– Вы знаете правила, запись только на следующем сеансе, – сказал Ян, а мысленно добавил, – если он вам понадобится, что вряд ли.
– Ох, и зануда вы, доктор, но что поделать, – рассмеялась Алина, в её сумке завибрировал телефон. Удивительно молодое лицо без единой морщинки стало ещё милее. – Простите, это муж, обещал за мной заехать, у нас сегодня годовщина. До встречи, Ян! – и продолжила уже в трубку – Максик, выхожу, конечно, мы залезем на эту чёртову башню сами, никаких лифтов. Что? Не чёртову, а Эйфелеву? Как скажешь.
Дверь за счастливой пациенткой закрылась. Ян откинулся в кресле и закурил, если к глупой электронной сигарете можно применить благородный глагол. «Знаменитая методика гипноза» в этот раз сработала отлично. «Динамика позитивная, хоть патент оформляй. Хотя до моей машины времени мир ещё не созрел, остановимся на „гипнозе“, пока что», – доктор улыбнулся и принялся заполнять дневник наблюдений за экспериментом.
ИСТОРИЯ 2
5 августа 1994 года, Лондон.
Ян всегда считал, что из отеля «Парк Плаза Виктория» открывается лучший вид на Лондон. Да, это не «Шангри-Ла» в небоскрёбе Шард. Но мост Тауэр с точки обзора птиц интересовал его меньше, чем люди. «Плаза» расположен в нескольких минутах ходьбы от железнодорожного вокзала Виктория, и какие интересные экземпляры выносит на тротуар прибой из безбрежного людского океана. Многодетная мать, явно мечтающая о самоубийстве, ловкий карманник, маскирующийся под продавца сувениров, офисный клерк, прячущий под отутюженной рубашкой кровоточащее сердце.
Лондон – огромный шведский стол для гурмана-психолога, коллекционирующего наблюдения. Даже бурлящему американским задором Нью-Йорку не тягаться с городом на Темзе.
– Ваш кофе, сэр, – официант нёс серебряный поднос с такой гордостью, будто вчера самолично вынес его под пиджаком из Букингемского дворца.
Волнующе пахнущий свежими новостями «Таймс» соревновался с ароматом горячих булочек. Кофе отменным вкусом заставил бы любой «Старбакс» позеленеть от зависти. На секунду Ян так ярко почувствовал безупречную гармонию бытия, что замер, наслаждаясь моментом. А потом открыл газету.
«Трагедия на съёмках», – гласил жирный шрифт. Ян хотел перелистнуть страницу, но глаза кольнуло знакомое имя. Дзынь! Отель «Плаза» лишился чашки веджвудского фарфора.
«Вчера, в деревне Лэкок графства Уинтшир, во время съёмок сериала „Гордость и предубеждение“ лошадь испугалась взрыва на соседней базе НАТО и понесла. Телепродюсер Би-би-си разбилась насмерть», – скомканная газета отправилась вслед за чашкой. Невозмутимый официант извинился перед другими гостями за шум и со скоростью королевских жокеев ликвидировал беспорядок. Ян этого не видел.
«Хелен, как же так? Безумие! Погибнуть под копытами лошади в двадцатом веке», – Ян попытался с силой хлопнуть дверью, но проклятый доводчик не позволил. Хотя неподдельный испуг, меняющей цветы горничной, стал равноценным эквивалентом.
«Всё в руках господа, бедная Хелен. Или нет? Это случилось вчера. Ещё никто из пациентов не возвращался на день назад. Возможно ли такое? Дьявольское искушение! Мне бы и в голову не пришёл подобный эксперимент. Знак? Насмешка? Вызов?» – Ян неподвижно сидел на подоконнике, не видя ничего, кроме рубиновых всполохов на крышке старинных карманных часов. Решение принято.
Вспышка!
4 августа 1994 года, Лэкок.
Современный городок за считаные недели превратился в живописную деревню прошлого века. Жители поломались для приличия, но охотно позволили дизайнерам перекрасить дома, а также сменить двери и окна.
Режиссёр решил использовать благоприятный прогноз синоптиков и снять заранее финальную сцену – двойную свадьбу Джейн и Элизабет Беннет. Съёмки затягивались и жители туманного Альбиона по привычке не надеялись на милость октября, или, не приведи боги синемы, ноября. Утро началось превосходно, если не считать хронического недосыпа всего актёрского состава, но кого волнуют такие мелочи. Причёски, грим и костюмы доведены до совершенства, лошади запряжены в коляски. Пора начинать.
«Внимание! По местам! Дорогие гости, выйдите из кадра», – вежливо протрубил мегафон. В голове Саймона Лэнгтона крутились гораздо более нецензурные формулировки. Набежала толпа поклонников Джейн Остин, да все коллеги, не разгонишь как куриц. А так и хочется крикнуть «кыш». Ну вот, фотографируются с лошадьми. Как дети, честное слово. Баабааах! Земля содрогнулась. «Опять? Проклятые военные! Мы же отправили им график съёмок. О Боже!», – режиссёр замер, отказываясь верить глазам.
Испуганная лошадь заржала и встала на дыбы. После короткого галопа повозка перевернулась, разлетевшись на куски от удара об землю.
За 5 минут до взрыва.
– Ян? Что ты здесь делаешь? – высокая блондинка поспешно слезла с лошади и нежно обняла давно потерянного однокурсника.
– Хелен, мне далеко до твоего пыла, но я тоже люблю классику. Обворожительна, как всегда. Участвуешь в съёмках?
– Язык как медовый пластырь, – рассмеялась Хелен, – я сейчас на Би-би-си, а здесь ищу вдохновение. Мой любовный роман отвергли три издательства. Я, конечно, не Остин, но какого дьявола? Отличная же рукопись.
– Ни на миг не сомневаюсь, в нашей альма-матер ты блистала! Может кофе? И проведёшь меня поглазеть на съёмки, мисс Филдинг или госпожа телепродюсер? – Ян по старой привычке взял Хелен под руку, увлекая в сторону кондитерской. Баабааах! Земля содрогнулась. – Что за, хм, досадное недоразумение?
– Ты говоришь как мистер Дарси, рядом база НАТО. Бедный Самюэль никак не согласует своё расписание с местной артиллерией.
– Самюэль?
– Режиссёр фильма. А мистера Дарси играет молодой актёр Колин Фёрт, и это просто находка. Хочешь, познакомлю?
– Хочу, но сначала кофе. Так о чём твоя следующая книга? «Причина успеха» мне понравилась.
– Спасибо, всегда приятно получить отзыв не от своей читательской аудитории или родственников. Это идея газеты, где я веду юмористическую колонку о жизни холостячки в Лондоне. Вот не надо удивлённых глаз, да, я не замужем. Хотя сомневаюсь, что Бриджит Джонс тянет на героиню романа, но почему бы и нет?
– Отличное имя для одинокой девушки в Лондоне. Расскажешь детали?
– Для этого нам понадобится кофе с ликёром и повторить.
– Я никуда не тороплюсь. Номер в «Плазе» забронирован на завтра. Решил навестить Лондон, он меня вдохновляет примерно так же, как тебя мистер Дарси, – Ян сунул в карман золотые часы, которые сжимал в руках, внутренне расслабился и мысленно сделал пометку в рабочем дневнике: «Эксперимент удался».
ИСТОРИЯ 3
Милан, весна 2000 года.
Ян любил Италию. Казалось, в самом воздухе Апеннинского полуострова разлит экстракт неги и довольства жизнью. Всякий раз, возвращаясь сюда, он молодел душой, телом и, дальше принято упоминать сердце, но зачем лгать? Сердца у всемирно известного психолога давно не было. Просто ещё одна мышца, отвечающая за ток крови.
Он знал в лицо все страсти, управляющие людьми, их не так уж и много. Похоть, гордыня, жадность, властолюбие и любовь – дитя физического влечения и собственнического инстинкта. Яном же двигало любопытство, жажда познания и приятно щекочущая тщеславие мысль, что он безвозвратно меняет мир своей волей.
Ажурные шпили, арки и переплетения миланского собора на фоне ярко-синего майского неба завораживали. Лучший вид из окна. Чего ещё пожелать случайному гостю? Дверь деликатно скрипнула, призывая вернуться в реальность из волшебного мира абстрактных рассуждений о вреде и пользе путешествий во времени.
– Buon giorno, dottore! – высокий седой мужчина в идеально сидящем костюме легко мог пристыдить угловатых моделей на подиуме, хотя ему уже семьдесят.
– Присаживайтесь, сеньор Росси, что заставило вас выйти из мастерской и снизойти к нам смертным? – Ян задёрнул тяжёлые шторы, чтобы не отвлекаться на собор, и опустился в кресло. Его синий бархат уместней смотрелся бы в музее, чем в апартаментах состоятельных снобов.
– Уж кому бы заикаться о смертности, но не тебе. Двадцать лет прошло с нашей последней встречи, а ты такой же мальчишка, – хмыкнул посетитель, доставая из кармана украшенную перламутром трубку.
Курение было единственным недостатком блистательного Серджио Росси – художника, скульптора, мецената, открытого гея и лидера мнений. Ученики так восхищались его талантом, что идиот, посмевший упрекнуть кумира не в той ориентации, рисковал здоровьем. Ян подавил вздох и достал тяжёлую мраморную пепельницу, которая с лёгкостью могла стать орудием убийства, хотя в какой-то мере им и являлась.
– А вот меня возраст догнал, – раскурив трубку, продолжил гость, – неоперабельная опухоль мозга и проблемы с памятью на десерт, чтобы не скучно. Помоги мне, Ян, я начинаю забывать лучшие моменты юности. Без этих воспоминаний даже короткая жизнь не имеет смысла – можно заказывать заупокойную мессу. Плевать, как ты это сделаешь. Согласен на гипноз, внушение и галлюциногенные леденцы. Реальность – то, что мы ощущаем. Я просто хочу ещё раз увидеть его перед смертью.
– Серджио, давайте по порядку. Кого и зачем?
– Лучо Фонтана – первая, сбывшаяся на миг любовь. Мой наставник, гений, бунтарь, новатор – я говорю как энциклопедия, а вспомнить хочу эмоции, руки и ту единственную скандальную ночь. Больше мы не виделись. Его невеста зашла в мастерскую хоть и не в самый пикантный, но до сих пор обнажённый момент. Они всё равно поженились, недаром она ждала двадцать два года. А крайним оказался испорченный юнец, то есть я.
– Вас не страшит близкая смерть, сеньор Росси? Никогда не думали, вот бы вовремя поставить диагноз, сделать операцию.
– А дальше? – насмешливо перебил Серджио. – Пропыхтеть ещё лет десять, борясь с последствиями химиотерапии? Нет уж, я доволен жизнью и ни дня бы в ней не изменил. Хотя того скандала бы избежал, ради счастья остаться подле мастера.
– Ну что ж, уважаю ваше решение. Устраивайтесь поудобней и сформулируйте запрос, – луч солнца, воровато пробившись сквозь портьеры, блеснул на потёртом золоте карманных часов в руках доктора.