Что касается Китая: я как раз прочитала статью, которая показалась мне интересной. Нынешняя «культурная революция» – подготовка Китая к войне. Автор утверждает, Китай твердо убежден, что рано или поздно Америка совершит нападение, но полагает, что Россия (?) и общественное мнение в США предотвратят использование атомного оружия, и в таком случае китайцы справедливо (?) считают, что смогут выиграть войну. Все это кажется мне вполне вероятным, к тому же Джонсон действительно способен на что угодно. Он может погрузить всю страну в хаос. Война с Китаем может все поставить под сомнение. Невообразимо, но вполне вероятно.
Я снова донимаю Тебя политикой, но с такой радостью думаю, что Ты снова глубоко погружен в философию и (может быть) даже работаешь над книгой о Гегеле2.
В конце еще одно: несколько дней назад ко мне приходил студент3, который произвел на меня невероятное впечатление. Он заходил, потому что работает над Максом Вебером, а именно над «Наукой как призванием», и впоследствии планирует защитить о нем докторскую. Он предположительно немецкого (еврейского) происхождения, родился в Швейцарии, но вырос здесь и прекрасно говорит по-немецки. Он зашел узнать, не принимал ли Ты участия в споре, разгоревшемся после публикации «Науки как призвания» (в который в то время оказались вовлечены очень многие)? Также он хотел узнать, что Ты писал о Вебере, помимо отдельных посвященных ему публикаций. У меня под рукой нет книг, поэтому я не смогла точно ответить на его второй вопрос, на первый тем более – просто потому, что не знаю ответа. Я ответила, что насколько мне известно, Ты не вступал ни в какие споры. Не мог бы Ты подтвердить, права ли я? Если возможно, пока я в Чикаго? По совместительству этот студент занимается музыкой, дирижирует студенческим оркестром, который, по его словам, очень хорош. Может быть, в следующем году он приедет в Европу. Если мое впечатление от него останется таким же положительным, я бы попросила Тебя подумать, не хочешь ли Ты побеседовать с ним. Если мое впечатление верно, это могло бы быть очень полезно – не только для студента, но и для Макса Вебера.
Остаюсь здесь до 22 ноября, затем снова в Нью-Йорк до весны
Всей душой с вами
Ханна
1. Издательство Чикагского университета.
2. Имеется в виду запланированная глава о Гегеле в «Великих философах».
3. Леон Ботштейн (род. 1946) – с 1970 г. ректор Бард-колледжа штата Нью-Йорк.
409. Карл Ясперс Ханне Арендт10 ноября 1966
Дорогая Ханна!
Пишет Гертруда, потому что я лежу в постели. Иду на поправку, так что нет причин для беспокойства. На Твои важные вопросы о Максе Вебере я, к сожалению, смогу ответить только через несколько дней. Когда пришло Твое письмо, я как раз был занят на телевизионных съемках1. Результат: озноб и бронхоэктатическая болезнь. Думаю, подобные предприятия мне теперь противопоказаны. Но я должен попросить Тебя запастись терпением на несколько дней.
Сердечный привет от нас двоих вам обоим
Ваш
Карл2
1. В то время начались сьемки фильма Ханнеса Рейнхарда «Карл Ясперс: автопортрет».
2. Все письмо написано рукой Гертруды Я.
410. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 16 ноября 1966
Дорогая Ханна!
Очень сожалею, что Твое письмо с вопросами о Максе Вебере не успеет застать Тебя в Чикаго. Отвечу коротко:
1. Я не вступал в спор 1919 года о «Науке как призвании». Мне он казался бессмысленным. Важнейшую роль в нем сыграли сторонники Георге с их неприятными взглядами и столь же бестолковыми представлениями о науке и высокомерными суждениями. Ни о какой дискуссии не было и речи.
2. Я наверняка рассказывал Тебе, как после выхода «Науки как призвания» я, Макс Вебер и Тома (юрист) воскресным вечером сидели в саду чудесного дома на Цигельхойзер-Ландштрассе. Конечно, главной темой было выступление Вебера, которое всех тогда сильно взбудоражило. Оно было жестким, безжалостным и волнующим.
Я сказал что-то вроде того, что Вы ничего не говорите о смысле науки. Если наука является только тем, что Вы о ней говорите, почему Вы ею занимаетесь? Я говорил об «идеях» Канта и о том, что любая наука приобретает смысл, выходящий за ее пределы, лишь благодаря идеям. Максу Веберу было ничего неизвестно об «идеях» Канта, и он ничего не ответил. В конце концов я заметил, обращаясь к Тома: «Он сам не знает, в чем смысл науки и почему он ею занимается». Макс Вебер заметно вздрогнул: «Если Вы настаиваете: ради того, чтобы посмотреть, сколько может вынести человек, но об этом лучше не говорить».
3. Дискуссия о ценностях накануне 1914 года взволновала интеллектуальный мир (сначала на конгрессе социологов) совершенно невиданным образом. Все чувствовали, что проявилась угроза. Казалось, гуманитарные науки в своем современном виде находятся в опасности и вынуждены изменить что-то в своей основе. Это было неуверенное самоутверждение общепринятой научной объективности, которая в то время превратилась в видимость.
Показательно, что несколько человек (среди которых были Онкен1, Шпрангер2 и другие) решили провести «тайное заседание» с Максом Вебером в надежде, что дисциплинированность узкого круга опытных ученых позволит им добиться взаимопонимания. Это заседание описано в «Истории Союза социальной политики»3, опубликованной в 1930-е уже после роспуска Союза (написана она была его последним секретарем Безе). Заседание закончилось печальной фразой Вебера: «И все же Вы меня не понимаете».
4. В сущности, достичь этой цели объективным или логическим путем невозможно. Дело было в требовании, которое невозможно удовлетворить. И суть спора сводилась к тому, согласится ли кто-то принять это требование и таким образом вступить на новый путь или же подобное требование никому не нужно и никто не может его понять. В нем выражена, вероятно, величайшая задача научного, социологического, психологического, исторического познания. Дело не только в методологии, но в жизненной позиции самого ученого.
5. Когда я разговаривал с Максом Вебером, я каждый раз был очень смущен, не вступал с ним в дискуссию, но позволял себе лишь задавать очевидные, иногда дерзкие вопросы (несколько фраз, сказанных им в личной беседе, стали для меня настоящим ключом к Максу Веберу). Тогда я сказал что-то вроде: «Понимание неотделимо от оценки. Все, к чему Вы стремитесь, очень просто выражено у Галилея: круг не благороднее эллипса, это я могу понять и без подробных объяснений. Но Вы хотите разделить то, что следует делить совершенно иным образом, потому что фактически связь между составляющими нерасторжима. Высшего понимания можно достичь только через „отказ от суждений“. Но как этого достичь?»
Как бы я ни сформулировал свой вопрос, Макс Вебер ничего не ответил. В его словах проблема казалась проще, чем была в действительности. Но на деле он сумел познать глубину, которая всегда увлекала его еще дальше, через внутреннее напряжение заставляла его приближаться к решению, продолжать путь, ведущий к бесконечности. Это качество изменяет содержание, настроение и значение всех его исследований. Если уловить его однажды, оно обнаружит себя почти в каждой работе Вебера, которые разительно отличаются от любых других работ, посвященных этой теме.
6. Я не помню, публиковал ли что-то на эту тему, но кое-что об этом писал, теперь все в беспорядочной и неподходящей для публикации стопке скрыто в ворохе моих бумаг.
7. Если Твой студент приедет в Базель, я с радостью поговорю с ним об этом. Судя по моему опыту, работа может застрять на бесконечных методологических рассуждениях, как это было в год памяти Макса Вебера в 1964-м. Боюсь, что в своей интерпретации Вебера я и сам не смогу добиться ясности.
Ты вернулась в Нью-Йорк и можешь отдохнуть до самой весны. Это восхитительно. Может быть, Тебя посетят новые идеи или Ты сможешь уточнить те, о которых уже писала.
Я снова чувствую себя прекрасно или, по крайней мере, вполне сносно. Гертруда чувствует себя почти восхитительно. Пауль Готтшальк гостит у нас 14 дней. Для Гертруды это большая радость, снова погрузиться в воспоминания – почти полувековой давности – обо всех ветвях семейного древа, и я разделяю ее радость. Он сам, несмотря на 85-летний возраст, невероятно энергичен, без конца путешествует по всей Европе и все время придумывает что-то новое для своего антикварного магазина4.
Сердечный привет от Гертруды и меня как обычно вам обоим
Ваш Карл
1. Герман Онкен (1869–1945) – историк, с 1907 по 1923 г. профессор Гейдельбергского университета.
2. Эдуард Шпрангер (1882–1963) – психолог и педагог.
3. Boese F. Geschichte des Vereins für Sozialpolitik 1872–1932. Berlin, 1939.
4. Пауль Готтшальк в Нью-Йорке владел магазином подержанной литературы, специализировался на научных журналах.
411. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 29 ноября 1966
Дорогая Ханна!
Я все напутал. По телефону я попросил банк выписать Тебе чек (повод: выплата от немецкого радио в соответствии с приложенным почтовым талоном). В письменном уведомлении от банка, как я подумал, говорилось, что чек недействителен. Даже Твое имя было написано с ошибкой. Пожалуйста, просто верни его в банк (Genossenschaftliche Zentralbank, Базель, Эшенплатц), сообщив свой адрес и имя. Прости за суматоху!
Сердечно
Твой Карл
Гертруда передает привет
412. Ханна Арендт Карлу Ясперсу12 декабря 1966
Дорогой Почтеннейший,
сегодня пишу под диктовку, потому что до сих пор немного не в себе. Уехав из Чикаго, я прочитала целый ряд лекций, которые, с одной стороны, были успешны, но с другой – страшно утомительны. Семинары шли сразу за лекциями и дискуссиями, с трех часов дня до одиннадцати часов вечера.
Благодарю за письмо о Вебере. Я выписала главное и передала господину Ботштейну1.