Да будь неладна эта препрана. Может, это в принципе невозможно?
— Ты хочешь сдаться?
— Не хочу я сдаваться. Но я правда не понимаю!
— Если хочешь уйти, то мы может потом снова попробовать сломать барьеры. Первый страх ты поборол, так что должен чувствовать препрану лучше. Просто конкретно этот страх сложнее. Пока ты в нём находишься, не поборешь. Как ты вообще хочешь сражаться с демонами? Нашлёт на тебя кто-то морок и запрёт в таких иллюзиях, а может ещё и усилит их. Сделает тебя реально девочкой, как ты сможешь выбраться из такой иллюзии?
Да что ж так сложно то? Почему я боюсь быть девочкой? Потому что я мальчик, разве это не очевидно? Мне нравится быть собой.
— А разве твой страх делает тебя девочкой? Или мешает почувствовать себя настоящим мальчиком?
Нет, но… А что но?
Я посмотрел в сторону, как подростком иду, сгорбившись. Лысый. Помню, я тогда психанул в очередной раз и побрился. Тощий, одежда висит, как на вешалке.
— Ты чё сделал? — ко мне подошёл недовольный Коля. — Мы ведь договаривались. Кто ж на тебя такого посмотрит теперь?
Выглядел я и правда глупо. А должен был напроситься в гости к нашей общей знакомой и выяснить, где она деньги хранит. То самое первое «настоящее дело», на которое меня пригласили парни. Им была нужна моя привлекательность. Ведь на мальчика-зайчика никто не подумает, что именно он наводчик.
Внешность лишь инструмент. Большинству людей на моём пути было плевать, как я выгляжу. У них ведь свои жизни, свои проблемы. Почему мне было не плевать, что обо мне подумают другие? Ну, красивый, и что? Это просто внешность. При чём здесь пол? Я ведь просто человек, один из миллиардов.
Опять сменилось окружение. Меня пригласили в магазин, чтобы пофотографировать в разной одежде из зимней коллекции. Встать так, руку подними, пусти, откинься назад, посмотри вверх.
Хм, а я ведь и забыл об этом. Тогда мне впервые пришла в голову мысль устроиться работать в модельное агентство. Я ведь нравился людям, у меня ангельская внешность. А может и вообще в актёры пойти?
Ага, конечно, кому ты нужен? Знаешь, как там всё происходит?
Можно подумать, ты знаешь…
— Рэй, а откуда этот голос? — нахмурился я.
— Твой собственный. Твои навязчивые мысли.
— Кому надо, тому и нужен, ясно? — крикнул я, вертя головой. А потом подошёл сам к «себе» и, обхватив ладонями щёки, посмотрел глаза в глаза. — Не слушай никого. Это твоя внешность, твой дар. Это часть тебя. Пусть смотрят и завидуют, ясно?
Тут до меня дошло: я касаюсь сам себя. Точнее, он был человеком, а я эльфом — затылок больше не ощущал пустоту. Вроде я, а вроде и другой. Человек улыбнулся мне и весело засмеялся.
— Я коснулся! Я коснулся! — ошарашенно сказал я и перевёл взгляд на Рэя.
Первый раз я коснулся кого-то, не будучи сам участником воспоминания. Лишь смотрел и не мог ничего изменить.
Перевёл взгляд обратно. Тот же магазин, но человек стал лучшей версией меня. Волосы длинные, они струились и светились изнутри. Глаза как драгоценные камни, светло голубые и глубокие, в них будто чистый океан. Кожа с перламутровым переливом. Губы растянулись в приветливой улыбке. Одежда как и на мне, белая.
— Любить себя не стыдно, — сказал я. — Любить себя даже нужно. Любить себя не значит быть нарциссом, эгоистом или каким-то извращенцем. Я хочу любить себя. И я буду любить себя.
Моя копия качнулась ближе и обняла меня. Крепко-крепко. Я ощущал его как себя и в то же время отдельно. Странное чувство. Вот он вроде рядом, тёплый, мягкий. Но в то же время будто сам на себя смотрю со стороны. До этого у меня не было такой стойкой ассоциации в этих снах.
— Потому что я и есть ты, — сказал он, отстраняясь и смотря мне в глаза. Близко, наши носы чуть ли не касались. И в его прекрасных глазах я видел себя. Потому что это я и есть. — Я люблю нас, Адмир. Ты ведь тоже любишь нас и никогда не обидишь?
Ну естественно. Я ведь ценю себя и свою жизнь.
— Я, мы, не важно, как это называть, — говорила моя копия. — Мы едины. Не бросай сам себя, не предавай. И тогда не будешь одинок. Потому что пока есть сам у себя, пока не бросишь сам себя в беде, не одинок. Я-мы всегда вместе, не забывай.
Он прав. Я прав. Я чертовски прав. Как я мог сомневаться сам в себе? По сути, предать самого себя, бросить на произвол! Никогда этого не будет, как и сомнений. Я знаю, кто я.
Разговаривать самому с собой вот так очень странно, но не неприятно. Всё же, я и правда очень красивый. Мне ведь всегда нравилось отражение в зеркале, моя ангельская внешность. Но я стыдился этого и пытался ненавидеть. Так глупо.
Маленьким я ещё не понимал, но сейчас… Взрослые видели ангела и хотели, чтобы я был ангелом. Они ломали меня, заставляли быть не собой. Все эти стихи, активности и прочее. «Будь хорошим мальчиком» — как же ненавижу эту фразу!
Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, потому что это словно издёвка. Мы тебя видим и любим, но на деле — мы видим бездушную картинку, надоешь нам и выкинем. Соответствуй, если не хочешь этого!
Сверстники замечали, что взрослые меня выделяют, что мне всё даётся просто так, «за красивые глазки». Они быстро нащупали мозоль и давили на неё: «ты выглядишь как девчонка», вгоняя меня в состояние ужаса. Потому что стать девочкой это сломаться. Это дать себя сломать. Дать изменить себя настолько, что стать другим человеком. Таким, как хочет кто-то, а не я сам.
Иррациональный страх, ведь пройти настоящую метаморфозу и стать девочкой невозможно, даже операция по сути косметическая. Никакие гормоны не изменят ДНК, когда у мужчин и женщин она разная. Такие обрезки людей долго не живут по вполне объективным причинам. И уж тем более дух никогда не сломить, не переделать, пока сам не позволишь это сделать с собой другим.
Потому я никогда не испытывал стыда или угрызений совести за то, что обманывал других. Они хотели видеть во мне ангела, доброго мальчика, а не истинную личность. Никого не волновало, какой я на самом деле. Потому сами виноваты. Я испытывал какого-то рода удовлетворение от этого, словно это мщение за прежние обиды.
Вся жизнь казалась простой и очевидной, а это лишь я сам, на самом то деле, всё усложнял. Захламлял свои мысли и душу на деле неважными вещами. Всё на помойку. Отделить зёрна от плевел. Найти в куче чужого насоветанного хлама свою истинную суть.
Я просто захотел и развеял двойника, а потом и весь магазин. Так как почувствовал, что могу это сделать.
Мы с Рэем стояли внутри белого тумана.
— И что, всё? — удивился я. — Мне казалось, у меня больше страхов.
— Ты ведь хочешь стать фортисом, да? — он улыбался так, будто уличил меня в какой-то провинности.
— С чего ты взял? Я пока живым быть хочу.
— Нет. Ты хочешь быть как фортис, как бог эльфов. Бог красоты. Чтобы тебе молились и падали ниц, только завидев.
— Вообще-то подглядывать стыдно должно быть, — усмехнулся я.
Ведь когда ехал по миру мёртвых на огромном золотом змее, представлял себя именно богом. Весь такой красивый, величественный, крутой. Да и в обычной жизни окружающие всегда становятся мягче и пытаются угодить, стоит мне улыбнуться, даже магия для этого не нужна.
— Ты забыл? Я спирит. Я не знаю, что такое твоё «стыдно», — усмехнулся он. — Но ты и правда выглядел потрясающе тогда. Настоящий фортис. Другие духи головы сломали, кто ты и откуда. Таких сильных и величественных ведь не так много. Иллюзия силы твоей была ого-го! — он взмахнул руками.
— Это всё хорошо, но давай выходить отсюда? Я хочу попрактиковаться в контроле препраны.
Рэй протянул руку, я её взял и… мир померк.
Потому что я уснул уже по-настоящему. Тренироваться и тренироваться психической нагрузке ещё долго надо. Пока ещё быстро утомляюсь от подобного.
Глава 20
Препрана — худшая энергия для взаимодействия. Она подобно ручью, постоянно и бесконтрольно куда-то убегающему. Или как песок сквозь пальцы. Если пытаться работать с ней в тепличных условиях, то это не так сложно — делаешь свои пасочки в песочнице и жизни радуешься.
Но, как правило, хороших условий не бывает никогда. Тут и начинается муторная и безнадёжная борьба с ветряными мельницами. Я пробовал изворачиваться по-разному, понял лишь одно — спасёт практика.
Моя культивация до уровня флаоса плачет в сторонке. Но делать нечего, препранная сила мне была жизненно необходима, она открывала новые горизонты. Уметь работой с той же энергией, которую использовали демоны, дорогого стоило.
Мэйналивейн научил меня воровать преману. Причём не явно, а используя обманные манёвры и ловушки. Что примечательно, приём работал даже при минимальном контроле преманы! Если кратко передать суть — приманить поближе, связать, а потом высушить врага. Когда энергия начнёт течь медленнее, вытягивать её сложнее — показатель того, что слой практически снят и пора прекращать. Иначе сработает встроенный защитный механизм духа и он телепортируется в Астрал, неизвестно куда, а также станет некой новой сущностью, с иной личностью, без памяти прошлого себя.
С одной стороны — победа, которой довольны эльфы, даже не понимая, что именно произошло. А с другой — разве это победа? Лучше запечатывать и хранить духов, снимая с них слой за слоем, истощать культивацию до последнего, до самой матрицы души. После этого потребуются столетия, чтобы спирит вырос до полноценного демона и смог вторгнуться в мир живых и начать вредить.
Но это если матрицу отпустить в итоге. Может, с ней получится что-то сделать? Мне пока рано было думать о подобном как и о снятии слоёв со спиритов. Нужно дождаться ученичества у Тайритрона, кому, как не некроманту, разбираться в подобном?
Мои мысли не остались незамеченными. Айлинайн потребовал магическую клятву, что я никогда не поступлю с ним подобным образом.
— Ты чего? — удивился я. — Ты ведь не демон, ты не творишь зла! Ты вообще натурлемент! Зачем мне поступать так со своим другом?