Мальчуган виновато опустил глаза, протягивая деду выпавший из рук Жеки рисунок.
На бумаге простым карандашом были нарисованы десятка два-три мелких звёздочек, в центре которых значился тёмно-зелёный шар со множеством лучиков, отходящих от него в разные стороны.
Дед задумчиво покрутил лист бумаги в руках, затем перевёл взгляд на Жеку, будто что-то вспоминая, помолчал с минуту и, подмигнув, с улыбкой на лице протянул рисунок.
– Здорово, Жека! Живой?
Охота
Инна Фохт @innafocht80
Уже апрель, но иней на рассвете
У елей пышных серебрит наряд…
В норе тепло, сопят спокойно дети,
Комочки жёлтые, пять маленьких лисят.
Лисица-мать понюхала комочки,
Умыла морду каждого щенка,
Густую шёрстку, чёрные носочки…
Ну что ж, пора добычу поискать.
Тихонько вышла из норы и огляделась,
Втянула воздух мокрым носом мать.
На ветке птица весело запела.
«Жаль, высоко, её мне не поймать», —
Подумала лиса и побежала
Знакомою тропинкою в поля.
Трава крупинки инея роняла,
Дышала паром тёмная земля.
Уж два часа минуло, всё впустую.
Охота у лисы не задалась.
«Ну хоть бы птицу или мышь простую…
Но что это?» – лисица напряглась.
Из-под куста вдруг выпорхнула птица,
Чуть пролетела и присела вновь.
Едва дыша, крадётся к ней лисица.
Тут грохнул выстрел. И застыла кровь…
Лежит лиса, боится шевельнуться.
В полях раздался громкий псовий лай.
Лохматой сворой на неё несутся,
Траву ломая, псы.
«Пора! Вставай!»
Лиса схватила острыми зубами
Убитый метким выстрелом трофей.
И побежала, длинными прыжками
Одолевая молодой шалфей.
Несётся свора, заливаясь лаем.
«В головке» три огромных вожака.
Лиса бежит, то прыгает, петляет.
Забрызганы пушистые бока.
А позади слышны людские крики
«Ату её! Хватай её, Артур!»
«Вперёд, Трезор!»
«Вальни всю стаю, Дикий!
На счастье лисью лапку мне! Ату!»
Лиса устала. Кажется, настигла
Судьба несчастную. И небо стало мутным.
Но вдруг виденье перед ней возникло
И закружило цветом изумрудным.
И видят все: в тёмно-зелёном платье
Стоит девчонка посреди полей.
Лисицу заключив в свои объятья,
Она глядит сурово на людей.
Широким рукавом два быстрых взмаха.
Девчонка и лиса исчезли вмиг.
Псы осеклись и заскулили в страхе.
«Кончай охоту! – закричал старик.
В деревне бают, что девчонка – ведьма,
Была лисой когда-то рождена.
Ещё слыхал я, что в селе соседнем
Двух егерей с ума свела она.
Те егеря про девку-ведьму знали
(Где явится – охотиться нельзя),
Но не ушли и псов не отозвали.
С тех пор безумны лучшие друзья».
«Ты врёшь, старик! С нас хватит твоих шуток!»
«Возьми, проверь, коль смелый ты такой!
Поехали к реке, там много уток!
Трезор, ко мне!» – старик махнул рукой…
К обеду солнце землю отогрело.
Жужжали пчёлы, вились у цветов.
Всё поле расцвело, зазеленело…
Лиса вернулась, обняла щенков.
И папа-лис к ним подошёл, хромая.
Он облизал любимой мокрый лоб.
И лисы, куропатку уплетая,
Лишь иногда выплёвывали дробь.
Пятый
Анастасия Данилова
Наши дни
Тяжесть накрыла очередной волной. Вязкая слюна застряла в пересохшем горле. Пришлось прокашляться. Стало хуже. Пульс участился. «Тук-тук», – неугомонным дятлом засело в ушах.
«С чего бы?» – мелькнула мысль, но я постарался прогнать её прочь.
Глубоко вздохнул, на миг прикрывая глаза. Ни в коем случае нельзя пропустить возможность. Удача – дама капризная. Слишком долго пришлось ждать момента. Три из пяти мишеней поражены. Четвёртая, вернее, четвёртый, важнее шавок, отправившихся в ад. Они – так, разминка. Но сучёныш почувствовал угрозу и решил слинять, пока была возможность.
Сплюнул.
Пришлось повозиться в поисках крысы. Но теперь он точно не сбежит, опутал его хорошенько цепями-лианами.
Холод на подбородке отвлёк мысли. Спешно убрал остатки слюны. Мерзость. Злость приподняла голову. Безжалостно затолкал назад, чтобы не мешала. Из-за этой товарки руки начали дрожать, а прицел сбиваться.
«Соберись. Уже скоро».
В небо сорвалась стайка чернильных пятнышек. Громкое и недовольное «ка-ар-р-р» разлетелось по округе.
«Вот оно», – звериный оскал растянул губы.
Припал правым глазом к прицелу винтовки. Минутная готовность. Хорошо, ветра нет.
Вдох. Выдох.
Шум моторов нарастал, приближаясь.
Вдох.
Гул накрыл шапкой, старался не отвлекаться на него. Руки перестали дрожать. В прицеле появился один, его тут же сменил другой. Третий. Палец уверенно опустился на курок. Пуля вылетела безмолвно.
Слежу за траекторией. Такой чёткой, словно это я прочертил линию.
Выдох.
Точно в цель.
Крысёныш дёрнулся и завалился на нетронутый белый покров. Кто-то закричал. Кто-то вскинул винтовку, осматривая местность.
Пора сваливать.
Неразбериха на руку. Отполз в сторону, стараясь резко не задевать низкие ветви елей. Метров через десять поднялся во весь рост, прикрепил снегоступы и направился в чащу.
За год до события
– Мы продолжаем наш репортаж. Как вы видите, уважаемые зрители, российский биатлонист Антон Шипулин мчит к стрельбищу. Часть трибун скандирует: «Антон! Антон!»
Дальше я уже не слушал, лишь внимательно следил, как спортсмен готовился к поражению мишеней. Выверенные движения завораживали. Щелчок затвора. Уверенное нажатие на курок. Пуля летит к цели. Следя за действом, я задержал дыхание. Прямое попадание. Красиво. Шумно выпустил воздух из лёгких. Как раз то, что мне нужно. Взгляд оторвался от движущейся цветной картинки и переместился на стену. Пять фото смотрели биатлон вместе со мной. Скоро и вы станете лишь картинками, чьими-то воспоминаниями.
Наши дни
Удаляюсь глубже в чащу, не забывая припорошить следы. Не боюсь заблудиться, ибо подготовился основательно. Сверяюсь с картой, что надёжно хранится в голове – ещё несколько метров и выйду на опушку, где ждёт вертолёт.
За 6 месяцев до события
Первая мишень попалась на удочку просто. Даже не пришлось долго возиться. Быстро и без свидетелей.
Никто ничего не заподозрил. Посчитали, что шавку устранили конкуренты.
Побывал на похоронах. Видел «мишени» там же. Рядышком. В линию. У гроба. На краткий миг возникло желание взорвать присутствующих здесь, не отходя от кассы. И плевать на левых прохожих, на рядом лежащих в деревянных ящиках полусгнившие трупы или кости. Кровавая пелена застилала взор и разум. Почти поддался искушению, но тихая мелодия мобильника остудила пыл. Посмотрел на дисплей. Придётся ответить.
Наши дни
Продолжаю двигаться. Возле старой ели остановился. Снял перчатку и погладил шершавый ствол. Прикрыл глаза и вознёс молитву небесам. Хотя в бога верить перестал. Если он и был, то давно не смотрел в мою сторону и допустил такое. Не думаю, что на всё умысел его. Для чего? Чтобы я встал на тропу мести? Прикончил зверей в человеческом обличии, которым плевать на существующие законы? Ладонь сжалась в кулак, отчего замёрзшая кожа легко поцарапалась о потрескавшуюся кору. Смотрю на бордовые капли. Солоноватый привкус появился сам собою во рту.
За 4 месяца до события
Второго и третьего выцепил вместе. Кто бы знал, что они любовники. Сардонически рассмеялся, смотря в испуганные рожи.
Одна, вторая пуля в лоб. Для надёжности ещё две в сердца.
Как же вы легко покинули бренную землю. Даже стало обидно.
Вздохнул.
С четвёртым и пятым придётся повозиться. Точно начнут ныкаться по щелям.
Наши дни
Наручные часы пискнули, напомнив о сроках. Вертолёт поднимется в воздух со мной или без. Такой был уговор.
Натянул перчатку. Двинулся дальше. Просвет меж деревьев стал больше. Белый свет на мгновение ослепил. Пришлось снова останавливаться. Проморгался и вышел на белоснежную площадку. В центре ожидала чернильная машина. При моём появлении лопасти ожили.
За месяц до события
Как и ожидал последняя парочка схоронилась. Но земля слухами полнится. Собирал крупицу за крупицей, пока не вышел на информатора. Или он на меня?
Не суть!
Мне давали наводку и предлагали забрать после того, как устраню мразь. Единственное, что требовалось быть в назначенное время в пункте назначения.
Почему бы и нет?
Наши дни
Лопасти раскрутились, создавая снежные вихри. Пришлось прикрыть глаза и пробираться к двери вслепую. Плевать. Ещё немного и можно будет забыться тяжёлым сном. Веки уже налились свинцом и обещали не открыться вовсе. С грехом пополам вскарабкался в нутро железной птицы. Помогать никто не спешил. Да и не обязан. Устроился на полу. Сил перебраться в кресло не было, так как вертолёт начал набирать высоту.
Остался пятый.
– А ты крут, – рядом раздался хриплый голос. У виска почувствовал холод. – За что? – Тихий щёлчок взведённого курка. – Ну!
– За… – начал было я, но закашлялся. Надо было хоть снега съесть. Передышка остудила пыл, отвечать расхотелось. – Скажет ли тебе что-то имя?
– Как знаешь, – безразличие полоснуло бритвой по венам, тело дёрнулось. – Но-но! – холод прижался к виску сильнее.
– Почему помог? – устало поинтересовался я, так как тяжесть навалилась на плечи. Непонятно с чего? Вроде переход дался более-менее легко.