выпускал котозьянов. Впрочем, он, возможно, забыл. Ланиус такое не забывал.
– Ты уверен, Бубулкус? Ты действительно уверен? – спросил он. – Если ты лжешь мне, я на самом деле сошлю тебя в Лабиринт, и глазом не моргну, обещаю.
. – Я? Лгу? Разве такое возможно? – Бубулкус оскорбился. – Вздерните меня на дыбе, если хотите. Я скажу то же самое. Отдайте меня палачу ментеше. Отдайте меня Низвергнутому.
Пальцы короля переплелись в жест, который мог – или не мог – отгонять злые силы.
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Благодари истинных богов за свое незнание.
– Что я всегда и делаю, ваше величество, – сказал Бубулкус. – Поступайте со мной, как хотите, но я не могу сказать ничего другого.
Отправить его на дыбу было бы не так уж и плохо. С некоторым сожалением Ланиус произнес:
– Ступай, найди волшебника, Бубулкус. Если ты вернешься не скоро, что-то из этих глупостей, что ты здесь говорил, на самом деле исполнится.
Бубулкус исчез мгновенно, как если бы волшебник превратил его в невидимку. И вернулся почти так же быстро, вместе с Птероклсом. Поклонившись Ланиусу, волшебник сказал:
– Насколько хорошо я могу судить, ваше величество, этот человек говорит правду. Он не был в этих комнатах, и он не выпускал оттуда вашего питомца.
– Как тогда котозьян убежал? – спросил Ланиус. Птероклс пожал плечами.
– Я не могу сказать вам этого. Возможно, другой слуга его выпустил. Может быть, в стене есть дыра, которую до сих пор никто не замечал.
Бубулкус выглядел не только успокоенным, но торжествующим.
– Что я и говорил вам, ваше величество. Я не имею к этому никакого отношения.
– В этот раз – да, – признал Ланиус. – Но твои оправдания не внушают мне доверия.
Бубулкус выглядел возмущенным. Король усмехнулся.
– Иди, Бубулкус. Считай себя счастливчиком и старайся не нарываться на неприятности.
– Что я и делаю, за исключением тех случаев, когда некоторые люди пытаются меня в них втравить, – проворчал слуга.
В это мгновение он, судя по всему, вспомнил, что говорит с королем Аворниса. Он качнул головой в неловком поклоне и унесся прочь.
– Спасибо, – кивнул Ланиус Птероклсу.
– Не за что, ваше величество. – Волшебник попытался улыбнуться. – Всегда приятно иметь дело с чем-то пустяковым .
Он также кивнул Ланиусу и пошел неспешным шагом по коридору.
«Что-то пустяковое? » – задумался Ланиус. Потом он решил, что Птероклс прав. Выяснить, лжет ли слуга, определенно было легче – и безопаснее, – чем, скажем, противостоять черногорскому колдуну. Но как же Когтистому удалось выбраться?
Грас слушал Птероклса с явным изумлением.
– Ты говоришь, котозьян? – уточнил он, и колдун кивнул. Грас продолжал: – Ну, это было проще, чем работать над заклинаниями, излечивающими рабов.
Волшебник опять кивнул.
– В этом случае, да.
– Хорошо. Не всегда же должно быть трудно. Есть ли успехи с излечиванием рабов?
Лицо Птероклса вытянулось. Он явно надеялся, что Грас, ограничась колким замечанием, не станет распространяться по этому поводу.
– Не так хорошо, как хотелось бы, ваше величество, – сказал он неохотно, добавив: – Вы знаете, с тех пор, как колдуны ментеше впервые начали превращать наших людей в рабов, в Аворнисе никто пока не выяснил, как они это делают.
– Это так, – признал Грас – тоже с неохотой.
Он не хотел вспоминать о предыдущих неудачах. Только таким образом он мог убедить себя, что Птероклс начал с чистого листа. А поскольку дела обстояли именно так, он спросил:
– Тебе уже удалось найти какие-нибудь возможные подходы?
– Возможные? Нет. Обнадеживающие? Пожалуй, – ответил Птероклс. – В конце концов, как я уже не раз говорил, я был... сам выпотрошен. Так же как рабы. Я знаю об этом больше, чем любой другой ныне здравствующий волшебник Аворниса. – В его смехе звучала отчетливо неискренняя нотка. – Я бы хотел, чтобы этого не было, но это есть.
– А что насчет предложений, которые колдунья Алса прислала мне?
Волшебник пожал плечами:
– Мы уже обсуждали это раньше, ваше величество. Я не отрицаю, что колдунья умна, но то, что она предлагает, не верно. Она не понимает, что значит быть рабом.
– А ты понимаешь? – спросил Грас, не скрывая сарказма.
– Так же хорошо, как может понимать любой человек, не являющийся рабом, – ответил Птероклс. – Я уже говорил вам об этом. Хотите послушать еще?
– Неважно, как хорошо, по твоим словам, ты понимаешь, но ты не приблизился ни на шаг к их лечению. – Грас с трудом сдерживался. – Если ты не убедишь меня, что у тебя есть свои идеи, я намерен приказать тебе использовать идеи Алсы, чтобы хоть что-то делать.
– Даже если это неправильно? – со злой язвительностью спросил Птероклс.
– Даже если так, – упрямо кивнул Грас. – Лучше хоть что-то делать, чем вообще ничего. Из ничего и получается ничего.
– Ваше величество, если вы думаете, что я ничего не делаю, вам лучше найти себе другого волшебника, – проговорил Птероклс – Тогда я уйду и действительно ничего не буду делать. И совесть моя будет спокойна. А вы сможете увидеть, что из этого выйдет.
Если бы он говорил угрожающим тоном, Грас тут же выгнал бы его. Но... Птероклс, как и Алса, видел сны о Низвергнутом – единственное свидетельство, что Низвергнутый принимает смертного оппонента всерьез. Где Грас найдет такого волшебника, которому знаком этот холодно-величественный образ?
– Если ты считаешь, что ты сообразительнее, чем Алса, лучше бы ты оказался прав, – мрачно произнес он.
– Ничего подобного я не думаю, – колдун покачал головой. – Я говорил вам, что она умная. И я действительно так считаю. Но я пережил то, что ей незнакомо. Глупец, который уронил на палец кирпич, лучше знает, почему он больше так не сделает, чем умник, который этого не испытал.
Это звучало логично. И было бы еще более логично, если бы волшебник как-нибудь применил свои знания.
– Ну хорошо. Будем считать, что ты, так сказать, на сносях. – Грас улыбнулся. – Надеюсь, не придется долго ждать родов.
– Вы ведь не хотите, чтобы ребенок появился слишком быстро, не так ли? Недоношенные дети редко бывают здоровыми.
«Все-таки я придумал неудачное сравнение». Вслух же Грас сказал:
– Если ты потерпишь неудачу, несмотря на все, что ты сейчас думаешь, я хочу, чтобы ты попробовал заклинания Алсы.
Птероклс нахмурился. Очевидно, он искал какую-нибудь колкую фразу, чтобы ответить. Когда глаза волшебника вспыхнули, Грас понял, что Птероклс ее нашел.
– Очень хорошо, ваше величество, хотя это будет первый случай, когда женщина сделает мужчину беременным.
После затянувшейся паузы Грас простонал:
– Настолько ли ты сильный волшебник, чтобы моментально исчезнуть?
– Да, ваше величество, – ответил Птероклс и... исчез. Его упрямство все еще раздражало Граса. Но в глазах колдуна снова зажегся огонек, и он вернул себе способность шутить. Грас думал – и надеялся, – это значило, что он приходит в себя после удара, который получил у стен Нишеватца. Может быть, ребенок – если он когда-нибудь появится – будет достоин его надежды.
11
Ланиус только что закончил рассказывать Сосии историю о котозьяне и украденном серебряном черпаке. Это была забавная история, и он знал, что хорошо рассказал ее. Жена слушала довольно вежливо, но когда он закончил, даже не улыбнулась.
– Почему ты рассказал мне это? – спросила она.
– Я думал, что это смешно, – ответил Ланиус. – Я надеялся, тебя это тоже позабавит. Очевидно, я ошибался.
– Очевидно, да! – Голос Сосии срывался. – Ты можешь рассказывать мне смешные истории, но не можешь сказать мне, что ты раскаиваешься. – Она повернулась к нему спиной. – Ты хуже, чем мой отец. По крайней мере, моя мать не была рядом, когда он встречался с другой женщиной.
– А-а... – Более медленно, чем следовало бы, в мозгах у Ланиуса прояснилось. – Ты все еще сердишься из-за Кристаты.
Он тоже сердился из-за Кристаты – Грас, заплатив ей, отправил девушку неизвестно куда. У Сосии были свои причины.
– Да, я все еще сержусь из-за Кристаты! – взорвалась его жена.
Ланиус зажмурился; он и не представлял, насколько все плохо.
– Я любила тебя. Я думала, ты любишь меня. А потом ты пошел и сделал это. Зачем? Почему?
– Я никогда не переставал любить тебя. Я все так же люблю тебя. – Это была правда – но ее следовало сказать раньше и говорить чаще. – Просто... Она там была, и потом...
– Она там была, и потом ты там...
Сосия изобразила жест, которым пользуются уличные мальчишки, и, надо отметить, он не давал простора воображению.
Ланиус вздохнул. С точки зрения Сосии, то, что он делал с Кристатой, не казалось таким уж правильным. С его точки зрения... Он опять вздохнул, так как все еще скучал по служанке.
– Королям Аворниса позволено иметь больше одной жены, – угрюмо сообщил он.
– Да – если они могут уговорить свою первую жену на это, – напомнила Сосия. – Ты не сделал этого. Ты даже не пытался. Ты хорошо проводил время, поэтому решил жениться на ней.
– Ну а для чего же, кроме развлечения, нужны другие жены? – Ланиус решил, что он задал вполне разумный вопрос. – Иногда король так пытается найти женщину, которая может выносить для него сына, – то, что сделал мой отец. Но в большинстве случаев эти другие жены служат для забавы и развлечений.