Всего самого, самого доброго вам обоим
Ваша
Ханна
1. См.: п. 45, прим. 1.
2. Мэри Маккарти.
3. «Философская вера и откровение», см.: п. 262, прим. 2.
4. См.: п. 254.
5. Поэт и композитор Роберт Гильберт.
259. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 2 апреля 1960
Дорогая Ханна!
большое спасибо! Задержка не связана с безалаберностью. С каким гостеприимством Вы открыли двери своего дома Вашей американской подруге!
Первым делом о «Философах»: конечно, Вы получите копию, как только будут готовы первые философы второго тома. Это философы, которых можно объединить в группу «Взгляды мирового благочестия»: Ксенофан, Эмпедокл, Анаксагор, Демокрит, Эпикур, Лукреций, Посидоний, Бруно. Вы совершенно точно припомнили, что Эпикур и Лукреций переезжают из третьего тома во второй.
Возможно, издатели правы и план всего произведения действительно не стоит раскрывать так подробно, как я сделал это во «Введении». Он так не точен. Меня очень радует, что фрагменты «Введения» переведены и будут опубликованы. Я полагал, что от всего «Введения» целиком было решено отказаться. Это результат моих непримиримых профессорских привычек: все должно превратиться в учебник, а в учебнике необходимо «Введение». Я понимаю, что от него можно вовсе избавиться или без вреда переместить в конец книги, но мое чутье подсказывает, что я должен заранее рассказать читателю о плане, интонации и ходе своих рассуждений. Вы знаете, что я поддержу любое Ваше решение. Я искренне счастлив, что книга выходит в Америке, и заинтригован, как ее примут. Вы упомянуты там в роли редактора, и мне кажется, для Америки это прекрасная увертюра.
Передайте Генриху сердечный привет и скажите, как счастлив я буду побеседовать с ним и с Вами в конце года.
Лишь пара слов о моем выходе на пенсию: нет, никаких ссор на факультете. Вряд ли они могли бы стать достойной причиной. Во мне постепенно формировалось предчувствие, что настало мое время. Весной 1959 года я надолго охрип, и в течение летнего семестра после каждой лекции я переживал и задавался вопросом, справлюсь ли я со следующей. Мне говорили, что к концу лекции голос сильно меняется, но теперь все стало лучше. На одном из ученых советов в июле, на котором присутствовало около 50 человек, я не только выступал, но, когда меня перебили, смог добиться той же громкости, с которой говорил прежде. Но удивительным образом ощущение приближения старости меня не покинуло и усилилось с августа, когда начались регулярные кишечные кровотечения. Когда Вы были у нас, я был абсолютно уверен, что это не геморроидальные кровотечения (настолько простираются мои познания в медицине), но, должно быть, карцинома. И поскольку в моем возрасте операция уже невозможна, не было смысла торопиться, но все же мне хотелось точно знать, что происходит. Тогда выяснилось, что это не карцинома, а так называемый дивертикулез1. Но этот опыт стал своего рода знамением, не могу сказать, что повод был достаточно веским, но я вспомнил слова отца2: нужно отказываться от места, пока другие еще считают, что ты в хорошей форме. К тому же лекции уже не захватывают меня так, как прежде. Размышления, учеба, письмо приносят больше радости. Решающим фактором было то, что я действительно не могу соответствовать всем требованиям службы. Заседания стали ужасно утомительны. Курение на них все чаще приводит к бронхиальным приступам и лихорадке, от которых я страдаю на протяжении нескольких дней. Я регулярно стал их пропускать, попросту прогуливать. Это неприемлемо, если берешь на себя определенные должностные обязанности.
Когда я объявил о своем желании, ректор ответил, что невероятно сожалеет, и предложил остаться на полную ставку еще хотя бы на семестр и читать одну лекцию, чтобы моя пенсия началась с 1 апреля 1961 года. От этого предложения я не смог отказаться, к тому же он добавил, что Базель мне многим обязан. Теперь это предложение должны одобрить в нескольких инстанциях. Но точно решено, что я ухожу в отставку либо 1 октября, либо 1 апреля.
Я так обстоятельно ответил на Ваш дружелюбный вопрос, что теперь все выглядит крайне значительно, но я знаю, что Вы не разозлитесь и поймете, как подобные вопросы решаются и регулируются не на основе рациональных доводов, но символизируют лишь жизненный этап, на котором – что понятно – уже ничего не нужно объяснять. Я с уверенностью могу лишь радоваться мысли, что наконец-то освобожусь от обязанностей служебного порядка.
Политика снова ужасает. Повсюду. Аденауэр, однако, снова кажется мне самым проницательным политиком в вопросах внешних отношений, который замечает простейшие явления. Солидарность Запада рушится все стремительнее.
Сердечный привет вам обоим
Ваш Карл Ясперс
Гертруда передает Вам привет! Прошу, простите за диктовку, иначе письма пришлось бы ждать еще дольше.
1. Дивертикулы слизистой оболочки кишечника, приводящие к кровотечениям.
2. Карл Вильгельм Ясперс (1850–1940) – с 1879 г. окружной начальник Бутьядингена, с 1896 г. директор ссудо-сберегательных касс Ольденбурга.
260. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 17 июня 1960
Дорогая Ханна!
Сегодня лишь небольшая просьба: University of Nebraska Press в Линкольне хочет перевести три тома «Философии». Они сделали довольно выгодное финансовое предложение. Проблема лишь в переводе. За него хочет взяться профессор Келлер1. Я попросил, чтобы он прислал пробный перевод Вам, лишь ради оценки, не ради исправлений. Вас нельзя нагружать подобными просьбами. Если перевод будет выглядеть сносно, я думаю, мне стоит согласиться, потому что трудно найти кого-то, кто согласился бы на перевод столь объемной работы. Моя просьба, таким образом, касается того, чтобы Вы прочитали такой пробный перевод и вынесли свой вердикт. Вы согласны? Я уже передал издательству Ваше имя и адрес. Но, разумеется, Вы в праве отказаться.
Надеюсь, Вы успели отдохнуть, чтобы освободить время для работы над собственной книгой о политике. Вас навещал д-р Мартин. Полагаю, он не произвел приятного впечатления. Он нужен мне для поддержания определенных связей, поэтому я продолжаю с ним общаться. Он счастлив, что Вы позволили ему перепубликацию фрагмента2 из перевода для Кольхаммера в Universitätszeittung.
Сердечный привет вам обоим от Гертруды и от меня
Ваш
Карл Ясперс
1. Юлий Келлер (1923–?) родился в Германии, священнослужитель, с 1952 г. жил в США, во время написания письма – пастор храма Святого Иоанна в Линкольне, Небраска, затем в Проспект-Черч в Кембридже, Массачусетс. Позднее профессор лингвистики в Греческой православной богословской школе в Бостоне.
2. Arendt H. Der Mensch, ein gesellschaftliches oder ein politisches Lebewesen // Die deutsche Universitätszeitung, 15. Jg. Oktober 1960, p. 38–47.
261. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуНью-Йорк, 20 июня 1960
Дорогой Почтеннейший,
я не писала Вам непростительно долго. Генрих все хотел написать об университетской статье1, но так и не успел в течение семестра. На этой неделе он наконец вернется и начнется его долгожданный отпуск. Мы решили не уезжать на это лето: квартира слишком прекрасна. Разве что на пару недель съездим в Вермонт в августе.
Когда пришло Ваше письмо, я сперва была в ужасе, но потом смогла перевести дыхание. Как дела теперь? Может быть и к лучшему, что Вы решили отойти от дел, у Вас по-прежнему будет более чем достаточно возможностей выступать и появляться на публике, если Вы действительно этого захотите.
Теперь хочу рассказать в двух словах, хотя рассказывать особенно не о чем. Слава богу, уже две недели назад я расправилась с мучительным переводом Human Condition. Это была настоящая пытка, а теперь, разумеется, начинаются трудности с возвращением к английскому. Моя американская подруга осталась до конца апреля: все это фантастическая, поистине очень американская история, настоящий жизненный поворот, о котором Вы так любезно и убедительно меня предупреждали, и все же я не могу понять все эти страхи по поводу упущенных возможностей. Меня измучила эта история, потому что она очень мне дорога, и я беспокоюсь о ней. Но что можно поделать, кроме как приютить ее. Сейчас она в Риме в весьма неблагополучном состоянии.
В то же время и сразу после мне нужно было принять пару решений, которые дались нелегко. В любом случае следующей весной я на два месяца отправлюсь в Северо-Западный университет2, а следующей осенью на семестр в Уэсли3, в котором как раз открылся Институт перспективных исследований. По большому счету из финансовых соображений. Вы знаете, как здесь обстоят дела с пенсиями, нужно начинать экономить, а эти приглашения хорошо оплачиваются, при этом почти не требуют усилий. Осенний семестр совершенно меня не беспокоит, потому что я всегда смогу съездить домой на выходные – все очень близко. А два весенних месяца они точно справятся и без меня.
Помимо этого Генрих снова в наилучшем расположении, так что мое отсутствие кажется более чем возможным. Уже почти решено, что мы приедем в январе. В середине февраля у него снова начинаются лекции. Если он снова соберется читать в Новой школе, то первого февраля он должен вернуться в Нью-Йорк.
Что Вы думаете о политической ситуации? Разве это не возмутительно? И я совершенно не доверяю кандидатам в президенты4. В конце концов, недостаточно не быть пожилым – хотя Эйзенхауэр такой и есть, я недавно смотрела и слушала его выступление на телевидении. И все же не могу избавиться от впечатления, что ситуация пока не кажется серьезной. В конце концов, настоящий результат сборища5 в том, что в Берлине ничего не изменилось, и этим я не хочу сказать, что все сложилось бы точно так же и без суматохи съезда. Проблема с Японией6 куда серьезнее, но и ее я не могу воспринимать всерьез, так как всегда придерживалась мнения, что все американские базы на самом деле не многого стоят, если в государственном распоряжении недостаточно войск для захвата территорий и обороны баз.