1. Они спрашивают, обращался ли уже Занер к Жаку Фреймону2 в Женеве (с которым я знакома) или к немецкому фонду Volkswagen. В любом случае они по возможности свяжутся с Занером лично, а не только в переписке.
Робинсон: я ничего не слышала о выходе книги, который был обещан еще два с половиной года назад. Разумеется, ее мне не прислали намеренно. Я успела ее получить, но пока не открывала. Только что беседовала с New York Review of Books, которые попросили меня написать более развернутую рецензию. Обязательно ее напишу, как только будет чуть больше времени.
Вчера у нас был Джордж Агри3, по телефону он попытался зачитать мне Твое письмо на немецком, понять его было (существенно) сложнее, чем разобрать Твой почерк. Но он уже успел его перевести и вскоре обязательно с Тобой свяжется. Он очень счастлив по поводу этого «диалога» и спрашивал, хорошая ли это идея, если он заедет, чтобы с Тобой побеседовать. Я бы сразу сказала «да», если бы он только лучше владел немецким. С устными переводчиками беседа никогда не складывается. Его жена немка, может быть, он сможет что-то придумать. У него просто уйма идей, недавно он предложил американцам привлечь немцев к участию в организации космических полетов, как и другие нации, но в первую очередь немцев, чтобы Эрхард4 мог предъявить что-нибудь миру, если не справится с атомным вооружением. Я рассказала ему о своих приключениях со студенческими фондами. Он ответил: необходимо учредить фонд, который присуждал бы стипендии тем, кто проходит стажировку (как врачи во время обучения в больнице) в добровольных объединениях, вроде его собственного, которых здесь несметное количество. Тогда они научатся стоять на ногах, не набивая шишек, не вступая в споры и избегая агрессии, что тоже бросилось ему в глаза и что он считает естественным следствием бессилия.
Теперь о грустном: Джаррелл5, американский поэт, наш близкий друг, покончил с собой. Он был настоящим сказочным персонажем, невероятно чувствительным, при этом крайне интеллигентным и смешным. Не смог справиться с жизнью. В последний раз я видела его в феврале, когда читала лекцию в университете, где он преподавал, – он совершенно меня очаровал. Лауэлл, которого можно назвать лучшим американским поэтом современности, приедет завтра, чтобы рассказать подробности. Всем, что я знаю об английском стихосложении, я обязана Джарреллу, который читал мне вслух часами напролет – не собственные стихи, а «классику». Лауэлл и Джаррелл были близкими друзьями, оба невероятно щедры: имя Лауэлла двадцать лет назад я впервые услышала от Джаррелла, который в то время уже был очень популярен, и он все время повторял: прошу, поверьте, не я, а он – истинный американский поэт.
Сегодня в газетах сообщили, что от инфаркта умер Тиллих. Мы никогда не были близки, но теперь я опечалена, что Баранья ножка (как мы его называли) больше не появится у нас дома, не выпьет литры красного вина и не отправится слегка неуверенной походкой домой. В сущности он был довольно глуп, лишен способности выносить суждения, но именно в этом и проявлялось его подлинное «христианство». Я никогда не слышала, чтобы он отзывался о ком-либо плохо – даже о врагах.
Но есть и кое-что, за что мы можем быть благодарны. Коллега Генриха, Тед Вайс6, популярный местный поэт, недавно опубликовал поэтический сборник7, два лучших стихотворения8 из которого не только посвящены Генриху, но и изображают его портрет – его манеру речи, его натуру, его влияние на людей, его способ обращаться с иностранным языком. Одно посвящено и мне9 – моему образу мысли. Много лет назад Джаррелл опубликовал небольшой, очень забавный роман о колледже10, в котором увековечил (разумеется под другими именами) нас с Генрихом. Я часто думаю, какие же мы необычные животные (strange animals) и с какой открытостью и теплотой нас принимают, не давая нам почувствовать себя чужаками.
Передай привет Занеру, Хоххуту и Эрне – не обязательно в этом же порядке. Благодаря Занеру и Хоххуту кажется, что вокруг дома в Базеле возник новый прекрасный участок земли.
С приветом от всего сердца
Ваша
Ханна
1. Имеется в виду отзыв на диссертацию Занера «Путь Канта от войны к миру».
2. Жак Фреймон (1911–1998) – швейцарский политолог, с 1955 по 1978 г. директор Международной высшей школы Женевы, с 1958 по 1977 г. профессор истории и международных отношений в университете Женевы.
3. Джордж Агри (1921–2001) – в то время исполнительный директор национального комитета для эффективности конгресса.
4. Людвиг Эрхард (1897–1977) – с 1963 по 1966 г. федеральный канцлер.
5. Рэндалл Джаррелл (1914–1965) – американский поэт.
6. Теодор Р. Вайс (1916–2003) – американский поэт, с 1964 по 1969 г. профессор английской литературы в Бард-колледже.
7. Weiss T. R. The Medium. New York, 1965.
8. Weiss T. R. Two for Heinrich Bluecher. A Satyr’s Hyde // Weiss T. R. The Medium. New York, 1965, p. 50–54.
9. Weiss T. R. The Webb, for Hannah Arendt // Weiss T. R. The Medium. New York, 1965, p. 40–41.
10. Jarrell R. Pictures from an Institution. A Comedy. New York, 1954.
386. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуНью-Йорк, 5 декабря 1965
Дорогой Почтеннейший,
я так давно ничего от вас не слышала, что, разумеется, начала волноваться. И так давно не писала сама, потому что утопаю под горой работ, обязанностей и прочего. Это еще одна причина, почему сегодня я пишу письмо под диктовку. Прошу, не обижайтесь.
Пипер прислал Твои политические сочинения. Некоторые из них я уже видела, а те, что были мне незнакомы, я пока прочитать не смогла. Все приходится отложить до рождественских каникул. Что стало с Твоим анализом дебатов бундестага о сроке давности? Я думала, он должен выйти в Spiegel, но так его там и не нашла1.
Сегодня пришлю Тебе свою рецензию2 на книгу Робинсона. Вместе с рецензией пресловутого Лакера3, которая была опубликована здесь в New York Review of Books. За этими исключениями на книгу почти не обратили внимания. Вышла только еще одна лестная для меня рецензия в Herald Tribune4.
Всего самого лучшего вам обоим, я напишу на рождественских каникулах.
Ваша
Ханна
1. Статья не была опубликован в Spiegel, но в 1966 г. в виде «Второй части» была включена в книгу «Куда движется ФРГ?».
2. Копия рукописи «Почтенный мистер Робинсон» – под заголовком «Почтенный доктор Робинсон: Ответ» опубликована в виде статьи в New York Review of Books от 20 января 1966 г.
3. Х. А. ссылается на рецензию на книгу Робинсона, написанную Вальтером Лакеро: And the Crooked shall be made Straight // New York Review of Books, 11.11.1965.
4. Должно быть, здесь допущена ошибка, ни одна из рецензий на книгу Робинсона не выходила на страницах Herald Tribune, некоторое время спустя одна была опубликована в New York Times (20 декабря 1965).
387. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 10 декабря 1965
Дорогая Ханна!
Действительно непростительно, что я не писал так долго. Никакого оправдания! Несколько недель назад я написал длинный ответ1 на Твое последнее письмо и одновременно с ним еще более объемное письмо господину Агри (который написал мне с заботой и вниманием, которые очень меня тронули). Оба письма вместе с третьим пропали. Возраст? О нем свидетельствуют и кривые чернильные кляксы на первых строчках.
Так что приходится писать заново обо всем, о чем я думал тогда. Самое главное: два стихотворения для Генриха. Меня восхищает, что поэт сумел разглядеть его натуру и рассказать о нем. Жизнь Генриха, если мне будет позволено сравнение с великими, напоминает жизнь Сократа и Аммония Саккаса2 (учениками которого были Ориген и Плотин): личное влияние, о котором мы бы ничего не узнали, если бы кто-то не объявил о нем во всеуслышание. Но лишь Сократ нашел своего Платона и ничего подобного более не случалось. Импульсы Генриха охватили и Тебя, не могу не обратить на это внимание. Но мне кажется, как идеи Платона не сложились бы без влияния Сократа, так и Твои не приняли бы нынешнюю форму без влияния Генриха. Это продуктивность иного рода, которая позволяет преобразовывать подобные импульсы. Генрих произвел на меня сильное впечатление, помимо той любви, которую я к нему испытываю. Пожалуйста, пришли нам сборник стихов и напиши, на каких страницах я могу найти оба стихотворения! Конечно, когда у Тебя будет на это время.
Я долгое время был вдохновлен Твоим письмом: выражение Твоей чужеродности в мире, где все вокруг так дружелюбны и внимательны к вам, что вы могли бы чувствовать себя как дома, если бы не «нечто», что берет начало в вашем прошлом и в вашей природе. И все же, как это прекрасно! Такие люди, как ваш друг-поэт и остальные друзья, кажется, встречаются лишь в Америке. Я снова подумал о едва уловимой тени горечи в Твоей столь живой натуре, открытой всему миру, принимающей мир и исполненной радости жизни. Как и о Твоем взгляде на миропорядок: в сущности столь пессимистичный – и все же озаренный величием человека, который для Тебя стал мерой и чья подлинность воодушевляет Тебя все эти десятилетия.
Самоубийство одного из ваших друзей-поэтов глубоко вас потрясло. Никогда не знаешь – в таких случаях всегда чувствуешь себя беспомощным – и всегда противишься психиатрическому обоснованию, пытаясь объяснить все самому себе. Самоубийство заслуживает великого уважения и сдержанности. Такой поступок может быть проявлением выдающегося самообладания. Из всех живых существ на него способен лишь человек.
Скоропостижно скончался Мушг3, в почтовом отделении от удара. Чувствую себя очень странно. За два дня до смерти он был у меня, чтобы передать новую книгу4. Мы беседовали так доверительно, словно были близкими друзьями. Мы не виделись много лет, лишь иногда, по случаю, обмениваясь письмами. Он говорил о закате немецкого стихосложения и конце германистики. В 1920-е были живы последние великие деятели – Кафка, Брехт, он назвал еще Гофмансталя, Рильке, Георге! Сегодня – никого. Это осознание самоуничтожения немецкого духа, к которому он, как швейцарец, тоже был причастен, вдохновило его на «Трагическую историю литературы»