замечательно, что мы сможем побеседовать. Я счастлив.
Я был бы рад получить рукопись Гретца. В любом случае крайне интересно, о чем думает и что считает важным человек такого происхождения и такого душевного склада. Конечно, в конце концов не имеет значения, ворует он или нет. Но нужно убедиться, что воровство никому не вредит.
Получила ли Ты перевод моего «Ницше»4 от Вальраффа из Туссона? Несколько недель назад он написал, что отправил книгу Тебе. Может быть, Ты могла бы взглянуть на пару страниц и проверить качество перевода. Я думаю, если он хорош, его кандидатуру можно было бы предложить Хелене Вольф для моего «Краткого курса». Он полон трогательного энтузиазма, на мой взгляд, настоящий американец. Ребенок, которого трогает и увлекает глубина, скромный профессор, умеренный в притязаниях. Теперь он, разумеется, стремится к успеху своего великого предприятия – работы над этим переводом. Книга, напечатанная тиражом лишь в 800 экземпляров, уже выходит во втором издании. Крупное издательство, я забыл название, хочет издать книгу в мягкой обложке.
Вчера был на консультации специалиста по поводу ревматизма и у нашего Бернштейна. Диагноз подтвердился – хронический полиартрит. Обследуют с ног до головы. Помимо припухлости на тыльной стороне левой кисти, обнаружилась припухлость на левом колене. Терапия будет экспериментальной – с учетом моего возраста и остальных заболеваний.
1. Graetz. Bombe aus Butzbach // Der Spiegel, 28.04.1965, vol. 19, № 18, p. 42–47.
2. Jaspers K. Sommes-nous surs que la guerre soit impossible? Un entretien avec le Socrate de notre temps par Guy Valaire // Réalités, Septembre 1965, № 236, p. 70ff.
3. В 1965 г. Я. была присуждена международная литературная премия мира в Льеже.
4. Jaspers K. Nietzsche. An Introduction to the Understanding of his Philosophical Activity. Trans. by C. F. Wallraff and F. J. Schmitz. Tuscon, 1965.
377. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуПаленвилль, 11 июня 1965
Дорогой Почтеннейший,
Искренне благодарю Тебя за столь подробный рассказ. Теперь я могу представить, что происходит, насколько все серьезно, даже если не могу получить здесь подробных сведений. Я не сразу поняла, что боли стали гораздо сильнее, и меня до глубины души поражает спокойная сдержанность, с которой Ты справляешься с ними и описываешь все, что с Тобой происходит. Верность действительности и в болезни и в здравии – из нее и происходит любовь к истине и благодарность за сам факт своего рождения. Я хотела бы быть рядом с вами и все Твое свободное время посвятить беседам. С другой стороны, могут помочь медикаменты или Тебя ждет спонтанная ремиссия.
Я отправила Тебе Гретца и с нетерпением жду Твоего мнения. Приложила еще одно письмо1, которое сочла показательным. С огромным любопытством жду радиолекции2. Я знаю, что те, кто сегодня работает на немецком радио, – лучшие представители немецкой общественности: деятельные, критически настроенные, хорошо осведомленные и отважные люди. Не знаю, почему они все оказались на радио. Кроме них есть лишь Spiegel (они даже опубликовали текст Хоххута3, он весьма удачно использовал Твою идею о собственности), который с каждым днем становится все лучше. Я как раз прочитала большое эссе о де Голле4. К сожалению, вынуждена признать, что Аугштейн совершенно прав. Все так и есть. По сути сплошное надувательство. А в том, что касается Федеративной Республики, и обсуждать нечего. Ее закат уже предрешен. Социал-демократия для духовных училищ! Все только ждут появления сильного человека.
«Ницше»: Издательство, которое хочет получить права на издание в мягкой обложке – Harper&Row. Действительно потрясающее. Я узнала об этом, когда местный редактор раздела философии спросил, какие из Твоих важнейших текстов еще не переведены. Я сразу посоветовала три тома «Философии». Так же он сообщил, что один из их представителей был у Хайдеггера, который «в ходе беседы настоятельно рекомендовал нам опубликовать перевод работы „Философская вера и откровение“ Карла Ясперса, которую он считает чрезвычайно важной». Я подумала, Тебе стоит об этом знать. Может быть, Тебя это обрадует. Странным образом эта книга выходит в рамках серии, которую редактирует Нанда Эншен, – ее тоже издают в Harper & Row. Там я на связи с Фредом Виком. Полагаю, он напишет Тебе по поводу прав.
В понедельник я сбежала от невыносимой нью-йоркской жары и спряталась в нашей отпускной резиденции. Генрих еще работает, вчера вечером он вернулся из Барда на выходные – совершенно измотанный и обезвоженный. Здесь прохладно и стоит чудесная летняя погода. Мы ходим гулять, я плаваю. К сожалению, Генриху придется вернуться в колледж на пару недель. Сейчас он пропадает в лесу, а письмо нужно срочно отправить на почту, иначе его не заберут до понедельника.
Большое утешение – знать, что начался последовательный курс терапии.
Всего самого, самого лучшего
Ваша Ханна
1. В архиве не сохранились ни пьеса Гретца, ни письмо.
2. Имеется в виду доклад «Что такое немецкий?», вышедший в эфир Кельнского радио в июле 1965 г. Опубликовано в: Jaspers K. Hoffnung und Sorge. München, 1965.
3. Hochhuth R. Der Klassenkampf ist nicht zu Ende // Der Spiegel, 26.05.1965, vol. 19, № 22. Позже: Krieg und Klassenkrieg. Hamburg, 1971, p. 28–44.
4. Augstein R. Die Ziege des Herrn Seguin. Charles de Gaulle und sein Gaullismus // Der Spiegel, 09.06.1965, vol. 19, № 24, p. 40–63.
378. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 16 июня 1965
Дорогая Ханна!
Лишь пара слов в ответ на Твое любезное письмо от 11 июня.
Я прочитал Гретца. И разделяю Твое мнение. Он точно уловил суть. Главная причина смущения и провала заговорщиков в самообмане, на котором основаны их устремления. Гретц, очевидно, чувствует, что прояснить все события сегодня, когда ФРГ, кажется, стоит на пороге нового будущего, совершенно необходимо. Он уделяет должное внимание Беку. Поэтому меня смутила статья о Гретце еще до того, как мне довелось ее прочитать. Но несмотря на это, я не могу сказать, что пьеса мне понравилась. На мой взгляд, основная мысль потеряла убедительность в избытке образов. Все они в довольно аутентичной форме описаны в существующей литературной традиции. Иногда становится скучно заново перечитывать все детали. Важным вещам он почти не придает должного значения, например, продолжительный диалог между Витцлебеном1 и Беком, о деталях которого ничего не известно, но в ходе которого они серьезно поспорили, и в результате их пути разошлись. То, что явлено в образе Бека обладает материальностью, не только из-за его мужества, но из-за спокойствия, ясности, преданности и простоты солдата, качеств, которых в то время ни в ком не осталось. Даже удивительная свобода, с которой Бек спрашивал, а не окрикивал своих товарищей, становится в некоторой степени трагической, и в конце концов лишь его репутация остается незапятнанной. Штауффенберг продолжал лгать другим, даже когда точно знал, что Гитлер все еще жив. Бек потребовал, чтобы при отдаче любых приказов сообщалось, что смерть Гитлера пока не подтверждена, но его уничтожение остается важнейшей задачей и единственным требованием, поскольку морально он уже мертв. Бек не хотел лгать – и не лгал даже в минуты полного отчаяния, когда провал был неизбежен. Это не имеет отношения к основной идее и свидетельствует только о личном достоинстве Бека. Вся пьеса с ее монтажной последовательностью сцен показалась мне очень искусной. Может быть, я захожу слишком далеко, когда говорю, что мне не хватило страсти и атмосферы, всего, что есть у Хоххута. Но Гретц с удивительной и необычной точностью смог взглянуть на фактические события 20 июля. Меня снова охватывает подозрение, что все это плод рациональных измышлений, основанных на психологическом подходе. Он читал Твоего «Эйхмана». И обнаружил там ключевые пункты. Это не умаляет ценности его художественных достижений. К тому же возможно, что чтение Твоей книги лишь дало финальный толчок тем мыслям, которыми он уже был захвачен. Дело не в приоритете, но в мотивах его озарений. Я уважаю его произведение, но не сопереживаю ему. Оно волнует, но все же, полагаю, не производит должного эффекта. Оставить рукопись до Твоего приезда? Или попросить Эрну куда-нибудь ее отправить? Может быть я мог бы передать ее Хоххуту?
Меня обрадовали слова Хайдеггера. Он был здесь прошлой зимой с группой теологов, которые обсуждали мою книгу. Случайно я узнал, что они обсуждали, но только одно: он не понял, что я имею в виду под «шифром». На мой взгляд, сейчас в Хайдеггере есть что-то привлекательное. Я испытал это однажды и сейчас вспоминаю об этом с ностальгией и ужасом. В нем скрыто нечто, нечто значительное, но на него нельзя положиться. Проявляются и отвратительные черты. Ты знаешь, с какой радостью я написал бы небольшую книгу о Хайдеггере2: в ее центре было бы пространство, сейчас почти пустое, метафизика, где и можно встретить Хайдеггера. Затем, на том же уровне несоразмерность метафизического мышления и выражения сил, которые не проявляют себя открыто. И оттуда через смысл его полемики, ее фактическое содержание, ее последствия в его жизни к фактам его биографии. Но я не справлюсь. Я был бы счастлив завершить хотя бы работу над книгой о Тебе и независимости мышления. Но в настоящий момент перспективы крайне неутешительны, но никогда не знаешь наверняка.
Должен рассказать: ровно неделю назад возобновилось обширное кишечное кровотечение, и я по-прежнему очень изнурен. Но в этот раз, к моему удивлению, все прошло иначе. Как только открылось кровотечение, приехал Бернштейн и сделал необходимые уколы, которые в прошлый раз удалось ввести лишь через двенадцать часов. Затем Крупп и Бернштейн настояли на срочном переливании, которое в прошлый раз было назначено лишь на четвертый день. В результате кровотечение полностью остановилось спустя девять часов и не возобновлялось до сих пор. Такое иногда случается при переливании, никто точно не знает, почему и как. В любом случае мне повезло. Иногда мне кажется, что я все сильнее закрываюсь от забот общественной, публичной жизни. Но затем наступает удачный день, и во мне словно раскрывается пружина. Меня крайне трогают забота и аккуратность Эрны. Она заботится обо всем, следит за горничными, готовит еду и поддерживает бодрое настроение. Между нами установилось философское родство, которое я не могу описать словами. О Гертруде я и не говорю. Она – радость моих дней. Но и сама она страдает немало. Восемь дней назад она упала на лестнице. Ничего серьезного, но опухшее колено еще предстоит долечить.