Мы живем в богатой стране. Самой богатой из когда-либо существовавших. В некотором смысле мы определяем нашу культуру (пассивно или активно) тем, что мы делаем как народ. Это выражается посредством приоритетов Конгресса по финансированию. Национальный фонд поддержки искусств финансируется, поскольку он вносит новое измерение в качество жизни американцев.
Транспорт финансируется (и даже субсидируется), потому что мы ценим экономическую жизнеспособность, которую он дает. Национальный научный фонд финансируется, потому что он обеспечивает теоретические исследования, которые, как показала история, лежат в основе технологического процесса, особенно в тех областях, которых не касаются научно-исследовательские отделы компаний. Смитсоновский институт финансируется, поскольку мы ценим сохранение для самих себя и для мира памяти о том, кем и чем мы были. Военная сфера финансируется, потому что мы (как народ) превыше всего ценим реальную или кажущуюся безопасность, которую она обеспечивает. Национальный институт здравоохранения финансируется, потому что мы придаем огромное значение вылечиванию заболеваний – и так далее. Именно это сочетание разных приоритетов определяет Америку как страну.
Я полагаю, при другом способе расстановки приоритетов следовало бы распределить проблемы Америки (и всего мира) по порядку и решать их по очереди, направляя все ресурсы на что-то одно. Я полагаю, что такая схема больше соответствует вашему пониманию того, как я должен распорядиться своей жизнью. Но история поиска решений не поддерживает таких ограничений. Как я сказал, самые инновационные решения проблем обычно возникают за пределами соответствующей сферы, в которой у людей были другие приоритеты. Правительство знает об этом (в первую очередь вследствие ведения войн, а не вследствие изучения глубин человеческой природы) и выражает свою оценку посредством значительных вложений в чистую науку, а не в искусства, например.
Никто никогда не предлагал получать снимки «Хаббла» вместо того, чтобы обеспечить людям пропитание. Но, кажется, ваши возражения исходят из такой предпосылки. Самое лучшее – делать все это сразу. И, несмотря на все недостатки, у нас получается лучше, чем у кого бы то ни было.
Еще раз спасибо за ваш интерес к моему интервью, и я действительно ценю ваши комментарии, несмотря на наши разногласия (а может, и вследствие их).
Искренне ваш,
Нил Деграсс Тайсон
Semper Fi
Четверг, 14 марта 2019 г.
Здравствуйте, Нил.
После того, как я писал вам последний раз, произошло много всего[32]. Не знаю, с чего начать. Было кое-что хорошее, но в основном – плохое.
Думаю, что стоит начать с хорошего. Моя карьера развивается просто потрясающе. Я работал пилотом в службе «Полет ради жизни» и спас несколько жизней! Теперь я вернулся в Лас-Вегас и летаю в качестве главного пилота на вертолете компании Maverick Helicopters, провожу экскурсии и показываю людям, как формировалась Земля, на примере некоторых слоев Большого каньона. В этом отношении дела шли просто великолепно!
Что касается плохого, не знаю, с чего начать. Мне пришлось пережить довольно многое. Я понимаю, что вы не слишком много знаете обо мне на основании нашей краткой переписки (помимо того, что я ваш горячий поклонник). Шесть лет я прослужил в корпусе морской пехоты и за это время потерял нескольких товарищей, один из них был моим лучшим другом. Я чувствовал, что дорого заплатил за то, что прошел через этот сумасшедший период своей жизни. Именно тогда я встретил свою жену, и у нас родилась дочь. Я был на седьмом небе! Моя жена работала инженером на испытательном полигоне в штате Невада, и мы были просто созданы друг для друга.
Около четырех лет назад у нее диагностировали рак груди. Три года она упорно боролась с ним, но в прошлом году потерпела поражение. Я думал, что буду готов к этому, но этот удар просто сразил меня. Если бы не наша дочь Элла, я не уверен, что смог бы оправиться от него.
Я просто хотел списаться с вами и узнать, как у вас дела. Извините, если письмо получилось немного унылое. Надеюсь, у вас все хорошо! Я продолжаю следить за вами и всегда буду на вашей стороне!
Ваш друг
Джей Скобл
Пятница, 15 марта 2019 г.
Дорогой Джей,
если посмотреть на все части нашего тела и их функции, удивишься, что физиология человека вообще работает. И когда наши части тела отказывают, как в какой-то момент произойдет с каждым из нас, или когда случается трагедия, как с вашими друзьями из морской пехоты, немногие из нас в первую очередь задумываются о том, как потрясающе то, что мы вообще жили.
Кроме того, подумайте о том, что геном Homo sapiens способен создать триллионы уникальных людей, а это означает, что бо́льшая часть людей, которые в принципе могли бы существовать, никогда не родятся. Так что смерть – это своего рода привилегия тех немногих, кому суждено было узнать жизнь.
Такая космическая точка зрения позволяет мне ценить каждый день, в который я живу. И я передаю это вам как своего рода научное утешение в жизни и смерти ваших близких.
Мира вам.
Нил
Глава 8. Трагедия
В этом разделе собраны письма, содержащие мой рассказ очевидца об атаках 11 сентября 2001 г. на башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, а также краткая переписка с конспирологом и мистиком.
Ужас, ужас[33]
Среда, 12 сентября 2001 г., 10:00
Дорогие родственники, друзья и коллеги,
Вся моя семья в безопасности. Мы эвакуировались из нашего дома в Нижнем Манхэттене вчера около полудня и пошли пешком на север до Центрального вокзала (около трех миль), где сели на поезд и отправились на север, к моим родителям в Уэстчестер, откуда я пишу это письмо.
Мы живем в четырех кварталах от Всемирного торгового центра, нам открывается вид на башни-близнецы, ратушу и Сити-Холл-парк. Так получилось, что вчера я работал из дома. Моя жена отправилась на работу в 8:20. В это же время я пошел голосовать на праймериз мэра Нью-Йорка. Наш девятимесячный сын остался дома с няней. Наша пятилетняя дочь второй раз пошла в детский сад в PS-234, в трех кварталах от Всемирного торгового центра. Сбор детей во дворе проходил в 8:40 в виду первой башни Всемирного торгового центра.
Когда первый самолет врезался в башню в 8:50, детский сад эвакуировали без каких-либо происшествий. Я заметил, что верхние этажи башни ВТЦ-1 горят, когда вышел после голосования, около 8:55. Вдоль Сити-Холл-парка собирались толпы любопытных, а бесчисленные пожарные и полицейские машины и кареты скорой помощи с воем проносились мимо.
Я пошел домой, схватил видеокамеру, вышел на улицу и начал снимать. Я считал себя эмоционально сильным. Однако то, чему я стал свидетелем, было настолько удручающим, что неизгладимые образы ужаса нескоро перестанут тревожить мой ум.
1) Сначала я увидел охваченные огнем верхние этажи башни ВТЦ-1. Не отдельные языки пламени из некоторых окон, а четыре или пять этажей целиком в огне и дым, поднимающийся на следующие этажи.
Уже довольно тревожно, но затем…
2) Среди бумаг и кусков расплавленного металла, летящих на землю, я заметил, что какие-то предметы падали совсем иначе. Это падали не части здания. Это были люди, выпрыгивавшие из окон, их тела переворачивались во время стремительного падения с восьмидесятого этажа. Я видел около десяти таких падений и заснял на пленку три или четыре из них.
Уже довольно тревожно, но затем…
3) Мощный взрыв прогремел на углу башни ВТЦ-2 на высоте двух третей, где-то в районе 60-го этажа. Огненный шар создал интенсивный тепловой импульс, из-за которого нам всем пришлось отвернуться. Со своей наблюдательной точки я не мог видеть вызвавший взрыв самолет, который ударил в здание с противоположной от меня стороны. Тогда я и не знал, что причиной взрыва был самолет. Сначала я подумал, что взорвалась бомба, но взрыв не сопровождался характерной звуковой ударной волной, от которой звенели бы оконные стекла. Был просто низкочастотный гул.
После взрыва на углу здания огненный шар был таким большим, что он простирался даже до башни ВТЦ-1. Тот факт, что взорвался угол здания, говорил о том, что вспыхнувшее авиатопливо сосредоточилось по стенам этажа, в который влетел самолет, и встретило на углу повышенное давление взрывной волны. В пламени были видны многие тысячи листов бумаги, которые летели на землю, как если бы все шкафы для документов на многих этажах были разом опустошены.
Тот факт, что вторая башня теперь была охвачена огнем, сделал для нас всех очевидным, что первый пожар не был простой случайностью и что весь комплекс ВТЦ подвергся террористической атаке. Я записал на пленку взрыв и вопли ужаса окружавшей меня толпы. В этот момент я перестал снимать и вернулся в свою квартиру.
Уже довольно тревожно, но затем…
4) Пока ко Всемирному торговому центру подъезжали все новые, новые, новые и новые машины экстренных служб, я услышал второй взрыв в башне ВТЦ-2, а затем громкий низкочастотный гул, который предшествовал немыслимому – обрушению всех этажей над точкой взрыва. Вначале самая верхняя поверхность с вертолетной площадкой прямо на глазах съехала набок. Затем верхние этажи обрушились точно вниз, складываясь, как если бы их сносили, увлекая за собой все расположенные под ними этажи, даже те, которые были ниже точки взрыва. На их месте поднялось плотное густое облако пыли, стремительно заполнившее лабиринт улиц Нижнего Манхэттена.
Я закрыл все окна и ставни. Когда облако пыли поглотило мой дом, нас окружила жуткая тьма – такая, как бывает перед сильной грозой. Я выглянул в окно и мог видеть на расстоянии не больше 30 сантиметров вокруг.
Уже довольно тревожно, но затем…
5) Примерно через 15 минут видимость из окна увеличилась примерно до 90 метров, и я заметил, что повсюду лежит слой белой пыли толщиной около дюйма. В тот момент я осознал, что все машины спасательных служб, которые припарковались у основания Всемирного торгового центра, теперь должны быть погребены под 110 обрушившимися этажами спутанного мусора и многими футами пыли. Это обрушение свело к нулю весь первый этап спасательных мероприятий, несомненно, погребая под собой сотни офицеров полиции, пожарных и врачей. Когда видимость улучшилась, я смог увидеть голубое небо – голубое небо на том месте, где раньше была башня ВТЦ-2.