5. Все, что он узнал, он распознавал во всех трагедиях нашего времени, в огромном масштабе, не только в катастрофе нашего полюса. Мушг не знал меры, мог быть странным, серьезно заблуждаться. Но он был одним из тех, чью работу направляет и вдохновляет жизненный опыт. Я понял это только после его смерти.
Ты так стараешься ради Занера в Фонде Рокфеллера. Боюсь, как этого требует общепринятое американское дружелюбие, предоставление возможности лишь скрывает вежливый отказ. Но я, как и Ты, сохраняю надежду. Занер и вся семья продолжают нас радовать. Умерла мать Занера6. Она очень страдала от рака, смерть была долгой и мучительной. Верующая женщина из богомольной секты. Они с сыном были очень близки. Она прекрасно знала о своей болезни и предвидела скорый конец. В последние дни, обеспокоенная, она сказала сыну: я не понимаю, как можно умирать, положившись на одну только философию! Но она никогда не пыталась обращать своих детей, в ней никогда не было миссионерской или нетерпимой навязчивости. Когда к ней прислали сектантского священника, она согласилась его принять, но с одним условием: он должен прочитать фрагмент из библии (которую она знала почти наизусть) и ничего не объяснять. Занер очень подавлен, но неутомимо активен. У него еще есть время, чтобы позаботиться о своей семье до последней мелочи.
Сегодня пришел Твой ответ Робинсону. Я прочитал лишь самое начало. Текст начинается потрясающе. Удар за ударом, захватывающе. Кажется, Ты полностью его одолела, и в конце читателю не останется ничего, кроме безукоризненно вскрытого трупа.
Я чувствую себя поразительно хорошо. Боли почти прекратились. Что еще важнее: восстановилось общее физическое состояние, температура снова в норме. Чувствую себя гораздо лучше, чем во время вашего визита. Я снова принялся за работу. Но прогулки по-прежнему даются тяжело. Слишком слаб. Несколько шагов раз в пару дней. Гертруда чувствует себя хорошо. Физическая возрастная слабость дает о себе знать и иногда сильно беспокоит. Но она бодра как никогда, отзывается на все очень живо.
Она передает вам сердечный привет
Ваш Карл
1. Письмо от 22 ноября 1965 г. Ханне Арендт сохранилось в архиве Я. Содержит карандашную заметку: «Не отправлено, утеряно». Поскольку все мысли, изложенные в свое время в утраченном письме, изложены в п. 387, его воспроизведение кажется излишним.
2. Аммоний Саккас (ок. 175–242) – александрийский философ.
3. Вальтер Мушг (1898–1965) – швейцарский историк литературы, с 1936 г. профессор Базельского университета.
4. Muschg W. Studien zur tragischen Literaturgeschichte. Bern, München, 1965.
5. Muschg W. Tragische Literaturgeschichte. Bern, 1948.
6. Фрида Занер, урожд. Гербер (1898–1965).
388. Карл и Гертруда Ясперс Ханне АрендтБазель, 10 января 1966
Дорогая Ханна!
Долго от Тебя ничего не было слышно. Смогла ли Ты расшифровать мое последнее письмо? Ты так занята, что не находишь времени для ответа, только если не возникнет срочная необходимость? В прошлый раз я просил о двух стихотворениях, которые ваш друг-поэт посвятил Генриху, полагаю, мой почерк совершенно невозможно было разобрать. Но как Ты видишь, в этот раз я очень стараюсь. Стало проще, поскольку я чувствую себя очень хорошо.
Я представляю, как Ты ведешь курс о «Критике способности суждения» и Спинозе, а студенты не дают Тебе покоя, Ты даешь им советы и отвечаешь на каждый вопрос. И вдобавок к этому Ты продолжаешь читать внеучебные лекции? Какая прекрасная работа!
Положение в мире ужасающее. Вьетнам, Индия, Индонезия, к тому же Родезия. Все происходящее столь неразумно, а все участники событий очень упрямы. Кажется, все движется к неминуемой катастрофе. Но взрыва не будет, поскольку Америка и Россия не хотят вступать в войну друг с другом. Наше спасение – атомная бомба? Если бы США и Россия объединились, чтобы не допустить все остальные государства к атомному оружию!
Сегодня я отправил рукопись1 Пиперу. Текст получился слишком длинным. Совсем не подходит для Spiegel. Чувствую себя подавленным. Я никогда не писал о ФРГ с такой грубостью и прямотой. Я не хочу начинать личный скандал. Но мое страстное желание в последний раз высказаться о немецкой политике не дало мне сдержаться. Теперь я хочу заняться чем-то получше: продолжить работу над Твоей книгой о независимости мышления.
Гертруда чувствует себя не так хорошо, как я. Она страдает от серьезной забывчивости, головокружений при ходьбе, своей неуклюжести и частой усталости. Это возраст. Но она бывает, особенно по вечерам, очень воодушевлена и бодра. Ее эмпатия растет и сама причиняет страдание. Ее суждения по поводу важнейших проблем человечества неизменны. Слух ухудшается. Но тем не менее мы счастливы быть вместе. И благодарны за доброту, которую к нам проявляют все вокруг, и за то, как о нас все время заботится Мерле и помнит обо всем, что может нам понадобиться.
Лишь короткий привет, чтобы может быть выманить у Тебя пару строк!
Вам обоим от нас двоих
Сердечный привет
Ваш Карл
P.S.
Еще одно важное дело, о котором я забыл. Твоя книга о революции2 пришла от Пипера. Мы оба были очень рады Твоему посвящению. Оно прекрасно! Я перечитываю книгу второй раз подряд. Меня поражает восхитительная глубина Твоих взглядов, ясность повествования и, прежде всего, человеческое достоинство, которое ты привносишь в политику.
Моя длинная статья о парламентских дебатах так и не вышла в Spiegel. Аугштейн ее похвалил, но в ее нынешнем виде публиковать ее нельзя. «Пара незначительных правок, – написал он, – все, что нужно». Приму ли я эти изменения. Он хочет опубликовать текст весной. Я дал ему разрешение. Но текст выйдет у Пипера в марте. Последняя статья о ФРГ3 почти закончена. Более 150 машинописных страниц. Этот текст тоже не получится опубликовать в Spiegel. Если я хочу печатать у них свои тексты, необходимо выработать новый стиль. На это я не способен. Я предложил Аугштейну устроить для Spiegel интервью после выхода книги.
Это будет мое последнее политическое высказывание. Достаточно. Я уже вернулся к Гегелю. Но прежде необходимо закончить книгу Ханны […]
Господину Агри нужно запастись терпением. Его замечания оказались для меня очень поучительны.
[Рукописное добавление от Гертруды Я.]
Я чувствую себя совсем не так плохо! Конечно, мое зрение действительно падает. Но, следуя закону, «принятому при моем рождении», я понемногу справляюсь.
Я счастлива, что больше не приходится печатать о немецкой политике. И все еще не согласна быть «безродной»! Но как удивительно, что человек, сказавший мне однажды: «Могу пообещать Вам год»4, – прожил со мной до преклонных лет, работает и радует меня своим веселым нравом. Немыслимо.
Беспокоят ли вас внешние события в Нью-Йорке? Лотте5 строит домик на Корфу – ради инвестиций, вскоре мы ждем ее приезда.
Мы очень подружились с Занерами, их дети просто очаровательны.
Сердечный привет Тебе и Генриху
Ваша Гертруда
1. Первая и вторая главы «Куда движется ФРГ?»
2. Arendt H. Uber die Revolution. München, 1965; Арендт Х. О революции. М.: Европа, 2011.
3. Третья глава «Куда движется ФРГ?».
4. Я. страдал от неоперабельной хронической бронхоэктазии, поэтому никогда не рассчитывал, что проживет достаточно долго.
5. Лотте Вальц.
389. Ханна Арендт Карлу Ясперсу16 января 1966
Дорогой Почтеннейший!
Да, я очень давно не писала, но только потому что слишком много беспокоюсь и перерабатываю – переутомлением это не назовешь. Бесконечные перелеты утомляют гораздо сильнее, чем может показаться, особенно зимой, когда толком не знаешь, взлетит ли самолет и где он приземлится. Но пока мне очень везет с погодой. Я приехала домой на рождественские каникулы довольно уставшей и сразу окунулась в предпраздничную суету. Надеюсь, Занер показал Тебе мое длинное письмо о представителях Рокфеллера. Странно, что я ничего от него не слышала, но не могу поверить, что он не получил письма. Он не написал как прошел разговор с Фройндом1, с которым еще до его отъезда я беседовала по телефону, а от Фройнда я ничего не узнаю, пока он не вернется в Нью-Йорк.
Я очень рада слышать о Твоей «прямоте» в отношении ФРГ, хотя и предчувствую, что этот текст может доставить Тебе некоторые трудности. Я так глубоко убеждена в недолговременности этой структуры и невозможности исправить ошибки Аденауэра, что с облегчением узнала о Твоем столь однозначном отношении к этому вопросу. Да, ситуация в мире кажется безумной, и я не слишком доверяю Джонсону. Меня утешает сильная оппозиция отвратительной политике во Вьетнаме. Но это самое незначительное. Больше всего меня ужасает (как раз потому, что в некоторой степени оно справедливо) желание настоять на том, что мы – представители «величайшей мировой державы», потому что в этих словах скрыта претензия если и не на мировое господство, то на установление Pax Americana, о котором предупреждал Кеннеди. Мы не сможем остаться «великой державой». В ближайшем будущем силой первой величины станет Китай и, разумеется, окажет решающее влияние на всю Азию. Неужели американцы правда верят, что обладают таким же влиянием или могут хотя бы приблизиться к уровню влиятельности Китая? Кажется, никто кроме Китая не заинтересован в этой сумасшедшей, грязной, напрасной войне. И Китай, на мой взгляд, в первую очередь угрожает не Америке, а России – из-за Сибири. Я не верю, что дело может закончиться настоящей атомной войной. А пехотную войну нам не выиграть, хотя бы потому, что мы не можем занять и удержать захваченные территории.
Поэтический сборник о Генрихе (к сожалению, орфография просто ужасна – Blücher то и дело превращается в Bluecher) уже давно на пути к вам. Может быть, вы уже успели его получить. Я отправила его незадолго до Рождества. Я также должна поблагодарить за книгу об убийствах душевнобольных