— Под Хаттином тоже они помогли? Простите, если обидел, Исаак Федорович, — князь моментально отреагировал на сверкнувший огнем взгляд комфронта, его стиснутые челюсти.
Контрразведка и жандармерия действительно помогли. Эти господа время даром не теряли, если и расслаблялись в кабаках, то только ради дела. Собственные люди Романова не только составили список, но и собрали материал на каждого персонажа. Так что, когда в одно прекрасное утро князя Дмитрия предупредили о визите, он был готов к разговору.
— Ваше Императорское Высочество, — гость вежливо поклонился.
Низенький мужчина худощавый, типичной ближневосточной внешности с магическим взглядом черных еврейских очей. Говорил он на русском с легким местечковым акцентом.
— Просто «высочество» без императорских, — бросил в ответ князь. — Вы Давид Бен-Гурион? Меня зовут Дмитрий Александрович. Не стойте на пороге, присаживайтесь, — широкий жест в сторону кресла напротив.
Гость с любопытством огляделся. Взгляд его живых глаз бегал по помещению. Да, декор, обстановка гостиной номера в «Царе Давиде» производили впечатление. Англичане умели и любили обустраивать фешенебельные отели. Вроде без тяжеловесной избыточной азиатской роскоши, но стильно и дорого.
— Вино, виски, коньяк? Может, водку? — Князь распахнул дверцу бара. Прислуги на встрече не полагалось. Впрочем, в коридоре дежурили два пластуна, звено бойцов в полной готовности ждало в соседнем номере. Сам Дмитрий держал заряженные пистолеты в столе, шкафчике и кобуре. Если Бен-Гурион опасности не представлял, то за последующих визитеров никто не мог поручиться. Контингент ожидался самый интересный и экзотичный.
— Спасибо. Воду, если можно.
— Тогда, я тоже налью воду.
Хозяин поставил на стол поднос со стаканами и полный графин.
— Спасибо за приглашение, Ваше Высочество. Как понимаю, вы считаете, что сможете остаться в Палестине? — вопрос касался не только князя Дмитрия.
— Я считаю это возможным. Но это только мое мнение. Его Величество еще не принял окончательного решения на этот счет.
— Даже так? — Давид сцепил пальцы перед собой. — Царь Алексей поручил вам выяснить или подготовить мнение местных жителей на этот счет?
— Ни то, ни другое. Мне интересно пообщаться с одним из лидеров сионистов. Поговорить, послушать, взглянуть на Святую Землю своими глазами.
— Чем всесильного князя может интересовать простой бедный еврей?
— Тогда что вы здесь делаете? — деланно изумился Дмитрий. — Я приглашал на разговор одного из самых влиятельных лидеров еврейской общины, а не бедного мигранта.
Шутка разрядила обстановку. Бен-Гурион только развел руками и захихикал. Дмитрий пододвинул к гостю портсигар и пепельницу.
— Как вы представляете себе будущее еврейской Палестины?
— Если вас действительно интересует мое скромное мнение то, имею сказать….
Глава 8Лондон
3 августа 1940. Алексей.
«Тебе плохо? — Займись делом.» — когда-то так говорил отец. Школяр Алеша этого не понимал. Агента Коминтерна Рихарда Бользена вдруг всплывшая из глубин памяти максима спасла. Когда спина уже трещала под последней соломинкой, когда свет погас, впереди раскрылась бездна, смысл жизни остался там на дне Ла-Манша, вдруг вспомнились слова отца, словно веревка упала на дно колодца, в глубине пещеры мелькнул лучик света.
Лондон лета 1940 не самое лучше место на этой планете. Морская блокада, карточки, работа есть, но платят плохо, деньги дешевеют, все разговоры вертятся вокруг бомбежек и снабжения, цензура свирепствует, — все это вдвойне тяжелее мигранту, беженцу с немецким акцентом и временными документами. Коминтерн не забыл своих, всех эвакуированных интернационалистов пристраивали к делу, помогали с работой, жильем, поддерживали из партийной кассы. Рихард принял положенные партийные выплаты и сам нашел себе неплохую подработку. Оказалось, что уроки русского языка ныне весьма востребованы. Заработков хватало чтоб снимать достаточно приличное чистое жилье и не экономить на самом необходимом. Кроме этого Рихард безжалостно убивал время особыми поручениями Коминтерна.
Чем меньше свободного времени, чем больше устаешь, чем больше сил вкладываешь в дело, тем реже ночами приходит Ольга, тем реже вздрагиваешь от почудившегося голоса Джулии: «Папа, ты скоро вернешься домой?» Надежда теплится, но умом Рихард понимал — всех спасшихся с «Македонии» уже нашли. Кого получилось, опознали. Не он один потерял самых близких людей, на лайнере много было родных коминтерновцев. Вон, геноссе Вилли Флорин тоже погиб от переохлаждения в воде, хотя его пытались спасти сопровождавшие товарищи.
— Геноссе, — сидевший напротив камрад со стуком опустил кружку на стол.
Рихард молча полез за кошельком. Сегодня его очередь рассчитываться. Официант сразу подскочил к столику, протянул счет. Как и всегда Рихард оставил на чаевые десятую сверху, не более того, нечего роскошествовать, когда мир в огне.
Не назвать это заведение рестораном, но сравнительно чисто, от еды и пива понос не пробьет, цены разумные, контингент не с самого дна. На улице мужчины сели в машину. Эндрю за руль, Рихард на заднее сиденье. Через два квартала Эндрю тормознул у автобусной остановки, на переднее сиденье запрыгнул третий участник операции.
— Он точно там будет? — человек повернулся к Рихарду.
— Здравствуйте, Спенсер, — короткий вежливый кивок. Рихард отвернулся, давая понять, что в очередной раз обсуждать вопрос не намерен.
Спенсер Стенли молодой амбициозный журналист открыл окно и закурил. Он уже работал с этими ребятами. В прошлый раз ему помогли найти и подать такое, что его личная ставка в газете подскочила в три раза. Тиражи с горячим разоблачением разлетались моментально.
Благодаря войне машин стало меньше. Правда, на скорость это не повлияло, на улицах появились патрули, площади заняли зенитные батареи, регулировщики придирались к любителям разогнаться, автобусы пытались занять сразу две полосы. Так что Эндрю не торопился, ехал по правилам заранее перестраиваясь перед препятствиями или выбирая объезды.
Лондон не бомбили, видимо противнику известно, что столицу укутали плотным плащом из зениток, аэростатов, прожекторов, в окрестностях сеть аэродромов, на подходах цепочки радаров и постов ВНОС. Противник вообще больше бомбил порты и заводы, так русские и немцы две недели назад в пыль разнесли Ковентри с заводами «Роллс-Ройс», постоянно атаковали аэродромы и позиции береговой обороны. Налеты бомбардировщиков тревожили зону Южного командования. Столицу атаковали один или два раза. Ночью тяжелые бомбардировщики высыпали бомбы с большой высоты. Результат больше психологический, ибо точность такого бомбометания — плюс-минус два пледа.
Зато за городом водитель позволил себе притопить. Шоссе шло к северу мимо маленьких городков с историей чуть ли не времен королей Пендрагона и Вильгельма Завоевателя. Эндрю обгонял грузовики, трактора, автобусы. Попадались повозки с лошадьми. А вот легковушек встречалось гораздо меньше чем во времена последней поездки Рихарда в Англию. Минут десять машина шла вровень с поездом. Целая вереница вагонов с углем, дымящий паровоз, три платформы с какими-то конструкциями.
Да жизнь не стоит на месте, англичане не опускают руки, так же трудятся, как и их славные предки. Работают и готовятся воевать. Достойные люди, не сгибавшие шеи даже перед своими королями. Рихард подумал, что именно уважение к труду и есть основное отличие передовых наций. Это первый шаг к коммунизму, к обществу людей будущего.
Лето. Прекрасный долгий вечер. Дорога наконец то вывела к небольшому городку на полпути к Кембриджу. Машина остановилась у обшарпанного кирпичного дома на окраине. Район бедный. На узкой улочке пустынно. Только в отдалении бредет старая женщина, опирается на клюку.
Лестничная дверь открыта. Мужчины поднимаются пешком, лифтов здесь отродясь не бывало. Рихард перекинул через плечо ремень фотокамеры. Вокруг все кричит о нищете и запустении — вытертые подошвами ступеньки, отбитая штукатурка на стенах, облупившиеся двери. На лестничной площадке куча дерьма. Не утерпел кто-то. Зато в квартирке на четвертом этаже чисто. Скромная крохотная конура. Маленькая кухонька и комната, с тремя гостями здесь вдруг стало очень тесно.
Хозяйка женщина среднего возраста, некогда красивая, с ранними морщинами на лице, уложенными в тугой узел волосами вытянула перед собой худые руки. Платье некогда элегантное, но застиранное, видно, что ему много лет. Рядом на табуретке устроился мальчишка с волевым подбородком и живыми голубыми глазами.
— Я, очень благодарна, мистер Эндрю, за ваше участие в нашей судьбе. Одинокой женщине с ребенком тяжело в это сложное время.
— Простите Дэйзи, понимаю вам тяжело, но все же прошу еще раз рассказать вашу историю этим джентльменам.
— О чем вы хотите узнать? Я действительно не понимаю, чем это может помочь моему сыну?
— Буду честным, может и не поможет, — Рихард легонько пододвинул портмоне к женщине. — Но тем самым вы убережете других девушек от опрометчивых поступков, поможете им удержаться от соблазна и не поддаться на сладкие речи и обещания.
— Хорошо. Вы умеете уговаривать женщин, совсем как сэр Эдвард. — Тонкая рука изящным движением переместила портмоне в сумочку.
— Расскажите о своей встрече с сэром Эдвардом. Это ведь было тринадцать лет назад?
— Да, ровно за год до рождения Майкла. Эдвард был таким мужественным, настоящим красавчиком, и чертовски убедительным.
Спенсер умело задавал наводящие вопросы, проявлял участие, сочувствие, при этом быстро накидывал интервью в блокнот. История конечна весьма банальна, но это не делает ее менее печальной. Увы. Так бывает слишком часто в этом мире.
Под конец встречи Рихард сделал несколько фотографий мальчика. Его маму он фотографировал так, чтоб в кадр попали изящная стройная фигура, грязное окно, пустые стены, но не лицо. Только одно фото в четверть со спины, чтоб черты угадывались, но не узнавались.