Когда Сога присел отдохнуть, за спиной раздался звук, похожий на рëв исполинского существа. Мальчик огляделся и увидел за одним из валунов портал – воздух будто порвался, и сквозь трещину струился сияющий голубой свет. Подул ветер, и вслед за ним из разлома посыпалась кристаллическая пыль. Подойдя поближе, Сога увидел синие скалы позади чистейшего голубого озера, над которым сияло белое солнце. Мир, открывшийся ему, показался таким родным и знакомым. Сога протянул руку. Голубая пыль с еле уловимым шелестом легла на ладонь.
Каждая победа Нима злила и одновременно тревожила Согу. Толпа на трибунах неистово завывала, требуя новых и новых жертв. Роботы рассыпались на части от одного лишь удара копья могучего Грестера. Противный розовощёкий мальчишка купался в славе. Важно расхаживая среди гладиаторов, готовящихся к битве, он не упускал возможности бросить пару язвительных слов. Он знал, как задеть чувства соперника и тем самым пошатнуть его уверенность.
Летели секунды, минуты, часы. Бой за боем Сога также побеждал. Собранный им робот был быстр, ловко уворачивался от противников, а молниеносные и точные удары его кинжалов наносили серьёзные повреждения соперникам. Он отыскивал слабые места и быстро перерезал жизненно важные контакты, отрубал железные хвосты и конечности.
Чарли был создан во многом благодаря Оврэиму. В тот самый момент, когда Сога вышел из портала, инженер увидел в нём силу, волю к победе. Несмотря на то что для мальчика этот мир был чужим и таинственным, Оврэим довольно быстро обучил Согу инженерному делу, и спустя год появился Чарли – тёмный воин. Благодаря травничеству в арсенал робота добавились яды, разъедающие металл. На поясе в небольших сосудах висели зелья слепоты. Робот бросал сосуд в ноги противника, и тот на пару минут терял зрение. А Чарли было достаточно пары секунд, чтобы броситься к жертве и отрезать ей голову.
В схватке с паукообразным роботом Чарли использовал сеть из растения Куо, которое Сога вырастил из семян, подаренных его ящероподобным другом – странником Кханом. Растение имело тонкие, но поразительно крепкие стебли. Прикасаясь к телу, Куо опутывал его, протискивался во все щели и обездвиживал. Паук неуклюже повалился на землю, и Чарли оставалось нанести лишь решающий удар.
– Мы близки к победе как никогда! – Сога прикоснулся к холодной и гладкой металлической руке робота. – Мы едины!
– Вы близки к провалу! – из ниоткуда возник мерзкий голос Нима. – Сдавайся, глупый Землянин.
– Заткнись, Ним! – Согу переполнил гнев и желание расправиться с гадким мальчишкой. Мысленно он уже победил. Представил хлюпающую от унижения физиономию розового засранца. Эта мысль пришлась Соге по душе, и он расплылся в хитрой улыбке.
Олимпийские игры близились к концу. Осталось четверо участников. Соге предстояла битва с Нимом. Его уже не заботило первенство, он жаждал свести личные счёты. К гулу толпы на минуту добавился оглушительный вой ветра. С потолка посыпались мелкие осколки минерала, и даже сквозь подошву толстых ботинок Сога ощутил вибрацию – по планете пронеслась стеклянная буря. Запахло хрустальной чистотой с еле уловимыми нотками имбиря.
«Это знак!» – подумал Сога. Та же мысль посетила и других гладиаторов. Бури были спонтанными. Некоторые считали их весточками от богов, другие – доброй приметой. Были и те, кто предрекал грядущий конец света.
Как только арену перестало трясти, раздались звуки гракасов. Оврэим взял Согу за плечи.
– Помнишь, что я сказал тебе, когда ты вышел из портала?
– Здравствуй? – сказал Сога, улыбаясь.
– Нет. Я увидел в тебе себя. Те же синие волосы. Та же бледная кожа. Я спросил, мой ли ты сын. Первая мысль, что пришла мне в голову, что ты явился из параллельной реальности. Той, где у меня есть сын. Но присмотревшись, понял, что ты человек. Тем не менее я всё ещё видел в тебе себя. Твоя сила граничит с безрассудством, а внутреннее спокойствие – с горячей кровью. Я знаю, ты сможешь справиться с эмоциями. Просто представь, что цель твоя уже достигнута.
И он представил. Сога вышел на арену с холодным сердцем. С несокрушимой верой в победу. Он обвёл взглядом трибуны и слегка поклонился, в то время как его противник плясал и кривлялся от непонятной мальчику радости.
Когда снова прозвучали гракасы, Чарли занял оборонительную позицию. Сога надеялся на предсказуемость оппонента. Слишком уж розовощёкий глуп для тактических приёмов. И он не ошибся. Грестер метнул копьё, которое со страшной силой пронеслось мимо Чарли. Робот был мал, но ловок. Он моментально пригнулся и выпустил во врага шесть стрел. Броня Грестера зашипела, и в металлическом корпусе появились оплавленные дыры.
– Ха! – закричал Ним. – Это как укус зюшника. Моему роботу это никак не повредит.
Не успел Грестер достать следующее оружие, как полое древко стрелы лопнуло и из трещины выползла стайка маленьких жучков. Последовал хруст других стрел, и полчище жуков устремились сквозь «раны» робота к жизненно важным системам. Они жадно грызли провода, вызывая одно замыкание за другим. Грестер сумел сделать лишь один шаг вперёд и с грохотом упал на каменный пол.
– Ха! – язвительно повторил Сога слова Нима. – Укус зюшника, говоришь? Твоему роботу это совсем не повредило.
Розовощёкий Ним покрылся красными пятнами и визжа, как свинка, убежал с арены. А Сога махал толпе руками, пытаясь разглядеть гостей. Единственный, кого он сейчас хотел видеть это его отец. Вдруг ёжик не обманул и он действительно здесь. Но звуки гракасов намекнули Соге, что пора уступить место другим бойцам. На арену высыпали маленькие роботы-уборщики и утащили Грестера в мусорный отсек.
У ворот победителя встретил Оврэим. И без того высокий и статный, от гордости за подопечного он вытянулся струной, его голубые глаза сияли от радости. Из-за спины учителя выглядывала его жена Ишитти и загадочно улыбалась.
– Наш милый Сога, мы так горды, так счастливы! – пропела Ишитти. – Пусть ты не наш кровный сын, но мы таковым тебя считаем. Мы безмерно рады быть сегодня рядом с тобой, но кое-кто ещё хочет поздравить тебя.
Ишитти посмотрела в сторону. Проследив за её взглядом, Сога увидел стоящего возле стены отца. Он улыбался.
Наш новый Уралмаш
Оксана Царькова @oksanatsarkovp
Утречко выдалось сегодня прекрасное. Три солнышка на небо выкатились – не закатишь их обратно. Припекают, однако. Выйду на улицу, доковыляю до теплички своей. За нашими жителями подгляжу, как они процесс производственный соблюдают.
Вот, например, Петрович поливает цветочки керосином. Пестики и тычинки Plumbum glans криво ухмыляются, но суррогат глотают.
– Простите, мои родные. – Петрович хотел погладить цветы рукой, но те хищно заскрежетали клыками. – Пятые сутки транспортник ждём, там ваш комбикорм и вообще.
Петрович горестно взмахнул руками.
– Чё? Жрать не хотят, окаянные. Так ты их навозом удобряй, а то ты зря топливо переводишь на этих оглоедов. Глядишь, дерьмо на добро пустишь, а не наоборот.
За спиной Петровича незаметно возникла старуха Плёткина. Вредная, как тысяча чертей, и нюх у неё на неприятности прямо-таки собачий.
Космическая колония «Новый Уралмаш» (КНУ) в системе Медузы, где я и другие колонисты обитают, совсем маленькая, но каждый индивид в ней, скажем так, особенный. Мы тут всякий сброд терпеть не будем. Если кто по незнанию решил у нас обосноваться, а Устав КНУ соблюдать не желает, то мы его быстренько, пинками под зад обратно выгоним, чтобы нашим воздухом чистым не дышал.
Про пинки я не зря упомянул. Реально, глава КНУ самолично, берцами сорок седьмого, не разношенного подлеца выгоняет. По филейным местам попинывает да речь поучительную приговаривает. Ну и мы за словом в карман не лезем. Шутейно так, добрым матерком Уральским отщепенца вослед поучаем.
Но сегодня всем нам, новоуралмашевцам, не до шуток. Транспортный корабль со всякими припасами, который мы с основной колонии «Новая Россия» ждём, уже на пять дней опаздывает. Нет, с голоду или от засухи мы на нашей планете не помрём. А вот эксперименты научные, новые разработки – всё приостановить придётся. Жалко потерянного впустую времени.
– Петрович, ты на меня не серчай. – Плёткина потуже завязала под подбородком синенький платочек. – Я к тебе по делу, а не почморить. Я тут давеча в седьмом квадранте активность одну нехорошую срисовала. Вспышки наблюдала андронные, коих там отродясь быть не должно. Мне кажется, что транспортник наш «Флибустьеры» прихватили и сейчас к нам направляются за каким-то хреном.
– Чё значит, за каким-то хреном? – Петрович постучал по лбу Плёткиной согнутым пальцем. – Не за каким-то, а за нашим «Инновационным хреном», что мы пятый год в теплице «Осколково» выращиваем. Баба-дура ты, Плёткина, но стратегический аналитик, высшего класса. Сейчас я наших бойцов предупрежу, чтобы готовы были к встрече гостей незваных.
Небушко над Колонией «Новый Уралмаш» окрасилось в цвет тухлого помидора. Значит, скоро ночка тёмная наступит. Наши все жители новоуралмашевские у клуба на завалинке расселись. Семечку лузгают, лясы точат да на небо поглядывают.
И точно – из пушистых помидорных облачков на наш местный космодром космическая яхта «Обналмович» приземлилась, а из неё вроде космические туристы высыпали. Человек двадцать пять.
Смешные такие, в Гавайских рубахах, шортах и берцах на босу ногу. Все как один великаны, ростом под два метра, стриженные «под бобрик», рожи кирпичом, очки тёмные, а уши во многих местах ломаные.
Ходят «туристы», лыбятся, фотоаппаратами наши красоты местные снимают и так картинно-восхищённо ахают, что и мы сами офигеваем от восторга. Тут и старуха Плёткина перед ними выкатилась. В сарафане в пол и в платочке своём синеньком. Хлеб-соль на рушнике вышитом гостям дорогим вынесла да кланяется поясно.
Главный у приезжих, тот, что поперёк себя шире, булку взял, да и схомячил в одну харю, эгоист. И так палец вверх тычет, мол, хорошо ему. Остальные бугаи тоже за спиной его лопочут про «млеко-яйко-курка» и по животам своим ладошками водят. В рядочек супротив завалена нашего выстраиваются и ждут чего-то.