— Ты не поняла, доча, — терпеливо проговорила Багама Мама. — За такую охреневшую фамилию тебе тоже придется ответить.
— Да и пожалуйста!
— Детка, последний раз предупреждаю, милая, не бери на себя слишком много весу. Ты мне понравилась, я тебе зла не желаю.
— Нормально я на себя беру весу! Ровно столько, сколько смогу выжать и толкнуть. — Тура дерзко посмотрела на нее. — Ну, перед тобой отвечать, что ли? С ножами через платок?..
— С ножами, — хладнокровно кивнула Багама Мама. — Через платок. Как положено. Ну, и еще там всякие забавные усовершенствования ритуала, по мелочи. Только со мной танцевать танец смерти по такому смехотворному поводу — слишком много чести для тебя, дорогуша. Вот если взбредет в голову стать первой в банде — тогда милости просим с ножом в огненный круг, я из тебя напластаю отличное карпаччо. Но за такой пустяк, как офигевшее погонялово, с тебя спросят и без меня. Желающих достаточно найдется.
— А и хотя бы я, — подняла руку ее любовница. — Меня вот, к примеру, зовут Кэт Текила, и я свое погонялово кровью заработала, хоть оно и не такое крутое, как у этой сопливки. И меня реально бесит, что всякие сопливки присваивают себе остро романтические имена, когда я просто Текила. Передо мной, короче, ответишь за погонялово, стерва.
— Марселлас говорил моему парню, что ему поножовщины между своими тут не нужны, — на всякий случай сообщила Тура.
— Я не Марселлас, если ты вдруг не заметила, сучка, — пояснила Багама Мама. — А ты пока ни черта не своя. Так что все в порядке.
Пташечка с готовностью стащила с головы бандану, продемонстрировав окружающим коротко и стильно подстриженные волосы зеленого цвета. Протянула бандану Туре:
— Я буду болеть за тебя, детка! Ты крута неимоверно!
— Правила стандартные, — объявила Мама. — Одной рукой держитесь за платок, другой пыряете друг друга ножиками. До тех пор пока кто-нибудь из вас не отпустит платок. Кто отпустила, та проиграла нах, и та чмо.
— Ага, все как обычно, — оскалилась Тура, выдергивая из-за пояса нож и агрессивно помахивая им в сторону Кэт. Нож у нее был хороший, охотничий — таким запросто можно медведя освежевать. У Текилы, впрочем, ножик был тоже ничего себе: боевой клинок американских Звездных Тюленей. — Давай, хватайся за бандану, чучело обезьянье!
— Только это еще не все! — злорадно объявила Багама. — Драться у нас тут принято на краю вот этого!.. — Она ткнула пальцем в гудящее за ее спиной разверстое жерло утилизатора.
Тура озадаченно посмотрела в указанном направлении.
По краю огненную бездну опоясывала узенькая решетчатая техническая тропинка не более двадцати сантиметров в ширину. Передвигаться по ней рекомендовалось только крепко держась за поручень, а не за платок, другой конец которого сжимает смертельная противница.
— Это неожиданно, — проговорила Тура. — Если навернуться вниз — сразу ангелы хором споют…
— Точно! — хищно подтвердила Багама Мама. — Обделалась, ссыкуха?
— Есть маленько, — честно призналась Сатана.
— Значит, лапки кверху, птичка? Лезешь под нары, как последнее чмо? У нас новая Пташечка?
— Еще чего! Перебьешься, дорогая.
— Тогда раунд!
Кэт Текила легко, словно пантера, вспрыгнула на решетчатый помост вокруг утилизатора. Поманила соперницу ладонью:
— Иди сюда, цыпленок. Будем тебя запекать по-американски. С цукини!
— Цукини я забью тебе в глотку, ведьма, — обворожительно улыбнулась Тура, запрыгивая следом. — Целиком, не нарезая. Или в дупло, смотря насколько плохо будешь себя вести. Раунд, сука!
Текила ухватила бандану за другой конец, рванув ее так, что Тура опасно накренилась над жерлом утилизатора, однако сумела сохранить равновесие.
— Хорошая попытка, черножопая, — одобрительно осклабилась Сатана, выставляя перед собой нож.
— Сама не сдохни, жопа обезьянья!
Они начали медленно кружить по краю утилизатора, выставив перед собой широкие лезвия и натянув платок до предела. Сейчас только эта ненадежная ткань удерживала одну из них от падения в огненную бездну.
Глава 9
Накануне, по окончании тяжкой работы в полуразобранном лайнере, Родима вместе с остальными белыми работниками привезли обратно в старый купол артельщиков. Здесь было большое техническое помещение вроде ангара, в котором когда-то, по-видимому, хранили обогащенную породу, а теперь располагали на ночь белых рабов. Двухъярусные пластиковые нары, два умывальника с мутной водой, два не запирающихся биотуалета — этим местные удобства исчерпывались.
— Энтони Ланкастер, — представился массивный парень, занявший нары над Пестрецовым. — Студент.
— Рудольф Сименс, — отозвался Родим ему в тон. — Временно безработный.
Это рассмешило Энтони, и он заколыхался у себя наверху от беззвучного хохота. Да уж, на отсутствие работы они теперь едва ли могли пожаловаться.
— Я-то понятно, — сказал Песец, сделав вид, что разозлился. — А тебя каким ветром сюда занесло?
— Ну… — Ланкастер сделал неопределенный жест. — Думал подработать между семестрами, чтобы на общежитие хватило… Вот и подработал.
— И чего теперь дальше думаешь?
— А чего тут думать? Приключение же!
Родим с сомнением посмотрел на него, но парень, кажется, не шутил. Похоже, он был именно из той породы современных американцев, которые в случае любого осложнения свято верят в скорое прибытие доблестной кавалерии с грузом сосисок и бухла. А пока кавалерия задерживается, можно расслабиться и получать удовольствие от ситуации.
— Эу, снежки! Ужин приехал, мать вашу!
Песец осторожно высунулся в проход, по которому двое негров несли большой и помятый металлический термос. Третий, шедший рядом, изо всех сил колотил по нему черпаком, пронзительно выкрикивая:
— Снежки, подъем! Никто не спи ни фига!
Как и обещал Малик Мусонбе, на ужин давали омерзительную белково-протеиновую смесь. Родим безропотно взял котелок, наполненный расползающейся сизой кашицей, и молча принялся за еду: приходилось ему питаться дрянью и похуже, а протеиновая масса хотя бы насыщает и дает организму силы.
Как ни странно, Энтони ел столь же безропотно, даже жадно: видно, за время, проведенное здесь, он уже убедился, что сосиски и пиво теперь случатся не скоро. А вот новобранцы-австралийцы с соседних нар, еще не успевшие забыть вкус нормальной еды, насколько мог заметить Песец, глухо ворчали и оставили свои порции практически нетронутыми.
— Идиоты, — прокомментировал Ланкастер, облизывая ложку. — Завтра ноги таскать не смогут. Эй, оззи! — позвал он соседа со своей койки. — Ты это будешь доедать? А то давай мне, я доем… Что?! — окрысился он, поймав пристальный взгляд Сименса. — Я большой, мне много пищи нужно! Для поддержания жизнедеятельности, что называется. А эти черные му… кха… достойные охранники, в смысле… не учитывают разницу в комплекции при раздаче питания. Приходится помогать себе самому…
Ненасытный Энтони сумел собрать в сумме примерно три дополнительные порции, после чего быстро прикончил их и блаженно завалился на свое место. Но ненадолго: видимо, после сытного ужина и небольшого отдыха ему хотелось заполнить остававшиеся на данный момент пустыми уровни пирамиды Маслоу.
— А ты, между прочим, симпатичный, приятель, — сказал Энтони, кокетливо свесив голову с верхнего уровня нар. — Очень секси. Ты вот что: можешь залезть ко мне, если хочешь. Или давай я спущусь…
Родим хмыкнул.
— Про то, что я симпатичный, ты моей телке расскажи, — проговорил он, прикрывая глаза. — Она мне все уши прожужжала, что я — типичное квазимодо и со мной невозможно по улице пройти, чтобы не освистали.
— Не, ну серьезно! — возмутился студент. — Давай займемся крепкой мужской любовью. Как мужественные древнегреческие воины! Хочешь, ты меня, хочешь, я тебя… Мне, в принципе, без разницы.
— Намеков ты не понимаешь, — вздохнул Песец. — Хотя намек был совершенно прозрачный, про телку-то. Ну, хорошо, попробуем по-другому. Видишь ли, коллега, дело в том, что в сексуальном плане я как бы играю за другую команду…
— Чего? — удивился Ланкастер. — Ты что, тупое гетеросексуальное быдло, что ли?
— Не знаю, как насчет тупого, это не мне судить, но гетеросексуальное — определенно. — Пестрецов отвернулся к стене.
— Вот и зря, — недовольно заметил Энтони. — Баб-то у нас забрали и неизвестно теперь, когда отдадут. А сексуальную нужду терпеть никак нельзя, это вредно. Она в числе важнейших человеческих потребностей…
— Это вас теперь так в университете учат? — поинтересовался Родим, не открывая глаз.
— Ну. — Энтони ткнул пальцем в длинный ряд нар, на которых тут и там происходило любострастное однополое копошение. — Вон, посмотри! Нормальные люди вовсю удовлетворяют свои базовые потребности.
— Нормальные люди вообще-то пытаются заснуть, чтобы завтра не упасть от переутомления с электрической пилой в руках, — лениво возразил Песец.
— Вот ты клоун! Мормон, что ли? — Студент неодобрительно фыркнул, но голову убрал.
На следующее утро не выспавшихся из-за интенсивного удовлетворения базовых потребностей белых рабов снова выгнали на работу в лайнер.
— Ты меня держись, — велел Родиму Энтони Ланкастер, видимо, еще не потерявший надежду заманить симпатяшку Рудольфа на свой ярус нар. — Я большой, да и все правила здесь уже знаю. Никто тебя со мной не тронет. Разве что охраннички… Но это уже фактор в любом случае непредсказуемый и неотвратимый, как стихийное бедствие. Когда черный хозяин велит прыгать, то выбора у нас нет. Вопросы допускаются только в одной области: насколько высоко угодно черному господину?..
— Спасибо, бра, — серьезно отозвался Сименс, осторожно перешагивая через нагроможденные на полу груды металлического лома. — Я это очень ценю.
— А вот это лучше сразу брось, — поморщился студент. — Отвыкай. «Бра», «браза», «бро», «ман», «нигга» — так только черным братьям можно друг к другу обращаться. За «ниггу» можешь вообще сразу бан