Чтобы предоставить Вам полную картину, стоит упомянуть и о значении крупных фондов для университетов. В первую очередь миллионный фонд Форда, который вот уже продолжительное время охвачен паникой, куда вложить средства, которые ни в коем случае не могут лежать без дела и должны приносить прибыль, поскольку потом все они уйдут на выплату налогов, устроил все таким образом, который существовал и прежде. О поддержке отдельных, независимых ученых, даже находящихся на службе в университете, речь вовсе не заходит, поскольку на такие ничтожные расходы все деньги никогда не потратить. Так что все вкладывается в организованные исследования, и побочные институты пожирают университеты, то есть возможность свободного исследования. На помощь призывают типаж, который Вам наверняка знаком, распространенный здесь в таких масштабах, что становится еще опаснее: никчемные невежи, которые работают вместе с умными мальчиками из колледжей, читающими все книги для них. Все это происходит в вакууме, не принося никаких результатов. Интересно лишь, почему образованный пролетариат повсеместно добивается властных позиций либо превращает позиции, никогда не предполагавшие власти, во властные. Все это было очевидно в случае фонда Рокфеллера, но дела никогда не обстояли так плохо, поскольку у них никогда не было такого количества средств. Все эти миллионы невозможно потратить на одну только культуру, она в них утонет. Новое поколение, с которым я имела счастье познакомиться на последнем совете по политическим наукам, подрывает «мораль» университетов. Но фонды совершенно не «свободны», Маккарти, как мне поведали достоверные источники, уже сообщил фонду Форда, что ему известно о средствах, и пригрозил серьезно повредить уровню продаж автомобилей Форда, если фонд не передумает отдавать 15 миллионов на изучение гражданских прав. (В результате ничего не выйдет, но возможно, вдруг появится группа людей, которые решатся на протест. Это всегда возможно.)
Здесь все возможно. Потому что de facto свобода слова и свобода прессы не запрещены. По большому счету не запрещены и публикации. Напротив. Мы ни в коем случае не находимся в изоляции, меньше чем когда-либо. Я открыто раскритиковала эту шайку и со мной ничего не случилось – и не случится. Возможно, вместе с несколькими друзьями, превосходными журналистами, мне удастся выпустить журнал13, в котором можно будет не ограничиваться скромными протестами (здесь они очень распространены и ни к чему не приводят), но публиковать подробные репортажи о том, что собственно происходит по всей стране. Уникальность ситуации в том, что здесь можно высказывать авторское «мнение», но редакторы, как правило, отказываются публиковать факты и репортажи. Поэтому все происходит в полумраке. И это в стране, где верят лишь в факты и лишь они способны убедить.
Я пишу так подробно, несмотря на опасения, что Вы скажете, будто я преувеличиваю, поскольку мне кажется, все это крайне важно, и необходимо поставить Вас в известность. На мой взгляд, уже невозможно – как несколько лет назад – так безоглядно вступаться за Америку, как сделали мы оба. Конечно, это не значит, что стоит и подпевать европейскому антиамериканскому хору. Но опасность очевидна – clear and present. Что из этого выйдет неизвестно никому. Если в 1956 году Маккарти не станет президентом, появится новый шанс. Но уже понятно, что может здесь произойти. Вероятно, Вы помните, что в прошлом году мы уже выступали в Конгрессе за свободу культуры. Мне мало известно об их деятельности в Европе, но меня слегка беспокоит, что Вы до сих пор остаетесь для них авторитетом. Возможно, в Европе все несколько иначе. Конгресс, как Вам наверно известно, собирается выпускать новый журнал, в Лондоне, заручившись поддержкой спонсоров и местным директором, Кристолом14 […] в роли издателя. Как сказал мне Кристол, это будет своего рода английский Monat. Конечно, сотрудничать с ним не получится, но можно публиковать что-то время от времени. Это совершенно неважно. Меня беспокоят лишь организационные отношения.
Личные дела в порядке. Преподавательская работа Генриха доставляет ему много радости, равно как и тот факт, что философия в Барде становится все популярнее. Однако не на факультете и не среди коллег-философов. Но Вам хорошо это знакомо, всегда одно и то же. Он бывает дома лишь с пятницы по воскресенье, так что я оказалась соломенной вдовой, мне это совершенно не по нраву. Но я довольствуюсь тем, что много работаю. Прошу, не подумайте, что мы подавлены. Совсем напротив. Никогда дела не шли так хорошо – как любил говорить наш старый добрый Труман.
Готовлюсь к лекциям в Принстоне15 и одной лекции в Гарварде16. В Принстоне расскажу о Марксе в традиции политической философии. Чем больше читаю Маркса, тем лучше понимаю, что Вы были правы: он не заинтересован ни в свободе, ни в справедливости. (К тому же отвратительнейший человек.) Тем более это хорошая возможность поднять всеобщие проблемы. Весной я немного читала в Новой Школе, что мне очень понравилось. О формах государства.
Пожалуйста, не сердитесь, что я совсем не касаюсь Вашего письма. Меня так давно беспокоят другие вопросы, а теперь это письмо уже получилось неприлично длинным. И я как раз пытаюсь разобраться со связью между «новым» и «началом», которая встречается повсюду, и потому пишу так подробно. Могу ли я напомнить Вам об одном высказывании Ницше (из «Воли к власти»)? «Развитие науки все более и более превращает известное в неизвестное, а стремится она как раз к обратному и исходит из инстинкта сведения неизвестного к известному»17. Я как раз написала небольшое эссе о трудностях «понимания», которое, надеюсь, успеет выйти летом в Partisan Review18. Я пришлю его, без лишних раздумий – прочитайте его сразу!!!
Как идет семестр? О чем Ваши лекции? Как бы я хотела вдруг оказаться на них! Есть ли планы на лето? Снова Санкт-Мориц?
Мы собираемся уехать в июле и августе, сначала, как обычно, в наше маленькое гнездышко в горах, средние горы, скорее холмы, а затем к озерам. Я еще напишу.
В отдаленном будущем мы планируем отправиться в Европу, в 1955-м, если все останется так же, как сейчас, и мы сможем себе это позволить. Генрих планирует поездку в Италию. Мечтаю об этом!
Всего наилучшего вам обоим
Как всегда Ваша
Ханна
P. S. Совсем забыла: Курт Блюменфельд пару недель проведет в Германии. Возможно, он заедет и в Швейцарию и даст о себе знать. Я передала ему, что не знаю наверняка, сможете ли Вы увидеться и так далее. Вы без обиняков можете ему отказать. То же касается и моей старой подруги Джулии Браун-Фогельштейн (вдовы Генриха Брауна19, депутата рейхстага, и издательницы наследия Отто Брауна20). Она крупный специалист в истории искусства и археолог. Вы сразу поймете, что с ней не так. Вы всегда можете отказать!! У меня не получилось скрыть от нее адрес. Она была очень добра ко мне, и мы близко дружим, пусть и не без оговорок с моей стороны. С Блюменфельдом, напротив, мы часто ссорились и иногда враждовали, но мое дружеское отношение к нему безоговорочно.
1. См. п. 123, прим. 1.
2. Предисловие Я. не вошло в американское издание книги Милоша «Порабощенный разум», вышедшее в 1953 г.
3. Издательство, опубликовавшее «Порабощенный разум».
4. В связи с семидесятилетием Я. было присуждено звание почетного доктора Гейдельбергского университета и звание почетного члена общества немецких неврологов и психиатров, а также звание почетного члена всеобщей врачебной ассоциации психотерапевтов Вены.
5. Речь идет о разведывательном комитете «Постоянный подкомитет по расследованиям», председателем которого с момента его основания в 1953 г. был сенатор Маккарти. См. п. 90, прим. 5.
6. Chambers W. Witness. New York, 1952. Ср. рецензия Х. А.: Arendt H. Ex-Communists // Commonweal, 20 March 1953, vol. 57, p. 595–599.
7. Воспринятое как неуважение к конгрессу поведение (в данном случае молчание) ответчика, требующее наказания.
8. Неуважение к суду (см. прим. 7).
9. Эйзенхауэр.
10. В июне 1950 г. в Берлине 118 ученых, художников, писателей из 21 страны собрали Конгресс за свободу культуры. В докладах и в ходе дебатов они обсуждали проблемы культурной свободы и единогласно приняли манифест, утверждающий «аксиоматическую истину», согласно которой «свобода духа есть одно из важнейших прав человека» (Манифест от 30 июня, Берлин). В то же время был сформирован генеральный секретариат, резиденция которого находилась в Париже, в следствие чего были сформированы локальные комиссии в других странах. Президентом Американского комитета за свободу культуры стал Джордж С. Каунтс. Среди вице-президентов были в том числе Херманн Дж. Меллер и Артур Шлезингер. Исполнительным директором был Ирвинг Кристол, управляющими – социолог Джеймс Бернхем и философ Сидни Хук.
11. Хьюи П. Лонг (1893–1935) – с 1928 по 1931 г. губернатор Луизианы, с 1931 по 1935 г. сенатор штата от партии демократов.
12. «Вы не правы, я не фашист, я мелкая сошка, если фашизм когда-нибудь придет в эту страну, то явится он в одеждах демократии и начнется с конгресса, а не в управлении отдельных штатов».
13. Мэри Маккарти вместе с Х. А., Николой Кьяромонте, Дуайтом Макдональдом, Ричардом Ровере, Артуром Шлезингером и другими пыталась учредить журнал, который должен был называться Critic. После масштабной подготовки и попытки привлечь первоначальный капитал, от проекта пришлось отказаться ввиду нехватки средств.
14. Ирвинг Кристол (1920–2009) – американский журналист, с 1947 по 1952 г. управляющий редактор Commentary, с 1953 по 1958 г. соиздатель Encounter.
15. См. п. 148, прим. 9.
16. См. п. 145, прим. 2.
17. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М.: Культурная революция, 2005, с. 341.
18. Arendt H. Understanding and Politics // Partisan Review, July–August 1953, vol. 20, № 4, p. 377–392; Арендт Х. Понимание и политика // Арендт Х. Опыты понимания, 1930–1954. Становление, изгнание и тоталитаризм. М.: Издательство Института Гайдара, 2018, с. 508–539.