Потянулись дни безрадостного ожидания и забот об обучении огневому бою воинов тигремта. Пьер с неохотой вел это дело, но потом понял, что оно хоть немного отвлекает от горестных дум.
– Пьер, может, попытаемся сбежать, а? – Арман с надеждой взглянул на друга. – Вдруг удастся.
– Бесполезно, Арман. Нас легко догонят – и тогда будет хуже. Мы ни гор, ни дорог не знаем и легко можем заблудиться или попасть в лапы диких берберов или просто разбойников. Нет, так не пойдет. Будем ждать…
Уже прошло две недели, а никаких изменений в жизни друзей не намечалось. Побитые враги вели себя тихо, лазутчики доносили, что в их тигремте все спокойно и ничто не говорит о готовящемся новом нападении.
Постепенно воины и все жители успокоились и перестали хорониться за стенами.
Но вот Арман опять отличился. Утром, после долгого его отсутствия, он явился и, покрутившись на жесткой постели, не утерпел:
– Послушай, Пьер, что у меня происходит. Это просто сказка! Такого и в цветных снах не увидеть!
– Что там еще ты натворил? В какую историю вляпался, Арман? Мы с тобой живыми отсюда не выберемся.
– Я с тобой согласен, но послушай лучше. Моя возлюбленная пару дней назад поведала мне странную вещь. Она принесла ее из женской половины этого замка.
– Я так и знал, что опять женщина! Не много ли с тебя?
– На этот раз я ничего не предпринимал, Пьер, поверь мне! Моя женщина вдруг заговорила о том, что одна знатная дама хотела бы со мной встретиться. Ты понимаешь? Я ломал себе голову, но ничего не мог придумать, пока моя красотка не поведала об этом более подробно. И голос, я тебе скажу, у нее был схож с шипением ядовитой змеи. Я даже испугался, что она укусит меня. Но обошлось. Видно, она сама боялась больше моего.
– Интересно, продолжай, любовничек! – усмехнулся Пьер, хотя на душе у него совсем было иное настроение.
– Так вот. Сегодня моя несчастная ревнивица отвела меня, конечно со всеми предосторожностями, на женскую половину. И что бы ты думал?
– Не тяни, рассказывай, а то скоро вставать надо будет.
– Я и говорю! Ты знаешь, кто меня возжелал? Никогда не догадаешься!
– А тут и гадать-то нечего. Наверняка одна из жен Аммара.
– Как ты догадался, Пьер? Но это действительно так. Причем самая молодая. Ты бы посмотрел на нее! Красота невероятная. Я просто остолбенел и не мог отвести от ее лица глаз.
– Это и не удивительно, Арман. Ты же не раз говорил мне, что неравнодушен к женским юбкам.
– Это все так, но тут такое! Я даже задохнулся от неожиданности и ее красоты. Даже не столько красота меня поразила, сколько все, что она собой представляла. От нее так и перло желанием, и все ее частицы говорили только об этом. Я сразу это понял и задрожал от возбуждения, хотя меня никак нельзя считать новичком в любовных делах.
– Теперь-то уж я точно знаю, что нам не суждено увидеть Францию. Ты для этого постарался сделать все возможное.
– Пьер, я же тебе говорю, что я и предположить не мог такого. С меня вполне было достаточно моей красавицы. Видно, до жены хозяина дошли слухи о моих достоинствах, Пьер! – Смех сорвался с губ Армана, но тут же заглох, придавленный страхом. – Я теперь сам боюсь встречи с ней, а она потребовала со мной встретиться. Что мне делать, Пьер?
– Вот тут я тебе не помощник, Арман. Это твои заботы, распутывай их сам. И ничего хорошего я тебе не обещаю в этой истории.
– Мне и самому так кажется, но что же теперь делать. А она так желанна, что я без сожалений и сомнений окунулся бы в такую любовь. Будь что будет!
– Я не завидую тебе, но все же будь поосторожнее. Это добром не кончится ни для тебя, ни для меня. Помни об этом.
– Легко сказать, Пьер, помнить! А как, если в голове все туманится, и любая осторожность тут же забывается, как только я ее вижу. Это рок!
Пьер вздохнул, махнул рукой и отвернулся, давая понять, что продолжение любовной истории необязательно и даже нежелательно.
Дни шли в ожидании чего-то неотвратимого. Арман явно сторонился друга, и Пьер, наблюдая за ним, гадал, к чему это любовное приключение может привести. И ничего утешительного не мог придумать. Куда ни погляди – всюду мерещится карающий меч в руке хозяина.
Короткие замечания и реплики Армана убеждали Пьера, что роман друга с женой Аммара может кончиться только трагедией.
– Арман, ты подумал, что может случиться в случае обнаружения твоей связи? – уже в который раз спрашивал Пьер. – Ты и меня обрекаешь на участь, в лучшем случае, вечного узника. Подумай еще раз.
– Пьер, дорогой! Она меня уверяет, что ничего страшного произойти не может. И я склонен верить этому.
– Это как же понимать тебя?
– Очень просто, Пьер. Амман уже давно не живет со своими женами. Это началось с того времени, как он потерял ногу. С тех пор женщины его не интересуют.
– Это еще ни о чем не говорит, Арман. Жены – его собственность, а на Востоке к этому относятся более чем серьезно. Это надо учитывать.
– И тем не менее опасность минимальна. В этом я уверен! И перестань наставлять меня на путь истины. Я уже объяснял тебе все и возвращаться к этой теме желания не имею.
Пьер опять замолчал, не желая продолжать неприятный разговор. В душе его осталась горечь и страх, который никак не уменьшался после уверений Армана. Здесь кроется какая-то тайна или причуда, но в любом случае не стоит дергать спящего кота за хвост. А Аммар вовсе не кот, скорее лев.
Пьер получил в тигремте полную свободу и хорошее помещение со слугой, который, видимо, выполнял и роль стража. На всякий случай. Ведь убежать в горы без тщательной подготовки и знания местности было невозможно.
При очередной встрече хозяин после пустяковых замечаний по обучению воинов огневому бою сказал Пьеру:
– Руми, я ожидаю вскоре прибытия своего зятя. Он иногда приезжает с берега моря. Если он привезет мне обещанные мушкеты, то ты можешь рассчитывать на немедленное освобождение.
– Но когда это будет, раис?
– Обычно это происходит осенью. Бури и непогоды мешают мореплаванию, и зять проводит некоторое время с женой, а она моя дочь.
– Надеюсь, что мои усилия не пропадут даром, хозяин. Десяток мушкетов вполне помогут удержать вашего недруга.
– Это мои самые насущные желания, руми. Но если пороха не будет, то и мушкеты не помогут, а с ним всегда плохо. Наш султан всемерно ограничивает торговлю этим товаром, и все боятся перечить ему. Он сам собирается перестроить армию на европейский лад и закупает огнестрельное оружие, посматривая за тем, чтобы другим оно не доставалось.
– Видимо, ваш султан весьма деятельный правитель. Португальцам придется туго, если он осуществит свои намерения.
– Это так, руми. Но наш султан, судя по всему, засматривается и на юг, где издыхает некогда мощное Сонгайское государство. Его гниющее тело должно быть оздоровлено новым правителем и под другой властью. И наш султан этого добьется. Потом настанет очередь и португальцев.
– Однако кроме португальцев есть и другие державы, и им очень хотелось бы полакомиться остатками португальского пирога.
– Воевать в наших пустынях и горах европейцам будет не очень легко, так что с помощью Аллаха мы победим. Султан сейчас занят внутренними делами. Наши марабуты [2] и потомки пророков разных толков готовы разодрать государство на части, лишь бы себе урвать кусок пожирнее.
– Стало быть, ваш султан сильный правитель.
– Мы, его сторонники, верим в это и надеемся на его победу.
– Инша-аллах! Я не против. Мне по душе стремление народа, хоть и самого малого, жить по своему разумению.
– Странно слышать такие речи от тебя, руми.
– Почему же, хозяин? Мне по душе обычная торговля, а не захваты и порабощения. Рабы никогда не смогут создать что-то значительное. Время рабства проходит, и нужно мыслить по-другому.
– И как же? У тебя есть уже толковые соображения на этот счет, руми?
– К сожалению, я не мыслитель, а всего-навсего купец и ничего стоящего по этому вопросу сказать не могу. Для этого нужно много учиться, а у меня времени для этого было мало.
– Скромность твоя мне нравится, руми. И мне будет не хватать тебя, когда ты уедешь. В нашей глуши мало людей, с которыми можно вот так, не опираясь на догматы Корана, спокойно и трезво поговорить. Мне искренне будет жаль с тобой расставаться.
– Я даже не знаю, что тут можно поделать, хозяин, – искренне сожалел Пьер.
Такие беседы происходили теперь довольно часто, и Пьер опасался, что они будут дополнительным препятствием для их отъезда.
Тем временем незаметно подкралась осень. Поля были уже убраны, горы апельсинов и лимонов ждали своей отправки на базары в близкие и дальние деревни и города. Наступило время изобилия, радости и относительного покоя для простых феллахов-крестьян. Небо стало все чаще заволакиваться тучами, перепадали дожди. Друзья заскучали, зная, что в такое время путешествие в горах довольно трудно, а уж о море и говорить нечего.
– Сегодня я видел сон, руми, и он меня очень обрадовал.
– Очень рад за тебя, раис, – бесцветно ответил Пьер, когда их встреча с Аммаром состоялась в очередной раз.
– Тон у тебя не очень-то веселый. С чего бы это?
– Хозяин, время отъезда проходит, впереди зима, и об этом нечего и думать. Так с чего же у меня будет теперь веселье на душе?
– Тебя можно понять, руми. Но не надо отчаиваться. Все дурное проходит. Знать, так угодно Аллаху, руми.
– Все-то ты уповаешь на Аллаха, но и человек что-то значит в этом мире, хозяин. И это не Аллах принудил нас сидеть тут до весны, а ты своим приказом. Вот и посуди сам.
– Это верно, руми, но и мною руководит Аллах, вот и получилось так, как оно есть теперь. Не сердись, зато у меня теперь есть обученные воины, и опасность сильно уменьшилась.
– Однако о сне. Что он тебе обещает, раис?
– А, сон… Он обещает мне хорошего гостя, а им может быть только мой зять Шамси. Ему, конечно, не повезло с моей дочерью, но у него есть и другие жены, а главное, он чтит меня и этот дом считает своим.