Но меня волновало кое что другое — приоткрывшееся окно в новый дивный мир знаний. Выходило, что путешествовать через мир мёртвых не такая уж утопическая мечта. Да и я вполне могу маскироваться под фортиса.
Этриан возился на кухне, когда я с Арлейном и Мэйном сидели в гостинной. Мой друг наг в таких условиях, как обычно, снял капюшон и снуд. Но халат свой не расстёгивал. И теперь я, кажется, понимал, почему.
Потому что ЭТО не скрыть никакой одеждой. Когда он разделся в динами, я не стал концентрировать на подобном внимания, да и он вскоре трансформировался в нага, стало не до таких подробностей. Сейчас же, от скуки видимо, я вспомнил, какой у него огромный член. Он конечно сам по себе парень крупный, но всё равно, если оно в расслабленном состоянии таких размеров, то что же там за дубина при эрекции? Бедные его женщины. Или наоборот, счастливые.
Кстати, я ведь сам вроде ещё расту? Жаль, лекарское дело не даётся. Мог бы и себе увеличить. Немного. Хм, а чего это Мэйн вдруг так покраснел?
И тут я осознал. Якорь! Он ведь сейчас слышит все мои мысли!
— П-прости, — я стал внезапно заикаться от волнения и стыда. И как обычно, по закону подлости, когда не нужно о чём-то думать, оно лезет в голову ещё более усиленно. — Когда ты научишь меня менталистике?
Срочно, мне это нужно срочно! Может, мне сесть в то кресло, подальше от него? А как далеко якорь вообще действует?
«Около десяти метров, но не переживай, я отключусь от твоей головы», — сказал он мысленно.
Надеюсь, он и правда это сделал. Одно дело, когда мысли слышат мёртвые, а другое — живые. Как же неловко вышло. Кажется, я сам покрылся румянцем, так как ощутил теплоту на щеках. Но мне действительно было ужасно стыдно, хотелось провалиться под землю. Да и смотреть на него я больше не мог.
Ничего не понимающий Арлейн переводил взгляд с меня на Мэйна и обратно, видимо, ожидая продолжения разговора, или хоть каких-то пояснений. Чтобы понять, почему мы неожиданно стали вести себя так странно.
— Ты будешь учиться менталистики? — спросил у меня Энгван. — Зачем тебе?
— Надо. Очень надо.
«А чего вы покраснели? Странные какие-то», — сказал Рэй.
Ой, тебя тут не хватало! Не лезь!
«Всё что связано с деторождением, в том числе половые органы и секс, для разумных табу. Особенно, если они одного пола и не врач с пациентом. Для большинства разумных», — подал голос ещё один болотистый умник.
— А-а-а! — воскликнул я, хватаясь за голову. — Выметайтесь из моей головы! И вообще, я поем в своей комнате, в одиночестве! И спать пойду в общагу!
Сказал — сделал. Чуть позже еду мне принёс Арлейн. По взгляду видно, что он хотел помочь мне, волновался, с чего вдруг психанул перед ужином. Но как рассказывать о подобном? Ну уж нет.
— Всё сложно, Лейн, — вздохнул я. — Столько всего узнал вчера! Голова кипит просто. Нужно всё это разложить по полочкам.
— Мэйн тоже убежал, даже кашу свою не проглотил.
Похоже, зря я съел тот якорь. Ой зря. Достать его, что ли? А потом что, каждый раз глотать для обучения? Менталистика дело такое, будет неплохо, если кто проконтролирует всё в самой голове. Да и болтать на всю округу в мире духов такая себе идея.
Я сомневался. Когда вспоминал тот мякиш, к горлу подступала тошнота. Оно просто омерзительное. Ещё раз совершить подвиг с глотанием этой дряни будет тяжко. Но и не думать о глупостях вряд ли получится. Мэйн точно решит, что я идиот какой-то.
Утро вечера мудренее не оказалось. Мы, как обычно, вышли на тренировку боя на мечах. Вот только я не мог сосредоточиться, вспоминая неловкий момент перед вчерашним ужином. С Этрианом всё было нормально, как и с Арлейном. Но стоило встать в спарринг с Мэйном, как руки начинали дрожать. Я стеснялся посмотреть ему в глаза.
Он точно решит, что я умственно отсталый идиот. Или извращенец, который постоянно думает о чужих членах. Он точно решит уйти. И правильно, что ему делать с таким слабаком и ребёнком? Арлейн и тот лучше меня уже управляется с мечами. И о ерунде наверняка не думает.
Он ведь слушает меня? Или нет? Лучше бы слушал. Хотя нет, не надо. Зря я не выблевал якорь, стоило, наверное. Но потом же снова глотать. Когда уже менталистика…
— Прекрати! — Мэйн схватил меня за руку и наклонился, чтобы строго посмотреть в глаза. Как злой учитель на провинившегося ученика. — Я не злой учитель.
А-а-а! Он всё же слушал мои мысли! Что делать-то? Спокойствие, только спокойствие, главное не думать… А-а-а! Да что ж такое то?
— Нам точно нужно поговорить, — всё так же строго сказал Мэйн. — Обо всём. Идём домой.
Мы и ушли, под удивлённые взгляды не только Риана и Лейна, но Элли, Фисларона и других зевак.
Мои мысли хаотично скакали с одной темы на другую. Не знал, слушал ли меня Мэйн в этот момент. Я шёл следом, так что видел только его спину.
— Для начала, почему ты не выплюнул якорь, если тебе так противно то, что я могу слышать твои мысли? — снова строго спросил он, когда мы оказались в моей комнате.
Шарф не снял, как и капюшон. Меня из-за этого кольнула обида. Ну вот, он больше мне не доверяет и считает идиотом.
Вздохнув слишком уж тяжело, он показал своё лицо. Нахмуренное.
— Сколько же у тебя бессвязных мыслей, Адмир! Как ты не утопаешь во всём этом? Так почему от якоря не избавился, если так противно?
— Так потом тогда придётся снова глотать, а это ещё противнее.
— Зачем тебе снова внедрять якорь, если ты не хочешь?
— Ну так…
Я не знал, что ответить.
— Адмир, для меня то, что ты открыл свой разум, величайшая честь. Это высшая степень проявления доверия. Как я могу злиться на тебя? Или полагать, что ты идиот? Почему? И ты не слабый. Мне нет смысла отворачиваться от тебя. Мы ведь друзья. По крайней мере, я на это рассчитывал. На искренность твоего отношения ко мне.
Он смотрел на меня осуждающе, я чувствовал неловкость, а ещё наконец-то голова очистилась.
— У меня тоже бывают глупые мысли, — сказал он. — В этом нет ничего необычного. А у мелких духов так вообще что в уме, то и на языке.
Я вспомнил глупые байки мелких духов и настроение тут же поднялось. Потому что там действительно была отборная чушь.
— Я многое испытал за свою жизнь, — продолжал он. — Хорошо ко мне относилась разве что семья Шанши, но даже там подвергался насмешкам за то, что не такой как все. Надо мной смеялись, меня боялись и ненавидели. Если и относились приемлемо, то использовали как инструмент или опытный материал.
Мы всё это время стояли в моей комнате. Мэйн вздохнул и сделал два шага в сторону, чтобы сесть на стул у стола. Он облокотился на колени и опёр на кулаки подбородок. Волевой мужицкий подбородок, не то что у меня. Эм, опять не те мысли.
Он улыбнулся и продолжил говорить:
— Я слышал все твои мысли перед тем, как ты уснул на моей спине. Ты не просто не боялся эту форму огромной змеи, она тебе нравилась, как и кататься. Я долго сомневался в твоих намерениях, подозревал, что ты просто тонко издеваешься надо мной, заставляя открывать лицо. А ещё пугаешь моими шрамами других. Но лишь попав в твою голову понял, что ты действительно искренен. Ты считаешь меня эльфом, а не уродом. Не ублюдком, не помесью тёмных тварей Бездны.
Он замолчал, по лицу видно, что тяжело говорить о таких вещах. Мне его стало жаль.
— Вот и сейчас, ты хочешь поддержать меня. Я много думал над твоими словами: кто же я на самом деле? Я эльф, хоть и магическое животное. У меня есть потребности не как у животного, а как у любого эльфа. Семья, дружба… любовь. Сразу отвечу и на твой поток мыслей утром. У меня никогда не было женщины.
От такого откровения у меня глаза на лоб полезли.
— Но тебе сколько? Сорок восемь? И ты… девственник?
— Получается, так, — он пожал плечами, будто говорил о банальности. Будто его это совершенно не трогало. Выпрямился и облокотился о спинку стула, та скрипнула. Видимо, прочитав мои мысли, он продолжил: — Я смирился. Потому меня это не волнует.
— Но как же потребности организма там… — мой голос прозвучал неуверенно. Я знал себя, да и понимал, как это бывает у подростков. Как же Мэйн тогда пережил взросление?
— А с кем бы я совокупился? С лисицей? Медведицей? Или, может, змеёй? — он усмехнулся с таким выражение лица, что даже мне больно стало. — Как ты это себе представляешь? Мне не нравятся самки любых видов в этом плане. Если что-то и ощущал, то к эльфийкам. Но ты знаешь культ красоты этого народа. Однажды я пришёл к самой непритязательной нимфоманке и пообещал ей хорошо заплатить… В общем, ничего хорошего из этого не вышло. Вообще не вышло… Мне пришлось её убить. Такой вой подняла о том, что я чудовище… А ведь я не менял свою форму и был эльфом. Если бы я оставил её в живых, то убили бы уже меня. А так, пропала девушка и всё. Все решили, что она сбежала с одним из своих любовников. Главное, никто не подумал на меня. Больше я никогда и не пробовал во избежание неприятностей.
— Но ты же знаешь, как это делается… — неуверенно зачем-то сказал я.
— Знаю, конечно. Видел у других. И у тебя.
Великолепно. Как я вообще не стал ещё эксгибиционистом в таких условиях? Мало мне Рэя и Айлинайна, так тебе ещё и Мэйн. Кто ещё не любовался халявной порнушкой?
— Насколько мне известно — никто, — засмеялся он.
— Да, никто! — материализовался фей. — Я следил!
На этот раз уже и я засмеялся. От нервов, наверное. Пока Рэй не продолжил:
— Ну кроме Этриана. Больше действительно никто не видел твои совокупления. По крайнем мере, когда я был рядом. А ты знаешь, что я практически всегда рядом.
— Так, стоп! — насторожился я. — А Этриану то это зачем? А тебе?
Повернулся к Мэйну, осуждающе смотря на него.
— По приказу Ларгоса я должен был убедиться в том, спишь ты с другими мужчинами или нет. После той истории с кронпринцем Ксилтара.
— Ну, меня какое-то время не было с вами, так что не знаю, — сказал Рэй, пожав плечами.
— Ты о чём вообще? — не понял я.