Члены хунты снова собрались в Пауис-Хаусе, чтобы решить, какие бумаги передать в Палату общин и как объяснить свое участие в этом деле. Сомерс предложил не раскрывать имен тех, кто стоял за спиной официальных организаторов экспедиции Кидда, и не разглашать, сколько денег было вложено в ее снаряжение.
Через три дня секретарь казначейства доставил в Палату общин все затребованные материалы. Сэр Уильям Блазуэйт добавил к этому документы, переданные Ост-Индской компанией, а Вернон принес кипу отчетов о деятельности правительства — начиная от первых сообщений о пиратских деяниях Кидда до распоряжений о доставке арестованного капитана в Англию. Тори не хотели рассматривать бумаги Вернона, сконцентрировав все внимание лишь на проблеме законности выдачи Кидду специального поручения. Но члены палаты решили ознакомиться со всеми представленными документами.
Джек Хау, ярый сторонник тори, предложил объявить поручение, выданное членами хунты Кидду, незаконным. Его поддержал лидер тори Роберт Харли (будущий граф Оксфорд). Стрелы были направлены против Сомерса, поскольку тот, будучи лордом-хранителем Большой печати Англии, позволил скрепить ею поручение Кидда. Начались дебаты. В то время как тори хотели немедленно поставить решение по данному вопросу на голосование, виги доказывали, что этого нельзя делать, пока не будут представлены все доказательства. Им удалось добиться отсрочки голосования на два дня.
В полдень 6 декабря 1699 года Палата общин возобновила заседание. Поскольку организаторы экспедиции Кидда получили полномочие не только захватывать добычу пиратов, но и присваивать ее, тори усмотрели в этом нарушение парламентского акта, запрещавшего производить подобные действия до решения адмиралтейского суда. Хотя король мог претендовать на захваченные товары, купцы, которым они принадлежали, имели право предъявить свои претензии и вернуть свою собственность законным порядком. По мнению депутатов, пожалование, выданное графу Белломонту и компании, «позорило короля, противоречило закону наций и действующим законам и статутам королевства, было покушением на право собственности, разоряло торговый обмен и коммерцию».
Виги избрали другую тактику. Вернон предложил заслушать очет по делу Кидда, начиная с того момента, когда Ливингстон познакомил капитана с графом Белломонтом, и заканчивая арестом Кидда в Бостоне. В то же время виги напомнили своим противникам, что лорд-адмирал Англии уже более двух столетий обладает правом присваивать всю пиратскую добычу в качестве поощрения за подавление морских разбойников. Поскольку Адмиралтейство не участвовало в выдаче поручения Кидду, король забрал часть прав себе, включая право на присвоение пиратской добычи. Наконец, учитывая, что в палате заседало немало земельных собственников, депутатам напомнили о праве владельцев маноров присваивать себе имущество разбойников. Отмена этого права явилась бы ударом по всему институту собственности. В итоге, когда в девять часов вечера провели голосование, виги набрали 189 голосов, а тори — лишь 133.
Тем временем фрегат «Эдвайс» пересек Атлантику и 2 февраля 1700 года появился в виду полуострова Кейп-Код. Поставив свое судно на якорь в гавани Бостона, капитан Роберт Уинн сошел на берег, чтобы засвидетельствовать свое почтение губернатору Белломонту. Через две недели Уильям Кидд был доставлен на борт «Эдвайса» и помещен в небольшой каюте в коромовой части судна. Ему должны были прислуживать двое его малолетних рабов-малагасийцев — девочка и мальчик. Очевидно, капитан Уинн разрешил взять их на борт после того, как Сара Кидд подарила ему золотое кольцо. Еще тридцать одного закованного в цепи арестанта — 9 сообщников и попутчиков Кидда и 22 члена пиратской шайки Брэдиша, включая главаря, — заперли в специально отведенном помещении между палубами. Не теряя времени, фрегат двинулся в обратный путь. 11 марта он миновал Кейп-Код, потом совершил трансатлантический переход и 1 апреля прибыл к острову Ланди, лежащему к северу от бухты Барнстейбл. Оттуда капитан отправил в Лондон «молодого джентльмена», который должен был уведомить правительство о доставке Кидда в метрополию.
К этому времени Джеймса Вернона потеснил в его офисе граф Джерси, назначенный новым госсекретарем. Умеренный тори, граф хотел оставить всю текущую работу в ведении Вернона, следя лишь за тем, чтобы интересы его партии не были проигнорированы. Письмо, полученное от капитана Уинна, всполошило Вернона. Он боялся, что Кидд может не попасть в Лондон до окончания сессии парламента. «Если этот малый проведет в тюрьме все лето, — решил Вернон, — он не сможет рассказать те уроки, которые, надо полагать, выучил зимой».
Необходимо было как можно быстрее доставить Кидда в столицу. Вернон и Орфорд просили короля отправить одну из его яхт в Даунс, чтобы там встретить судно с Киддом и забрать арестанта с собой. Члены кабинета хотели допросить его до того, как он будет посажен в тюрьму. Тайный Совет, собравшийся на следующий день, внял этому предложению и приказал Адмиралтейству выслать королевскую яхту «Кэтрин» в Даунс вместе с адмиралтейским маршалом и взводом солдат. Капитану Уинну предписывалось проследить за тем, чтобы Кидд не имел никаких контактов с посторонними людьми.
«Эдвайс» прибыл в Даунс 10 апреля. Лейтенанту Дэниэлу Ханту было приказано взять два запечатанных ящика с документами, относящимися к делу Кидда, и незамедлительно доставить их Вернону. На следующий день в Даунс пришла яхта «Кэтрин». В это время Кидд лежал больной в своей каюте. Изолированный от команды судна и остальных заключенных, он мог общаться лишь со своими чернокожими рабами и капитаном Уинном. Арестант передал ему два письма, адресованных лордам Орфорду и Ромни. В них Кидд выразил надежду, что лорды «и прочие честные джентльмены, мои собственники, смогут полностью оправдать меня, оградив от любой несправедливости». Кроме того, он признался, что на борту «Кедах мёрчента» все еще укрыто 90 тысяч фунтов стерлингов, «и когда все эти мучения закончатся, я, без сомнения, смогу доставить их в Англию без какого-либо ущерба».
К письмам прилагалась копия журнала, написанного арестантом в Бостоне. В полдень яхта «Кэтрин» стала на якорь возле «Эдвайса», и солдаты во главе с маршалом Джоном Чиком перевели Уильяма Кидда на ее борт. Капитану Уинну было приказано сопровождать арестанта до прибытия яхты в Лондон.
В тот день, когда «Кэтрин» покинула Даунс, Палата общин завершила свою работу, и депутаты ушли на каникулы. До открытия новой сессии «капитан Кидд не мог быть ни осужден, ни отпущен на свободу, ни прощен».
Между тем политическое чутье подсказало Вернону идею познакомить лордов Адмиралтейства с содержанием бумаг, доставленных с «Эдвайса» лейтенантом Хантом. Когда почтовые ящики были вскрыты, Вернон попросил, чтобы письмо графа Белломонта, адресованное лордам-вигам, зачитали вслух. Письмо оказалось полным желчных нападок на сэра Эдварда Харрисона, должником которого был Белломонт. Последний наотрез отказался передать Харрисону ценности, конфискованные у Кидда. Кроме того, он заявил свои права на треть добычи, конфискованной у остальных арестованных пиратов.
Далее Вернон переключил внимание членов министерства на другие документы и попросил, чтобы вскрыли и зачитали вслух письмо Белломонта, адресованное герцогу Шрусбери. Во втором письме граф выразил сомнение в том, что Кидда смогут уличить в пиратстве и что организаторам экспедиции удастся получить у короля новое пожалование на захваченные Киддом сокровища.
Когда корреспонденция, полученная из Америки, была распечатана и зачитана, лорды Адмиралтейства пригласили всех адресатов в свой офис, чтобы отдать им письма Белломонта.
Тем временем болезнь Кидда прогрессировала, и он все больше погружался в состояние депрессии. Отрезанный от внешнего мира, лишенный документальных свидетельств, которые могли бы служить оправданием его действий во время экспедиции, капитан начал понимать неотвратимость расправы над ним.
В субботу 13 апреля яхта «Кэтрин» миновала батареи Дептфорда, охранявшие устье Темзы, и в четыре часа пополудни стала на якорь в Гринвиче. Здесь капитан Уинн, опасавшийся испортить себе карьеру дружеским расположением к Кидду, решил не передавать его письма лордам Орфорду и Ромни, а отправил с нарочным в Адмиралтейство. К письмам прилагалась записка, в которой Уинн спрашивал, что ему делать с журналом Кидда.
Воскресным утром маршал Чик явился в каюту Кидда и, обыскав его, обнаружил за подкладкой кафтана какую-то рукопись на двадцати пяти сшитых листах бумаги. Арестант отреагировал на изъятие у него этого документа весьма болезненно: начал дергаться, будто помешанный, браниться, потрясать кандалами и оскорблять стражников.
«После того как он пришел в себя, — рассказывал позже маршал Чик, — [Кидд] вынул золотую монету, передал ее [моему] помощнику и попросил, чтобы тот отправил ее его жене [Саре], так как был уверен, что после потери этих бумаг его ждет смерть».
Отдав помощнику маршала золотую монету, Кидд окончательно успокоился и сказал:
— Если меня осудят, я надеюсь быть застреленным. Не хочу принимать постыдную смерть через повешение.
Во второй половине дня лорды Адмиралтейства отправили в Гринвич баржу, чтобы забрать с борта «Кэтрин» Кидда, капитана Уинна, маршала и солдат конвоя. В половине четвертого арестанта высадили на набережной, посадили в портшез и доставили в здание морского ведомства. В четыре часа Кидда ввели в зал заседаний, в котором его ожидали председательствующий граф Бриджуотер, лорд Хавершэм, адмирал сэр Джордж Рук и сэр Дэвид Митчелл. Эти люди никогда не питали особых симпатий к вигам, а адмирал Рук вообще слыл старым соперником лорда Орфорда. Кроме указанных лиц, в зале находились и другие высокопоставленные чиновники.
Сэр Чарлз Хеджес, верховный судья Адмиралтейства, допросил капитана Кидда «относительно некоторых пиратских действий, в которых он обвинялся». Кидд стойко стоял на своем, доказывая свою невиновность. После окончания допроса судья Хеджес передал текст показаний под присягой капитану на подпись и удалился. Члены минис