нь; обжигающий лёд. Горячий снег для таких магов не оксюморон.
Трём ядрам в голове стихия не назначается, так как это опасно для жизни и здоровья мага. Может умники и находились, но вряд ли потом хорошо кончали. Побочки могут вылезти как на уровне эклурга, так магистра и архимага. Банально потому что иметь условную зажигалку или гранату в своей голове не лучшая затея. Если что-то пойдёт не так, можно спокойно лишиться конечности или части внутренностей. Даже без сердца маг может прожить сутки, а то и больше, чисто на своей силе воли и навыках. А вот отказаться от головы вряд ли выйдет, сохранив при этом жизнь.
На уровне магистра посторонней маны выделяется так много, что контролировать её становится крайне сложно. Потому такие маги, как мой отец, изолируют себя от общества. Можно справляться артефактами и техниками, чтобы не навредить окружающим, но обязательно необходим «отдых» от подобного. Иначе будет происходить застой маны, что плохо отразится на самом маге.
На своём уровне развития дома магистры назначали каждой стихии «волю». По сути это нечто вроде паттернов поведения, либо запечатанного заклинания не где-то там в камне, а внутри своего тела. Ограничения для количества я не знал, существовали ли они в принципе. И вот такая штука в голове может приводить к зацикливанию мыслей, навязчивым идеям, ночным кошмарам и галлюцинациям.
С архимагами веселее всего. Каждому ядру-стихии присваиваивалась полноценная личность. Именно так, маны в ядрах достаточно для зарождения протосознания. И вот чтобы ничего само там не появилось, архимаг совершает нечто вроде расщепления своей личности. Это не значит, что качества личности действительно покидали основную душу, происходило копирование. Благодаря этому архимагу никогда не становится скучно, так как у него по сути до девятнадцати «друзей» с разными характерами, имеющими уклон в определённую черту, которую он сам и определяет.
Фразеологизм «приятно поговорить с умным человеком», имея в виду самого себя, обретал новые краски. Потому что это реально нечто вроде клонов. У них свои мысли, идеи, стремления. Но при этом они прекрасно понимают, кто главный и без кого банально долго не проживут. Они могли покидать тело и путешествовать самостоятельно, но имелось ограничение по срокам. Так же, вряд ли кто-то захочет реально сбежать, так как у них сильное чувство общности, ведь в конечном итоге это один и тот же эльф.
Собственно, уже эти «личности» начинали пользоваться маной второстепенных ядер. Потому архимаг резко переставал фонить при возвышении. Точнее, первая же «личность» помогала ему с этим, работая «в тени».
До уровня архимага больные на голову, у кого теоретически может возникнуть деструктивный клон, просто не доживали. А если и доживали, убивали скопом другие архимаги. Но это мои додумки, на основе знаний культуры эльфов, которые всё неугодное любят вычёркивать из истории.
Так чем заняты три ядра в голове, если вычеркнуты из культивации? Вычислениями. По аналогии, они становились процессорами компьютера. Нечто вроде калькулятора в голове, но круче. Маг может просчитывать формулы заклинаний, вариации развития событий и всё в подобном ключе. Но сам по себе умнее он не становится, как и загружаемые задачи выбирает сам. Ту же фотографическую память можно себе создать.
Что там и в каком ключе развивает Ларгос — мне неизвестно. Доработал ли он себе ядро процессора в голове, или выделил стихию, а может параллельно несколько направлений совершенствует и никакое из них полноценно пока не работает. Последний вариант, кстати, позволяет избежать фона и учебники его рекомендуют выбирают в первую очередь. Потому что от такого мага банально все разбегутся, а Ларгос у нас руководит эльфами. Что станет с его отрядами без него?
В раздумьях я провёл время до ужина, совершенно забыв, что собирался поспаринговаться. И никто ведь даже не напомнил!
Фисларон сел с моей компанией, всё так же демонстративно игнорируя парней. Этриан было хотел отойти к его сопровождающим, но я многозначительно зыркнул на него. Так что ксилтарец остался.
Мэйн сидел рядом со мной с другой стороны стола и по большей части слушал разговор, в частности мои возмущения, что про спарринг не напомнили. Решили после ужина немного размяться. Его порция находилась чуть в стороне, в котелке на углях, чтобы не остыло.
— А это кому? — поинтересовался Фисларон.
— Мэйн после съест, — ответил я.
— Хоть кто-то из твоих слуг следует рамкам приличия, — усмехнулся он.
И тут меня накрыло. Видимо, взгляд мой сказал о многом, так как парень насторожился до того, как я начал говорить.
— Рамок приличия здесь не знаешь только ты, — холодно ответил я. — Только из-за тебя мой друг вынужден ужинать отдельно и сейчас сидеть давиться слюной, чтобы просто сделать мне приятно своим присутствием.
— Так пусть ест. Я ему не запрещал, да и права не имею на это. Говоря о шрамах, ты ведь его имел ввиду? Сказал же, к подобным дефектам внешности отношусь нейтрально.
Я на это растянулся в предвкушающей улыбке и повернулся к Мэйну. Тот закатил глаза и вздохнул.
— Если тебе настолько сильно хочется увидеть его реакцию, то пожалуйста. Но не говори, что не предупреждал.
Он медленно стянул снуд и откинул капюшон, после чего потянулся к котелку. Я же перевёл взгляд на Фисларона, не стирая своей улыбки. Парень был напряжён, но держался, не показывая негативных эмоций. Хотя коротко стриженный эльф с шрамом от уха до уха вряд ли для него простое зрелище.
Мэйналивейн же сгрёб гущу в похлёбке в одну сторону и, подняв котелок над головой, раскрыл свою пасть, чтобы вылить туда содержимое. Не успела последняя капля упасть в его «жерло», как Фисларон уже находился в пяти шагах от того места, где сидел до этого, и сжимал в руках обнажённый меч. Его охранники так же подоспели, на лицах всех читался ужас и ненависть, но нападать первым никто не спешил.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками вечернего леса.
Глава 3
Мои ребята, как и я, сидели спокойно. Все мы прекрасно знали, что в случае чего Мэйн сможет о себе позаботиться. Да и вряд ли кто-то посмеет напасть, когда вблизи находится принц.
— Что это за чудовище? — Фисларон чуть ли не прорычал, не сводя взгляда с мужчины, который уже вернул на место свою «маскировку». — Я давно заметил, что с ним что-то не так. Но даже предположить не мог, что это не эльф.
— Наверное, мне лучше уйти, — тихо сказал Мэйн и дёрнулся, чтобы встать, но я осадил его за плечо, так как уже стоял рядом.
— Тогда познакомлю тебя со своими друзьями официально. Это — Мэйналивейн Эрессанд. Ты прав, он не совсем эльф. Он магическое животное и принадлежит короне, есть все соответствующие документы. Нападение на него по закону приравнивается к покушению на имущество всё той же короны Амрота.
Я не врал, отец действительно помог мне оформить все документы не только на Лейна, но и Мэйна.
— Это — Арлейн Энгван, обесчещенный и мой раб. Как понимаешь, он моя собственность по закону. Нападение на него равносильно покушению на мою собственность. Раньше его род был высоким из Ниндамоса, но проиграл в экономической войне и дедушке как главе пришлось признать поражение. Как итог, он был лишён эльфийской чести и практически всех гражданских прав. По сути, ни за что, ведь в тот момент ему было три годика.
Сделав короткую паузу, указал на последнего члена группы:
— Ну а это — Этриан Эрмуара. Несмотря на внешность, ксилтарский наёмник, имеет официальный контракт со мной сроком на пять лет. Моя защита и обучение — его обязанности.
— Ещё и предатель-перебежчик, — с презрением сказал Фисларон.
— Я урождённый ксилтарец, моя мать ксилтарка, а вот отец… Накладочка вышла, — парень пожал плечами всё так же с неизменной приветливой улыбкой на лице. — Вам не о чем переживать, элорд. Все мы преданы Адмиру Даэрину, а некоторые даже готовы пожертвовать жизнями ради него. Кроме того, служение ему наше искреннее желание, для которого есть веские причины. Личные причины.
— Я не держу тебя, Фисларон, — взял слово я. — Я живу своей жизнью, и если она тебе настолько противна, то скатертью дорожка. Мне же лучше.
— Я одного понять не могу, как король, твой отец… Как он смог отпустить тебя в путешествие с подобным отребьем? — его гол дрожал, в нём чувствовалось презрение.
— Ты за словами следи, урод! — между нами материализовался Рэй, в своей макси-форме, уткнув руки в боки.
Его неожиданное появление заставило всех отступить ещё на два шага назад. Вместе с ростом моих сил изменился и он, став на вид лет пяти или шести. Всё такой же босой, в белом брючном костюме с широким поясом.
— А это — мой хранитель, Рэй. Наша связь дар от самого Кореллона, — добавил я в свою очередь.
Понимание, кто такой фей, стёрло негативные эмоции с лиц эльфов. Величайшая награда, дающаяся лишь избранным единицам. Фисларон прикусил губу, в его взгляде читалась зависть. Да и его спутники были ошарашены.
— И долго вы так стоять собираетесь? — я непринуждённо потянулся, подняв руки вверх. Всем своим видом показывая, что не воспринимаю новых знакомых как грозную и опасную силу.
Наверное, только Рейн единственный из нас пылал жаждой боя, держа руку на рукояти меча. Но он продолжал сидеть, как и остальные члены нашей группы.
Наконец, Фисларон выпрямился и убрал меч. Его образ вернулся к непринуждённой возвышенности, на лице появилась приветливая улыбка.
— Прости, вышло банальное недопонимание, — он учтиво поклонился, градусом наклоны спины показывая, что считает мою сторону выше своей, но ненамного. — Надеюсь, это досадное недоразумение можно забыть?
Жаль. Я ведь и правда надеялся, что он свалит. Но ответил так же дружелюбно:
— Вполне.
Фисларон махнул своим эльфам, что те могут быть свободны, сам же вернулся к нам за стол. Его тарелка продолжала стоять на прежнем месте.
— Мне стоило ожидать, что у гениального принца Амрота может быть необычайное сопровождение, — сказал он в примиряющем тоне.