Своим творческим принципом Сароян провозгласил осознанную нелитературность, считая, что «быть писателем — значит всегда быть на улицах, а люди на улицах — это и есть книга». Вместе с тем ему остались глубоко чужды натуралистические пристрастия: достоверность картинок повседневности, калейдоскопически мелькающих перед читателями его книг, расцвечена фантазией и гротеском, нередко связанным с образами и мотивами, пришедшими из армянского фольклора. Подобный сплав гротескности и безыскусной точности описания оказался органичным для Сарояна, воспринимавшего американскую действительность остраненно, поскольку нормы и понятия окружающей жизни оставались чужими и странными для человека, вынужденно к ней приспособившегося.
Мотив бездомности и поисков утраченной родины, занимающий одно из центральных мест в творчестве Сарояна, выражает специфический жизненный опыт американца в первом поколении. Однако под пером Сарояна этот мотив приобретает универсальное значение, поскольку бездомность понималась им как трагедия человека XX в., который всем характером урбанистической цивилизации обречен на утрату собственных корней, пополняя «толпу одиноких», текущую по тротуарам громадных и безликих городов.
Стремясь противостоять тенденциям стандартизации, остро проявившимся в американской действительности, Сароян представляет своим читателям тип чудака, фантазера, романтика, житейски неудачливого, но духовно прекрасного мечтателя, которому уготована трудная судьба. Этому персонажу присуща наивность мышления, его отличают непрактичность и созерцательность, сентиментальность и преданность возвышенным иллюзиям. Между героем и автором в прозе Сарояна нередко исчезает дистанция, и представления персонажа почти адекватны идеям писателя и в сильных, и в слабых их сторонах.
Основные творческие достижения Сарояна связаны с новеллой и драмой, а также с автобиографическим жанром. Первая книга его рассказов — «Отважный молодой человек на летающей трапеции» (The Daring Young Man on the Flying Trapeze, 1934) — имела огромный читательский успех, привлекая и необычностью центрального персонажа, нередко выполняющего функции повествователя, и неподдельным юмором.
Не поступаясь правдой жизни и создавая произведения, в которых широко отразились общественные бедствия 30-х гг., Сароян старался освободиться от чрезмерно жесткой социальной позиции. Его герой оставался «духовно свободным даже в самых безысходных обстоятельствах», и за нравственные итоги своей жизни отвечал в первую очередь он сам. Критика 30-х гг. нередко обвиняла Сарояна в облегченности конфликтов и необоснованном оптимизме развязок и подчас имела к тому основания.
Особое место занимает в наследии Сарояна книга сюжетно взаимосвязанных новелл «Меня зовут Арам» (My Name is Aram, 1940), в которой лиричные, согретые юмором воспоминания о годах детства воплотились в формах гротескного повествования о судьбах первых обитателей армянской колонии в Калифорнии. Красочный и необычный мир, в котором живет герой этой книги, 9-летний Арам Гарогланян, доносит ощущение гармоничности жизни, природы и всей вселенной, свойственное ребенку. И в то же время книга органично выразила мысль Сарояна об огромном значении законов национальной памяти, формирующей личность, которой неведомы практичность и расчетливость, побеждаемые врожденным чувством справедливости, доверчивостью и иронией.
Как художник Сароян продолжил и обогатил традиции психологической новеллы и рассказа-гротеска, восходящие к Ш. Андерсону. Многое сближает его и с А. П. Чеховым, у которого Сароян особенно ценил «отточенность стиля, передающего и глубокую печаль, и замечательный юмор». Чеховские уроки оказались первостепенно важны и для драматургии Сарояна, в которой осуществлен принцип симфонического построения действия, представляющего собой сложное взаимодействие лейтмотивов, попытку воссоздать жизнь, застигнутую «врасплох».
Лучшая пьеса Сарояна «Путь вашей жизни» (The Time of Your Life, 1939), пластично и многогранно воссоздавшая атмосферу 30-х гг. в США, была удостоена Пулитцеровской премии, отвергнутой автором, которого не удовлетворял ни спектакль «Ливингтиэтр», ни состояние театрального искусства в Америке. Попытки Сарояна создать собственный театр не увенчались успехом, хотя некоторые его пьесы, от ранней «В горах мое сердце» (My Heart's in the Highlands, 1938) до «Пещерных людей» (The Cave Dwellers, 1957), принадлежат к числу достижений американской драматургии.
В годы второй мировой войны Сароян участвовал в высадке союзников в Нормандии и написал два своих наиболее известных романа: «Человеческая комедия» (The Human Comedy, 1943, рус. пер. 1958) и «Приключения Весли Джексона» (The Adventures of Wesley Jackson, 1945, рус. пер. 1959). Обе книги построены по принципу монтажа, разрушающего традиционную романную структуру, обе отмечены страстным антивоенным пафосом. Как и некоторые другие военные романисты США, Сароян не принимал во внимание антифашистского характера войны, утверждая, что она не может иметь никаких моральных оправданий. Очевидная уязвимость такой позиции наложила отпечаток на повествование, не лишив его, однако, гуманистического пафоса и поэтичности рассказа о человеческом братстве, противостоящем насилию и смерти.
В послевоенном творчестве Сарояна преобладают книги мемуарного и очеркового характера, среди которых выделяется его автобиография «Велосипедист из Биверли-Хиллз» (The Bicycle Rider in Beverly Hills, 1952). До последних дней жизни Сароян принимал активное участие в движении сторонников мира. Он многократно бывал в Советской Армении, которой посвящена книга «Случайные встречи» (Chance Meetings, 1978), рассказывающая о «старой родине», любовь к которой писатель пронес через всю жизнь. По завещанию Сарояна частицу его праха приняла армянская земля.
Седжвик (Sedgwick), Кэтрин Мария (28.XII. 1789, Стокбридж, Массачусетс — 31.VI 1.1867, Вест-Роксбери, там же) — прозаик. Представительница первого поколения американских романтиков, в своих произведениях стремилась воспроизвести характерные черты жизни Новой Англии. Подчеркивала важность роли семьи, домашнего очага как установлений, на которые опирается демократическое общество. Романтические приключения ее героев всегда разворачиваются на фоне обыденной жизни.
«Новоанглийская повесть» (A New England Tale, 1822), «Редвуд» (Redwood, 1824) — лучшие из ее романов, посвященных современной жизни. В них изображены тяготы существования беднейшего фермерства, религиозные проблемы Новой Англии. Примечательно, что истинная героиня «Редвуда» — не традиционная юная красотка, а язвительная старая дева. Роман сразу же был переведен на 4 языка, в Англии его сравнивали с произведениями В. Скотта, а французские газеты приписывали его Дж. Ф. Куперу. Седжвик очень быстро приобрела славу «первой среди женщин-писательниц США» (Э. По).
В дальнейшем Седжвик, подобно другим прозаикам своего поколения, обратилась к жанру исторического романа. «Хоуп Лесли» (Hope Leslie; or, Early Times in Massachusetts, 1827) повествует о войне колонистов с индейцами в первой половине XVII в. «Линвуды» (The Linwoods, or, Sixty years Since in America, 1835) посвящены изображению жизни нью-йоркского общества в годы Войны за независимость. Исторический фон этих произведений точен, характеры достоверны, но во многом они — дань литературной моде времени. Последующие романы писательницы имеют морализаторский оттенок.
Седжвики принадлежали к числу стариннейших и известнейших фамилий штата. Дом в Стокбридже был всегда гостеприимен и открыт, а при Кэтрин Сэджвик он стал духовным центром Беркшира. У образованной, умной, обаятельной хозяйки любили бывать У. К. Брайент, Н. Готорн и другие известные литераторы того времени.
Сигурни (Sigourney), Лидия [Хантли] (1.IX.1791, Норуич, Коннектикут — 10.VI.1865, Хартфорд, там же) — поэт. Ее весьма сентиментальные и меланхолические стихи пользовались популярностью у современников. Общее количество книг, опубликованных ею, приближается к 70. Сигурни сотрудничала более чем в 20 журналах и альманахах, возглавляла женский поэтический кружок в Хартфорде и была непременной участницей филантропических предприятий и реформаторских движений, одной из зачинательниц борьбы за право женщин на образование. Все это сделало ее весьма заметной фигурой в жизни США первой половины XIX в. Тематика и материал поэзии Сигурни весьма разнообразны: от индейских преданий (сб. «Черты аборигенов Америки», Traits of Aborigines of America, 1822) до зарисовок природы и быта Новой Англии (сб. «Сцены из жизни моего родного края», Scenes on My Native Land, 1844). Однако настрой, содержание и стилистика ее стихов отличаются завидным постоянством. Они были заявлены уже в первом ее сборнике — «Поучительные истории в стихах и прозе» (Moral Pieces in Prose and Verse, 1815). Одна из самых характерных книг Сигурни — «Религиозные и элегические стихи» (Poems, Religious and Elegiac, 1841). Ее поэтические сочинения, при всем их дидактизме, набожности и высоконравственном пафосе, не выбивались из русла литературной моды, требовавшей от поэта меланхолической тоски, элегичности, чувствительности.
С неизменной готовностью Сигурни писала стихи «на смерть» известных и неизвестных ей людей. Среди современников в ходу была шутка, что поэтические некрологи Сигурни следуют за смертью человека с такой же неизбежностью, как похороны.
Прозаическое наследие Сигурни сравнительно невелико. Его составляют преимущественно сочинения биографического, автобиографического и исторического характера. Особняком стоит роман «Угасшая надежда» (The Faded Hope, 1853), посвященный умершему сыну.
Симмс (Simms), Уильям Гилмор (17.IV. 1806, Чарлстон, Юж. Каролина — 11.VI.1870, там же) — прозаик, один из крупнейших писателей Юга до Гражданской войны. Сын разорившегося торговца, рано потерял мать. Был учеником аптекаря, позднее изучал право; в 1827 г. был допущен к юридической практике. Обширные знания приобрел самообразованием. Владел латинским, французским, испанским и немецким языками. Учителями считал Шекспира, Дж. Мильтона, У. Годвина, Дж. Байрона, В. Скотта, из соотечественников многое воспринял у Дж. Ф. Купера.