– Так точно, господин Фешт! – Офицер вздернул подбородок.
– Молодец, одобряю! – Фешт оскалился; улыбаться он не умел.
– Служу Отечеству! – выпалил младший ротмистр.
– Тише вы! – Мику Воокс пододвинул к прозекторскому столу кресло. – Орать будете, когда я привяжу вас к креслу и освобожу существо. А сейчас, прошу садиться сюда!
Озул Душту подошел к креслу, потрогал ременные петли, свисающие с подлокотников, прикоснулся к холодному металлическому сиденью. Затем бросил взгляд на мокрицу. Птицелову показалось, что сейчас офицер одумается, оденется и уйдет служить себе дальше. Но парень взял себя в руки, уселся в кресло, позволил ассистенту Воокса зафиксировать ему руки и ноги, а дальше – прикрепить к телу уйму датчиков, соединенных с медицинским оборудованием.
– Камеры работают? Запись ведется? – Фешт замотал головой, высматривая под потолком объективы.
– Ведется, господин Фешт, – ответили ему из аппаратной по громкой связи.
– Биометрия? – спросил Воокс.
– Биометрию получаем, – отозвалась аппаратная.
– Ну что ж, пошли отсюда, Птицелов, – шеф Отдела «Массаракш-2» кивнул на дверь.
Птицелова не нужно было просить дважды. Воокс и его ассистент тоже вышли.
Они собрались у окна высотой от потолка до пола. Профессор Поррумоварруи тоже был здесь – сидел на табурете у стеночки и тер широкую переносицу, золотые очки лежали у него на коленях. Лаборанты возились у пульта, мониторы на стене перед ними показывали лабораторию под всевозможными ракурсами.
Младший ротмистр сидел лицом к окну. Он невозмутимо озирался, сжимал и разжимал пальцы на ногах. Мокрица на столе не шевелилась, только брюшко вздымалось и опадало, точно существо страдало отдышкой.
– Профессор… – выжидающе протянул Фешт.
Поррумоварруи водрузил на нос очки. Поднял руку, блеснув светлой ладошкой.
– Начинайте!
Воокс повернулся к людям у пульта.
– Разблокировать замки!
Кто-то щелкнул тумблером. Ремни, которыми лапы мокрицы были притянуты к столу, ослабли. Оллу Фешт и Птицелов закурили. Доброволец не оборачивался – очевидно, боялся показаться трусом, – только взгляд его метался безостановочно и торс заблестел от выступившего пота. Но мокрица лишь шевелила усами и хлюпала жвалами.
Минуты шли, в лаборатории ничего не происходило. Даже младший ротмистр смог расслабиться, насколько это было возможно в его положении.
– Ну-ка, Мику, пошевели его! – распорядился Фешт.
Из закрепленных под прозекторским столом баллонов ударили струи сжатого азота. Мокрица скрылась в белесом облаке. Лабораторию огласил скрежет, заметались в клубах газа похожие на сухие ветви лапы.
– Еще раз! – вновь приказал Фешт.
Но существо не стало ждать второго раза. Свалилось со стола, на миг свернулось, превратившись в кожистый мяч, затем развернулось – на сей раз оно уже стояло на лапах. Кинулось к дверям. Фешт отшатнулся от стекла, настолько поразила его эта тараканья прыть.
– Оно прекрасно ориентируется в лаборатории! – прокомментировал начальник Отдела «Массаракш-2», повернувшись к Поррумоварруи. – Не прячется под шкаф, а ищет выход!
Тем временем существо ощупало двери усами. Просто так из лаборатории было не выбраться. Дверь – из стали, запиралась герметично. Мокрица поставила на нее передние лапы, задрала голову, уставилась на притолоку, над которой горел огонек с надписью «Заблокировано».
– Ну давай, соображай скорее!.. – подбадривал ее вполголоса Фешт.
– Господа! – неожиданно заговорил доброволец. – Господа, я передумал! Заберите меня отсюда!
Птицелов рванулся к двери. Фешт поймал его за рукав.
– Стоять… – прошипел он. – Дернись еще раз – пристрелю!
Существо оставило дверь в покое, обвело взглядом лабораторию. Похожие на агаты глаза отыскали привязанного к креслу человека. Шурша лапами и чешуйками по кафельному полу, мокрица стала приближаться к Озулу Душту.
– Я прошу вас! – младший ротмистр замотал головой. – Выпустите меня отсюда!
Мокрица обошла кресло по кругу, как будто пыталась высмотреть подвох. Потом подошла к окну, за которым стояли наблюдатели. Поставила на стекло передние лапы, как и на дверь до того, посмотрела с насекомьей апатией на Оллу Фешта, Птицелова и профессора Поррумоварруи. Потом выгнулась дугой, отведя голову назад, и в тот же миг ударила ей, точно молотком. Стекло дрогнуло, но выдержало: чтобы его расколоть, нужно было стрелять бронебойными патронами.
Оллу Фешт погрозил мокрице пальцем.
Существо перебежало к добровольцу. Тот что-то запричитал, но почти сразу замолк. Мокрица вскарабкалась по ноге младшего ротмистра, запустила когти ему в грудь и в живот, расположившись вертикально вдоль линии позвоночника. Озул Душту дышал часто и неглубоко, он продолжал смотреть на наблюдателей, склонив голову вбок; с его губ свесилась нить слюны.
– Оно уже внедрилось? – спросил Фешт Птицелова.
– Я откуда знаю? – проворчал тот.
О том, что он сам побывал в позорном плену у мокрицы, Птицелов не упомянул ни в одном рапорте. Его рабство продолжалось всего несколько минут, но попробуй объясни это Оллу Фешту, который даже в собственной тени видел замаскированного иномирянина. К тому же Роод и Хаан, которые могли бы донести на Птицелова в «Массаракш-2», погибли. Жаль, конечно, парней, но обстоятельства сложились для Птицелова не самым худшим образом.
Оллу Фешт поднес к губам микрофон.
– Младший ротмистр Душту! Ты слышишь меня?
Доброволец не ответил.
– Что с жизненными показателями? – спросил Фешт Воокса.
– Все в пределах допустимого. Похоже, доброволец потерял сознание.
– Птицелов, а ты что думаешь?
Что он мог думать? Отпустить надо было бы младшего ротмистра, не то его жертва может стать напрасной.
– Оно не желает сотрудничать, – высказался Птицелов.
Фешт поджал губы, кивнул и снова поднял микрофон.
– Если ты не желаешь сотрудничать, я прикажу убить тебя, а твоих сородичей накрыть атомным ударом. Ты же умная букашка и все понимаешь, да?
Поррумоварруи вздохнул, снял очки, почесал затылок.
– Ты меня слышишь? – продолжал настырный Фешт. – Зачем ты прибыл в Мир? Какое твое задание?
– Быть может, – вмешался Воокс, – когда численность их колонии достигает определенного уровня, просыпается коллективное сознание…
– Чушь! – перебил биолога Фешт. – У нас в руках – одно существо, так будем же исходить из предположения, что оно разумно! – И снова заговорил в микрофон: – Какова цель твоего прибытия? Как называется ваш мир?
Птицелов прочистил горло. Его посетила неожиданная мысль.
– Господин Фешт, спросите то же самое, но на языке грязевиков.
Фешт притопнул ногой.
– Массаракш! Молодец, высочество!.. Одобряю… – Потом поднял микрофон и проговорил когда-то заученное: – Как называется ваша планета?
Губы Озула Душту дрогнули.
Глава тринадцатая
Морально устаревший, но все еще пригодный к эксплуатации тяжелый Д-космолет «Тасмания» служил базовым кораблем для Следопытских групп, которые занимались поиском планет, отмеченных пребыванием Странников. В 2161 году «Тасмания» покинула орбиту Владиславы и отправилась в систему Тагоры. Целью экспедиции был поиск артефактов, которые могли оставить Странники на внешних планетах этой системы, которые до последнего времени практически не изучались. Высадка на Тагору не предусматривалась, ведь почти четверть века между Землей и Великой Тагорой не было официальных контактов – нарушить суверенитет равноправной цивилизации Следопыты не посмели бы.
Капитан «Тасмании» Антон Антонович Быков, правнук легендарного покорителя Урановой Голконды, сообщил в Управление
Космофлота о благополучной деритринитации, после чего связь с космолетом прервалась. По истечении контрольного срока в систему Тагоры был направлен спасательный звездолет, но никаких следов пребывания «Тасмании» там обнаружить не удалось.
Специальная комиссия Мирового Совета пришла к выводу, что капитан «Тасмании» несколько поспешил с сообщением и заслуженный Д-космолет взорвался на последнем этапе деритринитации. Ветераны Д-космоплавания придерживались иного мнения. Герой сарандакской катастрофы Яков Осиновский высказался с присущей ему лапидарностью: «Я знаю Тошу Быкова сто лет, он никогда не говорит “гоп ”, покуда не перепрыгнет», – однако мнение уважаемого ветерана Космоса комиссией принято во внимание не было.
Эспада смотрел в раскрытый контейнер, битком набитый следопытским снаряжением, и его одолевали смешанные чувства. С одной стороны – радость. Комбинезоны с электроподогревом, меховые унты, знаменитые следопытские карабины, приборы ночного видения, контейнеры с живым мясом и витамизированным молоком, сотни прочих полезных мелочей позволяли ему, эмиссару СГБ, одеть, накормить, вооружить свое разномастное воинство, что делало экспедицию в указанный координатором Су-Ас квадрат вполне осуществимой. С другой стороны – сожаление. Неведомым образом очутившийся в северном приполярье Саракша контейнер с «Тасмании» был, вероятно, последним свидетельством катастрофы, в которой погибли замечательные ребята и девчата – восторженные искатели космического чуда.
– Вот так гроб! – восхитился Облом, когда М-агент вынул из контейнера блестящий от смазки карабин. – И много в нем таких игрушек?
– На всех хватит, – буркнул Эспада.
Он протер карабин специальной салфеткой, вставил обойму, вскинул длинный ствол и выстрелил. Следопытский «олене-бой» сдержанно рявкнул, и к ногам бывшего главаря свалился подстреленный крыслан. Облом немедля поднял тварь и крикнул подельникам:
– Жратва, братцы! Разводи костер!
– Выкинь эту мерзость, – посоветовал Эспада. – Здесь не только стволы имеются, но и консервы.
Облом отшвырнул от себя крыслана, на которого тут же накинулись его вечно голодные собратья, и шлепнул себя по ляжкам.
– И консервы! – проговорил он. – Может, и красненькая припасена?
– Это вряд ли, – не без злорадства откликнулся Эспада. – И вообще, пока не достигнем заданного квадрата, объявляется сухой закон.