Если пьесы-сказки и создавались, то они превращались в притчу или философскую драму: «Возвращение к природе: Драматическая сказка» Д.С. Мережковского (1887), «Не по силам ноша: Сказочное представление» М. Левицкого (1903), «Вещий звон: Драматическая поэма-сказка» П.А. Оленина (1905), «Вихрь: Сказочная драма» М.А. Сукенникова (1912), «Сказка о Солнце: Драма-сказка» Н.А. Крашенинникова (1914) и др.796 Тут, по сути, от сказки мало что оставалось, да к тому же эти риторичные произведения были малосценичны, насколько нам известно, на сцене они не шли (пьеса Оленина не ставилась, правда, по причине цензурного запрета) и являлись, в сущности, чисто литературными.
«Чистых» сказок на сцене почти не было. Правда, после триумфального возвращения на сцену в 1900 г. «Снегурочки» Островского Суворинский театр поставил в 1902 г. «фантастическую сказку» Е.П. Гославского «Разрыв-трава» о девушке-чернавке, освобождающей плененного нечистью царевича, которая тоже прошла с успехом, но в конечном счете была «вытеснена» на детские утренники, а кроме того, шла в Народном доме, т.е. была сочтена подходящей для «народного» зрителя. В тех же редких случаях, когда сказка попадает на взрослую сцену, она подвергается ироническому дистанцированию. Так происходит в комедии Е.Н. Чирикова «Лесные тайны» (1908), где действующие в начале и в конце пьесы современные персонажи в середине ее выступают в ипостасях сказочных героев. Любопытно, что если в упоминавшейся пьесе Аверкиева сказочным персонажам удается предотвратить уничтожение леса, в котором они живут, то здесь, напротив, лес этот вырубают, чтобы провести дорогу, а сказочные персонажи приходят к выводу, что «старой жизни конец пришел, никуда не спрячешься; надо приспособиться, чтобы промежду людей жить и свое дело делать <…>»797. Другой пример – пьеса Л. Урванцова «Мужичек-Серячек и зверье поганое» (1912), жанр которой автор определил так: «Будто бы русская народная сказка с пением и плясками». Персонажи ее (Аленушка, Иванушка, Баба-Яга, Волк) действуют в современном антураже, курят, говорят по телефону, пьют коньяк, дают и берут взятки и т.д., а Иванушка, например, говорит Аленушке, которую Баба-Яга хочет насильно выдать замуж за Волка: «Видано ли это, чтобы в наш век девушку силком заставляли идти замуж за нелюбимого человека? Это возмутительно. Твоя Баба-Яга, видимо, не только Маркса, но даже самой обыкновенной популярной брошюры в руки не брала»798.
В 1909 г. в Петербурге был создан (и существовал в течение года) специализированный театр «Сказка», в репертуар которого входили «Счастье» польского драматурга А. Немоевского, «Принцесса и свинопас» Х.К. Андерсена, «Ганнеле» Г. Гауптмана и две отечественные: детская «Царевна Несмеяна» Н.Н. Вентцеля и философский «Вандэлин» М. Лохвицкой. Этот факт выразительно свидетельствует, что пьеса-сказка к тому времени стала полноправным драматургическим жанром.
Тем самым была подготовлена почва для расцвета жанра пьесы-сказки в советский период, хотя сам этот расцвет был связан, разумеется, с теми кардинальными переменами, которые произошли и в обществе, и в театре в этот трагический период отечественной истории.
2008 г.
Приложение
МАТЕРИАЛЫ К БИБЛИОГРАФИИРУССКОГО ДОРЕВОЛЮЦИОННОГО ДЕТЕКТИВА
Среди библиографических указателей русской художественной литературы преобладают персональные, реже можно встретить тематические (о том или ином регионе, историческом событии и т.п.), а жанровые принадлежат к числу редчайших исключений; их можно пересчитать буквально по пальцам799. Нет нужды объяснять, насколько это затрудняет изучение закономерностей возникновения и эволюции литературных жанров. Предлагаемый читательскому вниманию указатель посвящен русскому дореволюционному детективу, который остается белым пятном на картах существующих историй русской литературы. По этой теме нет библиографических указателей и специальных исследований, и в результате многие считают, что «жанр детектива не получил развития в русской литературе XIX в. и предреволюционной поры»800.
Подготовка «жанровых» библиографий чрезвычайно трудна, поскольку составитель не может опереться на весьма нечеткие дефиниции жанров, существующие в литературоведении, и, кроме того, обязан прочесть или, по крайней мере, внимательно просмотреть обширный массив различных произведений, чтобы выделить те, которые соответствуют заранее выделенным жанровым признакам.
В подготовке данного указателя я не мог исходить и из жанровых обозначений самих авторов, поскольку на раннем этапе (в 1860—1870-х годах), когда жанр только складывался, использовались самые разные наименования («рассказ судебного следователя», «юридическая повесть», «роман из уголовной хроники»). Примерно в 1880-х годах получил распространение и использовался вплоть до революции термин «уголовный роман», применяемый к любым произведениям, в которых шла речь о преступлении (т.е. он, по сути дела, имел тематический, а не жанровый характер)801. В данном библиографическом списке детектив трактуется как литературный жанр, в котором речь идет не только о преступлении, но и о его раскрытии, причем процессу следствия, даже если он не стоит в центре повествования, в произведении должна принадлежать важная роль. Конечно, «опрокидывание» этой жанровой формулы в прошлое во многом условно, так как писатели и читатели второй половины XIX в. не вычленяли подобных произведений из общего массива уголовных романов, повестей и рассказов. Однако попытка просто учитывать все произведения, в которых идет речь о преступлении, была бы мало плодотворной и с точки зрения теории (поскольку в этом случае все жанровые границы были бы размыты и в один указатель попали бы нравоописательные и психологические романы, собственно детективы, бытовые очерки и т.д.), и с точки зрения практики (так как существенно выросли бы масштабы как подлежащего просмотру исходного материала, так и итогового списка).
В ходе работы был обследован de visu обширный массив книг, выделенных (на основе «подозрительных» названий, включающих слова «преступление», «убийство», «смерть», «следователь» и т.п.) при чтении общих библиографических указателей русской литературы802, печатных каталогов ряда дореволюционных библиотек и указателей дореволюционных журналов, а также хранящегося в Центральной справочной библиотеке Российской государственной библиотеки машинописного указателя А.С. Тарасова803.
Были также просмотрены две популярные газеты, регулярно печатавшие произведения этого жанра («Московский листок» за 1881—1917 гг., т.е. за все время его существования, а также «Петербургский листок» за эти же годы, в тексте списка они обозначены, соответственно, как МЛ и ПЛ). Полученный список был дополнен на основе рабочей картотеки, сложившейся у автора в ходе различных работ по истории русской литературы второй половины XIX – начала XX в.
Итоговый список не может, вне всякого сомнения, претендовать на высокую степень полноты. Чтобы подготовить достаточно полный список, необходимо было бы просмотреть комплекты десятков журналов и газет (где преимущественно печатались произведения этого жанра), а также еще несколько тысяч книг с менее «подозрительными» названиями, которые могут тем не менее оказаться детективами. Для выполнения столь объемной работы необходим труд целого коллектива библиографов в течение нескольких лет.
Помимо отмеченных, есть еще две специфические проблемы, с которыми сталкивается библиограф данного и ряда других низовых жанров. Первая из них связана с популярностью подобных книг у читателей своего и нашего времени (многие издания выкрадены из библиотек) и пренебрежительным отношением к ним работников библиотек, не прилагавших особых усилий по их сохранению и докомплектованию. В результате на многих каталожных карточках стоят пометы «утрачено», «списано по акту» и, как выяснилось, целый ряд детективных книг отсутствует в наиболее полных наших книжных собраниях – в Российской государственной библиотеке в Москве и Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге804. Не исключено, что они вообще не сохранились и, тем самым, вычеркнуты из истории отечественной культуры.
Вторая проблема носит этический характер. Я боюсь, что подобная публикация может оказаться подспорьем для библиотечных воров и в итоге увеличит список библиотечных дезидерат.
С другой стороны, правда, можно надеяться, что библиотекари будут бережнее относиться к подобным книгам и, может быть, переведут часть их в фонды отделов редких книг. Кроме того, не исключено, что появление списка стимулирует переиздание русских дореволюционных детективов, дав потенциальным похитителям тексты интересующих их книг805.
Хотя указатель, как сказано выше, явно неполон, тем не менее в нем, по нашему мнению, представлены все основные авторы, более или менее регулярно обращавшиеся к этому жанру, и, следовательно, он дает достаточно полное представление об общей картине. Поэтому данный опыт, являющийся первой попыткой библиографирования русского детектива, окажется, как мне представляется, небесполезным для любителей, исследователей и издателей книг этого жанра. Я надеюсь, что он послужит основой для более обширных и полных аналогичных перечней806.
В списке указывается первая (или самая ранняя из известных составителю) публикация. Для небольших произведений (рассказы и повести) указываются не их публикации в периодике, а сборники, в которых они объединены. Детективные пьесы не учиты