– Снять хочешь? Врачи снимут, когда время придет.
Шольт фыркнул.
– Придурок, – покачал головой Ахим. – Ладно, лежи. Мне еще василек и подсолнух раскрасить надо. Если тебе потребуется выйти, сообщи как-нибудь. Порычи, что ли. Я Ёжи позову, мы тебя к винограду отнесем.
Глава 11. Сытый альфа – послушный альфа
Карандаш скользил по бумаге. Шольт сопел, вертелся на диване, пристраивая больную лапу. За окном смеркалось, и Ахим старательно отгонял тревогу за Йонаша – зимой будет темнеть еще раньше, нельзя же ограничивать мальчишку в передвижении только световым днем. Карандаш заезжал за границы василька. Ну и ладно. Пусть учительница думает, что Йонаш сам постарался.
Бряк-бряк-бряк.
Шольт начал чесаться, задевая задней лапой пластиковый корсет.
«Заскучал», – понял Ахим. Спросил: – Телевизор включить?
Бряканье прекратилось, Шольт принялся вылизывать хвост – с громким чмоканьем, демонстрируя победу звериных инстинктов над разумом.
«Скотина».
Далекий топот возвестил о возвращении Йонаша. Волк насторожил уши, заулыбался, позабыв о гигиенических процедурах.
– Поставили отметку?
– Ага. Я сейчас лист назад прикреплю. Сразу. Чтобы не потерялся.
От Йонаша пахло осенней прохладой. Он сбросил кроссовки в прихожей, и, не снимая куртку, подбежал к отцу – обнял за шею, погладил по носу. Шольт чихнул и облизал сыну лицо, щекоча и добиваясь смеха.
– А это что?
В двойную страницу с раскрашенным чертополохом был вложен лист, испещренный машинописными буквами. «Заявление».
– Не возражаю против участия моего сына (дочери) в автобусной поездке на выставку детского творчества под руководством классного руководителя. Информация для родителей и опекунов…
– Это не надо, – отмахнулся Йонаш. – Я заявление взял, потому что меня с мельницей туда направили, а завтра откажусь.
– Почему? Подожди, какая еще мельница?
– Потому что папу кормить надо, – с укором объяснил Йонаш. – Куда я сейчас поеду? На Мохито надежды нет, он все время на вызовах.
Ахим просмотрел бумагу и приступил к допросу. Оказалось, что в последнюю неделю лета Алекс – муж Павла – устроил своим детям и Йонашу кружок творчества на дому. Они смастерили действующий фонтан, водяную мельницу, компас и пяток летающих моделей из бумаги. Мельница досталась Йонашу, который сдал ее на школьную выставку «Плоды лета». Дело рук Алекса заняло почетное первое место, и Йонаш был делегирован на Южную выставку школьных достижений, проводящуюся в соседней провинции.
– Думаю, что надо ехать, – изучив «Информацию для родителей», заявил Ахим. – Я сейчас Павлу позвоню, посоветуюсь. Это веская монета в копилку достижений. Даже если ты не займешь призовое место, то получишь грамоту за участие. Учитывая твои вечные переэкзаменовки…
– Я папу не брошу!
– Я за ним присмотрю, – стараясь не повышать голос в ответ на детский крик, проговорил Ахим. – Он все равно у нас в кафетерии по полдня отирается. Буду кормить, внутренний двор в полном его распоряжении. Могу оставить переночевать. Диван все равно уже воняет, хоть выкидывай.
Шольт слушал внимательно, хмуря брови. Ахим сообразил, что можно узнать мнение отца, не строя догадок, и спросил:
– Как думаешь, надо ехать?
Шольт указал мордой на заявление. Ахим пристроил лист на диван так, чтобы волк мог его прочитать, и взялся за сборку тетради с васильками и чертополохом. Когда он загнул скрепки, Шольт коротко тявкнул. Посмотрел в глаза, кивнул.
– Вот, папа тоже говорит: «да».
Конечно же, Йонашу хотелось поехать – это было видно по засиявшим глазам, неловкому возражению:
– Деньги сдавать надо. Я не знаю, как у нас с деньгами.
– Я заплачу, потом разберемся.
Шольт зарычал. Ахим повторил:
– Потом разберемся. Это в долг.
Волк нахмурился. В дверь постучали – за разговорами Ахим не услышал, как Мохито поднялся по лестнице. Обсуждение переехало на конструктивные рельсы.
– Знаю, классная руководительница мне звонила, – пробурчал Мохито. – Напомнила, что должны подписать оба опекуна.
– Позвоните Павлу. Или я позвоню. Давайте решим, что делать. Я считаю, такой шанс упускать нельзя. Когда еще следующая выставка будет, и сможем ли мы построить фонтан или мельницу – сложный вопрос.
– Я тоже «за», – буркнул Мохито. – Павлу звонил. Он одобряет. Я чуть позже схожу и сниму деньги. Какие еще у нас проблемы?
– Если дядя Ахим присмотрит за папой, то никаких, – сказал Йонаш.
– Это же на один день?
– На два. Мы уезжаем послезавтра рано утром и возвращаемся на следующий день вечером. Будет экскурсия в Ботанический сад и морская прогулка на теплоходе.
– Где день, там и два, – обреченно согласился Ахим. – Отдохнешь за всех нас, привезешь фотографии. Только веди себя хорошо, чтобы учительница потом нам не жаловалась.
– Как об стенку горох, – пропыхтел Мохито. – Так. Я на два часа отпросился. Давайте, перенесу кого куда надо, покормлю, и обратно на службу.
– Я сварил картошку, – вспомнил Ахим.
– Спасибо.
– Мохито, надо дяде Ахиму выписать пропуск. А то вдруг папе что-то понадобится, а он в общежитие пройти не сможет.
– Хорошая идея, – одобрил медведь.
Через пятнадцать минут Ахим стоял возле КПП с кастрюлей вареной картошки в руках, и отвечал на вопросы часового. «Не был, не привлекался, не состоял, не участвовал». Пропуск выписали на две недели – как опекуну Йонаша. После оформления они прошли на территорию части – процессию возглавлял Мохито с Шольтом на руках. Йонаш нес заявление и тетрадь с чертополохом впереди, и показывал раскрашенные цветы всем встречным и поперечным. Спецназовцы – в форме и в гражданском – охотно любовались рисунками и задавали дурацкие вопросы. Пока дошли до четырехэтажного здания, Ахим слегка вспотел от пристального внимания окружающих. Кастрюля вызывала неподдельный интерес, и каждый желал узнать, не пирожки ли это.
– Мы на третьем этаже, – сообщил Мохито. – Лифта нет. Вверх вот по этой лестнице.
Дом был давнишней постройки, когда еще не начали экономить на высоте потолков и ширине коридоров.
– Тут обычные квартиры, – объяснил Мохито. – Просто в каждой по несколько жильцов. У нас трехкомнатная. Четырехкомнатных здесь нет, двушки и трешки. Димитрос предлагал Шольту отдельную квартиру в новострое, но мы не захотели. Там мелкий будет весь день без присмотра.
– У нас есть шведская стенка! – вклинился мелкий. – И турник. А вы делаете зарядку, дядя Ахим?
– Стараюсь, но не получается.
Врать ребенку не хотелось, как и признаваться, что лучший вид спорта – это лишний час поспать.
Попав в квартиру, Ахим осмотрелся, стараясь не выказывать излишнего любопытства. Чисто. Гостиная – странная смесь спортзала, школьного места и игрового уголка: упомянутая Йонашем «шведская стенка», гантели, парта и стеллаж с учебниками, телевизор и игровая приставка.
– Наша с папой спальня там, – махнул рукой в сторону закрытой двери Йонаш. – Мохито – тут. А на кухню вот сюда, по коридору.
Наконец-то Ахиму удалось избавиться от кастрюли – он водрузил ее на стол, и заверил Мохито, что возвращать посуду срочно не нужно. Ни кастрюлю, ни контейнер. Когда-нибудь, в спокойные дни.
Шольта сгрузили на коврик в гостиной, но он немедленно приковылял на кухню, уселся возле плиты и вытаращился на Ахима блестящими карими глазами. Захотелось поежиться, но Ахим отогнал нахлынувшую неловкость, и сказал:
– Вы мне обещали помочь. В случае чего.
– Ну? – Мохито насупился, явно ожидая какого-то подвоха.
Ахим быстро и связно изложил претензии к неким дядям Георгу, Веславу и Казимиру и попросил Мохито провести с ними беседу. Убедить вышеозначенных господ, что кофе на крыше желательно пить без бинокля. А если с биноклем, то смотреть в другую сторону, а не на его балкон. Иначе дневник природоведения будет безнадежно испорчен и у Йонаша в школе возникнет очередная проблема.
Мохито хохотал так, что Ахим чуть не оглох. Шольт скалился, повизгивал и громко стучал хвостом по полу – то ли одобрял забавы вышеупомянутых господ, то ли предвкушал потеху. Дождавшись, пока бурное веселье утихнет, Ахим откланялся.
– Я завтра выходной, – провожая его к двери, пробурчал Мохито. – Отдохнете, мы не будем вас беспокоить. Только Павел с заявлением заглянет, подпишете. А послезавтра я уже отвезу Йошу к автобусу и оставлю Шольта на ваше попечение.
– Договорились, – кивнул Ахим. – Я завтра съезжу к родителям, а послезавтра с утра буду в полном вашем распоряжении.
– Липу не забудьте сфотографировать, – напутствовал его Йонаш.
– Постараюсь.
Выходной опять прошел не так, как хотелось бы. Ахим забрал машину из родительского гаража – пусть будет под рукой, а то стоит, ржавеет. Выслушал поток беспокойства, замаскированный нотациями: «тебе нужно больше отдыхать», «когда ты в последний раз обращался?». Он не рассказал родителям ни об опекунстве, ни о Шольте, ковыляющем на трех лапах. Побоялся, что они подумают – нашел, мол, себе альфу. Покалеченного, с довеском, избивавшего беременного супруга, отмеченного проклятьем Хлебодарного. Тогда небо с овчинку покажется, от нравоучений будет не продохнуть.
Он уехал в обед, решив прокатиться до знакомой полянки неподалеку от загородного дома, ныне принадлежавшего Витольду. Уютное местечко в паре километров от трассы, засыпанная гравием проселочная дорога, площадка для парковки и редкий лес с клиньями полей. Они часто приезжали сюда с Витольдом – превратиться, размять лапы, погонять лягушек на берегу оросительного канала, вдали от соседских глаз. Ахим помнил, что место известно им двоим, но не ожидал встретить на площадке знакомую машину. Сюрприз был неприятным, пришлось разворачиваться и уезжать, а еще за кустами мелькнул белый силуэт – наверное, избранник Витольда порадовался, наблюдая поспешное бегство бывшего законного супруга.
Искать другое место и превращаться расхотелось. Ахим вернулся в город, прогулялся по магазинам, выпил чашку чая на набережной, любуясь на реку. Закат был некрасивым, облака закрыли солнце сизой пеленой – даже природа приложила все усилия и испортила свободный вечер.