В 1826 году он снова приехал в Соединенные Штаты и, узнав о войне Бразилии с Республикой Буэнос-Айрес, покинул Бостон на бриге «Хитти», приписанном к Портсмуту, намереваясь, как он утверждал, попытать счастья, защищая республиканское правительство. Прибыв в Буэнос-Айрес, он явился к адмиралу Брауну и сообщил о своем желании поступить на службу во флот республики. Адмирал проводил его к губернатору, и тот выдал ему патент на звание лейтенанта. Гиббс поступил на тридцатичетырехпушечный корабль под названием «Двадцать пятое мая». «Здесь, – говорит Гиббс, – я встретил лейтенанта Доджа – своего старого знакомого – и нескольких других моряков, с которыми я плавал. Когда губернатор подписывал мой патент, он сказал, что трусы им на флоте не нужны, а я ответил, что когда он узнает меня лучше, то не станет больше сомневаться в моей храбрости и умении воевать. Он поблагодарил меня и выразил надежду, что не разочаруется во мне; потом мы выпили за его здоровье и за победу республики. После этого он преподнес мне шпагу и просил носить ее как спутницу в борьбе за независимость республики, исхода которой еще никто не знал. Я заявил, что не посрамлю ее, пока моя рука способна держать оружие. Примерно четыре месяца я служил на корабле в должности 5-го лейтенанта. За это время мы несколько раз вступали в бой с врагом. Я сумел завоевать доверие адмирала Брауна, и он назначил меня командиром каперской шхуны, на борту которой стояло две длинноствольные двадцатичетырехфутовые пушки, а команда насчитывала сорок шесть человек. Я вышел из Буэнос-Айреса, совершил два удачных плавания и благополучно вернулся в порт. Потом я купил половину новой балтиморской шхуны и снова вышел в море, но через семь дней был захвачен в плен и доставлен в Рио-де-Жанейро, где бразильцы вернули мне деньги за шхуну. Я пробыл там до заключения мира, после чего вернулся в Буэнос-Айрес, а оттуда – в Нью-Йорк.
Прошел год, который я провел, переезжая с места на место. Я узнал о войне между Францией и Алжиром. Зная, что французские торговые суда представляют собой богатую добычу, я решил отправиться в Алжир и предложить свои услуги правительству этой страны. Поэтому я сел в Нью-Йорке на судно «Салли Энн», принадлежавшее Бату, и сошел на берег в Барселоне, после чего прибыл в Порт-Магон и решился ехать в Алжир. Однако враждебные действия французского флота помешали мне добраться до него, и я высадился в Тунисе. Не решившись отправиться в Алжир по суше, поскольку для этого надо было пересечь пустыню, я развлекался осмотром руин Карфагена, восстанавливая в своей памяти сведения о его войне с Римом. После этого я сел на корабль, который довез меня до Марселя; оттуда я прибыл в Бостон».
Этот негодяй рассказал и о том, как он самым варварским способом совершил хладнокровное убийство невинной девушки семнадцати или восемнадцати лет! Она плыла вместе со своими родителями на голландском корабле из Кюрасао в Голландию; на борту его находились и другие пассажиры – мужчины и женщины; все они, кроме вышеупомянутой девушки, были убиты; ее несчастных родителей пираты зарезали прямо у нее на глазах, и она вынуждена была наблюдать агонию и слушать раздирающие душу стоны тех, кого она любила больше всего на свете и на чью защиту надеялась! Гиббс сохранил ей жизнь ради самой гнусной цели – пираты отвезли ее на западную оконечность Кубы, где у них был небольшой порт с четырьмя пушками. Здесь она провела в заточении около двух месяцев и здесь, по словам ее убийцы, Гиббса, «с ней обращались так, что одно воспоминание об этом заставляет меня содрогаться!». По прошествии двух месяцев пираты перевезли ее на борт одного из своих судов и стали решать, что с ней делать. Они пришли к мнению, что ради ее же собственной безопасности ее надо убить! Ей дали смертельную дозу яда, от которого она и скончалась. Когда ее чистая бессмертная душа отлетела к Богу, который, мы уверены, отомстит за ее страдания, ее безжизненное тело было выброшено в море двумя безжалостными негодяями с таким безразличием, как будто это было тело какого-нибудь животного! Гиббс продолжал настаивать, что он не принимал никакого участия в этом преступлении, что он испытывал огромную жалость к этой несчастной девушке и так долго просил пиратов помиловать ее, что сам чуть было не погиб!
Гиббс переносит голландскую девушку на борт своего судна
Во время своего последнего визита в Бостон Гиббс пробыл там всего несколько дней, а потом отправился в Новый Орлеан, где поступил на бриг «Виноградник» простым моряком. За помощь в убийстве несчастного капитана и его помощника он был осужден и приговорен к смертной казни. События развивались таким образом (и это подтверждают Дейвз и Браунриг, два главных свидетеля): бриг «Виноградник» под командованием капитана Уильяма Торнби вышел около 9 ноября из Нового Орлеана в Филадельфию, имея на борту 112 тюков хлопка, 113 хандервейтов (95,5 тонны) сахара, 54 фляги с черной патокой и 54 тысячи долларов в звонкой монете. Кроме капитана на борту находились Уильям Робертс, помощник, шесть матросов, взятых в Новом Орлеане, и кок. Роберт Дейвз, один из членов команды, показал во время следствия, что, когда пять дней спустя ему сказали, что корабль везет деньги, Чарльз Гиббс, Э. Черч и стюард решили захватить бриг. Они предложили Джеймсу Тэлботу, еще одному матросу, присоединиться к ним, но тот отказался, поскольку не верил, что на корабле могут быть деньги. Преступники решили убить капитана и его помощника и пригрозили Тэлботу и Джону Браунригу, что если они к ним не присоединятся, то их тоже прикончат. На следующую ночь они обсудили детали и приготовили дубинки. Дейвз не осмеливался открыть рот, ибо они заявили, что убьют его, если он проговорится; по поводу расправы с Тэлботом и Браунригом мнения у них разошлись, и они договорились вернуться к этому позже. Они решили убить капитана и помощника ночью 22 ноября, но не успели подготовиться; однако ночью 23-го, между двенадцатью и первым часом ночи, когда Дейвз стоял у руля, он увидел Стюарда с факелом и ножом в руках. Бросив факел, он схватил ручку помпы и ударил ею капитана по голове или по затылку; капитана отбросило вперед, он крикнул: «Убивают!» – и упал, после чего Гиббс и кок схватили его – один за голову, другой за ноги – и бросили за борт. Этвелл и Черч стояли на страже, готовые убить помощника, когда тот появится. Когда он поднялся на палубу и спросил, что происходит, они ударили его по голове. Он убежал в каюту, и Чарльз Гиббс бросился за ним, но было темно, и он не смог найти помощника. Гиббс вернулся на палубу, взял фонарь и снова отправился на поиски. У Дейвза отобрали его фонарь, и он не видел рулевого колеса, поэтому он ушел с поста, чтобы посмотреть, что происходит внизу.
Гиббс отыскал помощника и схватил его, а Этвелл и Черч подошли и ударили его ручкой от помпы и дубинкой; после этого они выволокли его на палубу. Они подозвали Дейвза, и, когда тот подошел, помощник мертвой хваткой вцепился в его руку! Трое матросов бросили его за борт, но Дейвз не разглядел, кто были эти трое. Помощник, оказавшийся в воде, был еще жив, он дважды звал на помощь. Дейвз утверждает, что был так напуган, что с трудом понимал, что надо делать. Убийцы велели ему найти Тэлбота, который стоял на баке и молился; он подошел и сказал, что пришел его черед, но они дали ему грогу и велели успокоиться – убивать его они не собираются. Если он их не продаст, то они поделятся с ним добычей. Один из убийц напился, а другой сошел с ума!
Гиббс убивает своего товарища
Убив капитана и помощника, они обыскали корабль и принесли бочку с мексиканскими долларами. Потом они разделили между собой одежду капитана, его деньги – около 40 долларов – и золотые часы. Дейвзу, Тэлботу и Браунригу (которые не принимали участия в убийстве) пришлось подчиниться их приказам: первого они поставили у руля и велели держать курс на Лонг-Айленд. На следующий день убийцы разделили содержимое нескольких бочек с деньгами, причем на каждого пришлось по пять тысяч долларов. Они сделали мешки и зашили в них монеты. Оставшиеся деньги они разделили не считая. В воскресенье, находясь примерно в 15 милях юго-восточнее маяка Саутгемптон, они спустили обе шлюпки и погрузили в них мешки с деньгами – поровну в каждую. После этого они бежали с судна на шлюпках, предварительно разведя огонь в каюте. Гиббс после убийства объявил себя капитаном. Из газет они узнали, что деньги принадлежали Стивену Жирару. Они подошли к суше, когда рассвело. Дейвз и три его спутника сидели в баркасе, а другие вместе с Этвеллом – в четырехвесельном яле. Подойдя к отмели, обе шлюпки сели на мель; из баркаса выбросили чемодан с одеждой и деньги – не менее пяти тысяч долларов, а в четырехвесельном яле образовалась течь. В баркасе видели, что сидевшие там моряки звали на помощь и прижимались к мачтам. Матросы высадились на остров Барона и зарыли деньги в песок, но не очень глубоко. Вскоре они встретили человека с ружьем, которого попросили отвести их туда, где они смогут отдохнуть и подкрепиться. Он отвел их к Джонсону (единственному обитателю этого острова), где они провели ночь. Дейвз улегся спать около десяти часов, а Джек Браунриг разговорился с Джонсоном, а утром сообщил Дейвзу, что рассказал ему об убийстве. Утром Джонсон ушел вместе со стюардом за одеждой, которую моряки оставили лежать на том месте, где они зарыли деньги, но Дейвз утверждал, что не верит, будто они их забрали.
Гиббс и стюард убивают капитана Торнби и бросают его за борт
Арестованных (Гиббса и Уонсли) судили во время февральской сессии суда Соединенных Штатов, которая состоялась в Нью-Йорке, когда все факты, изложенные выше, были полностью подтверждены. Их признали виновными и 11 марта вынесли ужасный приговор. Суд начал работу в одиннадцать часов, председательствовал судья Беттс. Через несколько минут после начала заседания встал мистер Гамильтон, окружной прокурор, и сказал: «Если позволит суд, я скажу, что подсудимый Томас Дж. Уонсли, будучи подвергнут суду нашей страны, был признан виновным в убийстве капитана Торнби, и я прошу суд произнести приговор по этому делу».