Когда Белойец перевел это на черногорский язык, трое беженцев начали снова спорить. Зная лишь несколько слов чужого языка, Грас тем не менее без проблем понял это. Один из них сказал что-то, явно задевшее за живое Белойеца, и дворянин сердито закричал на него. Тот ответил примерно так же. Вскоре все четверо черногорцев орали во всю силу своих легких.
– Что они говорят? – спросил Грас. Белойец не обратил на него никакого внимания.
– Что они говорят? – снова спросил он. Ответа так и не последовало.
– ЧТО ОНИ ГОВОРЯТ? – Король вполне мог бы перекричать шум битвы.
– Они говорят низкие вещи, оскорбительные вещи, ваше величество! – негодующе ответил Белойец. – Один из них, мерзкая собака, говорит, что лучше Низвергнутый, чем Всеволод. Следует казнить человека, который говорит подобные вещи.
– Нет, это Низвергнутый казнит тех, кто не соглашается с ним, или превращает в рабов, – ответил Грас. – Они будут освобождены от плохого господина. Скажи им это, Белойец.
Дворянин заговорил. Черногорцы немедля ответили ему. Белойец неохотно повернулся к королю и заговорил на аворнийском:
– Они говорят, Нишеватц освободится от одного плохого господина, но получит другого такого же.
Грас знал, что люди в Нишеватце не любят принца Всеволода. Но он как-то умудрялся избегать осознания того, насколько они презирают Всеволода. Если они думали, что между ним и Низвергнутым нет разницы... Если они так думали, неудивительно, что они объединились с Василко, даже если он следовал за изгнанным богом.
– Отошли их прочь, – велел Грас Белойецу. – Накорми их. Приставь к ним стражу. Затем возвращайся ко мне.
– Как вы прикажете, ваше величество, так и будет. Белойец вернулся несколько минут спустя, и на его лице было любопытство.
– Что вам угодно, ваше величество?
– Хотел бы ты стать принцем Нишеватца, когда мы возьмем город? – Грас не стал скрывать того, что было у него на уме.
Белойец застыл от удивления.
– Вы просите меня... предать моего принца?
– Нет, – ответил Грас. «Да», – подумал он и произнес вслух: – Как может Всеволод быть принцем Нишеватца, если все жители города ненавидят его? Если нам придется убить всех, чтобы посадить его снова на трон, кем он станет править? А если нам придется убить всех в Нишеватце, чтобы снова посадить его на трон, и мы решим сделать это, чем мы будем отличаться от Низвергнутого? Чью волю мы выполняем?
– Вы пытаетесь оправдать то, что хотите так или иначе сделать, потому что вы не любите принца Всеволода, – сказал Белойец. – Вы просите меня предать моего друга и покровителя, ради которого я отправился в изгнание.
Это заставило Граса снова недовольно заворчать. Белойец был прав – король Аворниса не любил Всеволода. Впрочем, он был не одинок в своем чувстве. Король со вздохом сказал:
– Ладно, ваше превосходительство, я не стану просить вас делать что-то, что идет против вашей совести. И все-таки вам следует подумать, что хорошо для вас, а что – для Нишеватца.
– И для Нишеватца, и для меня принц Всеволод, – лучше.
Белойец поклонился и вышел.
Услышав ругательства, которые проворчал Грас, его охранники широко раскрыли рты. Он говорил слова и похуже, когда был капитаном речной галеры, но с тех пор как надел корону, казалось, просто забыл их.
Итак, Белойец все расскажет Всеволоду, и тот закатит истерику. У Граса начинала болеть голова от одной мысли об этом.
Но Всеволод не пришел побеспокоить его, он даже не попался ему на глаза. В свою очередь, король не спрашивал, куда подевался черногорский правитель. Ему было все равно.
Прошла неделя. Один из аворнийцев, охранявших Всеволода и его свиту, явился к Грасу.
– Ваше величество, я думаю, вам лучше пойти повидаться с принцем.
– Зачем?
Таким тоном мог сказать ребенок, которому не хотелось умываться.
– Он... не совсем здоров.
– О-о. – Грас сделал кислую мину.
Он направился в палатку к принцу в сопровождении охраны, так как предположил, что его ждет более чем прохладный прием. Наверняка Белойец рассказал другим черногорцам из окружения Всеволода о предложении короля. Им также может не понравиться эта идея и, как следствие, он сам.
Его встретил Белойец вместе с тремя другими черногорскими дворянами-беженцами.
Итак, вам уже сообщили, – сказал Белойец.
– Да, ваше превосходительство. Как его высочество себя чувствует?
– Его состояние не меняется с тех пор, как это случилось.
Грас кивнул, как будто он понимал, что имеет в виду черногорец. Белойец продолжал:
– Полагаю, вы хотите его видеть.
– Да, и поэтому я здесь, – снова кивнул король.
Белойец и другие изгнанники отошли в сторону, безропотно пропуская Граса и его людей. Странно... Всеволод тоже надоел им? Если так, почему Белойец отказался занять его место? В таком случае он ведет себя противоречиво.
Но как только Грас бросил взгляд на Всеволода... Принц Нишеватца лежал на походной кровати, очень похожей на ту, которая имелась у короля Аворниса. Он узнал посетителя, король понял это по движению глаз – или, точнее, правого глаза, потому что левый был почти закрыт. Левый угол рта скривился в застывшей недовольной гримасе, да и вся левая половина его лица была неподвижной. Всеволод поднял правую руку, чтобы погрозить пальцем Грасу. Левая сторона его тела была больше не подконтрольна его воле.
Он попытался заговорить – и речь оказалась бессвязной. Грас даже не смог определить, на каком языке Всеволод пытался с ним заговорить, черногорском или аворнийском. Один из телохранителей короля прошептал:
– Спасите меня боги от такой участи.
Граса охраняли молодые и энергичные солдаты, он тоже оставался полон энергии, несмотря на годы. Время от времени тело напоминало ему о том, что оно не вечно. Но такое... Он поежился. Это было все равно что смотреть на ожившую смерть. Парень прав, по сравнению с параличом просто свалиться замертво было благом.
– Спасите меня боги... – И Грас поспешно покинул палатку.
– Когда это случилось? – спросил он Белойеца.
– После того как я рассказал ему, что вы хотели от меня. – Черногорец вздохнул. – Он рассердился, как вы могли догадаться. По правде говоря, он был в ярости. И вдруг, когда он проклинал меня, он сказал, что голова болит так, что готова разорваться. И он упал, и стал таким... как сейчас... с тех пор.
К нему приходил лекарь? – спросил Грас.
– Да, – кивнул Белойец. – Он сказал, что ничего не может сделать. Он также сказал, что принц – старый человек, и это могло случиться в любое время. Это могло... да.
Он говорил так, как будто не верил своим словам. И он ни в чем не обвинил Граса. Король был благодарен ему за это.
– Я пришлю своего главного волшебника, – предложил Грас. – Я не знаю, насколько он может помочь, но стоит попробовать, а?
– Спасибо... – Теперь пришла очередь удивляться Белойецу. – Если бы я думал, что вы скажете это, я бы пришел к вам раньше. Я думал, вы скажете, пусть он мучается. Пусть он умрет.
– Клянусь богами на небесах, Белойец, я бы не пожелал такой участи для Всеволода. Я бы никому такого не пожелал!
Король послал одного из своих телохранителей за Птероклсом. Волшебник пришел к палатке принца спустя несколько минут. Выслушав Граса, он спросил:
– Вы хотите, чтобы я вылечил его? Я не знаю, смогу ли я что-нибудь сделать.
– Постарайся. – Грас с надеждой смотрел на него. – Как бы там ни было, я не думаю, что ты повредишь ему. – Он повернулся к Белойецу. – Если ты не согласен, скажи.
– Нет, я не буду. – Черногорец покачал головой. – Я скажу спасибо. Я скажу: пусть боги будут с вами.
Птероклс скрылся в палатке принца. Спустя некоторое время раздался крик Всеволода, больше похожий на мычание. Затем колдун начал произносить заклинание, и постепенно ритм его менялся.
Когда Птероклс вышел из палатки, его лицо было печальным.
– Что-нибудь получилось? – Грас вопрошающе уставился на него.
– Не так много, как мне бы хотелось, – ответил волшебник. – Что-то... нарушилось у него в голове. Я не знаю, как исправить это. Заклинание, которое я использовал, облегчит его состояние, но это все, что в моих силах.
– Даже это лучше, чем ничего. – И Белойец низко поклонился волшебнику. – Спасибо.
– Я не сделал ничего такого, чтобы заслужить вашу благодарность. – Он тоже поклонился и ушел, бормоча что-то себе под нос.
Грас и Белойец переглянулись. Спустя мгновение король кивнул:
– Ты ведь знаешь, о чем я хочу спросить...
– Да. – Белойец выглядел еще более несчастным, чем Птероклс – Это заставляет меня чувствовать себя белой вороной.
– Я понимаю твои чувства и уважаю их, – проговорил Грас – Но ты не смеешь утверждать, что это не нужно. Нишеватц не может оставаться без правителя. Кто лучше тебя?
– Всеволод, – сразу же ответил дворянин.
– Я уже сказал тебе «нет», и ты меня убеждал в обратном. Сейчас ты не можешь так же легко повторить это.
Губы Белойеца скривились – почти как у Всеволода.
– Мне надо подумать, – сказал он.
– Но не слишком долго, – предупредил его Грас. Через три дня Всеволод умер. После этого у Белоейца не осталось выбора.
Когда Ланиус был еще совсем молод, он видел сражение и с тех пор никогда не стремился оказаться на поле битвы. Он не хотел слышать звон мечей и свист стрел или чувствовать запах крови и разгоряченных тел. Время от времени этот специфический запах проникал в его кошмары.
Он не хотел выходить на поле сражения, но не возражал бы знать больше о том, что там происходило, – его не вполне устраивали рапорты, которые он читал в тишине и покое своего кабинета. Он иногда расспрашивал курьеров, и те из них, кто приезжал с севера, на самом деле видели то, о чем сообщал Грас. Их рассказ изобиловал подробностями и деталями. Увы, гонцы, доставлявшие сведения о гражданской войне среди ментеше на юге, не могли удовлетворить его любопытство. Один из них оказался более словоохотливым: