Когда авианосец проходил мимо Седловатого навстречу прошла целая крейсерская эскадра. Шесть больших четырехбашенных крейсеров. Полеты с «Апостолов» прекратились. Самолеты убрали в ангар кроме двух дежурных звеньев истребителей на палубе. Летному составу делать нечего, люди в основном развлекались тем, что высматривали берега, знакомые ориентиры в дымке, да глазели на встречные корабли.
Никто из летчиков и не догадывался, что они встретили авангард сил флота. Через два часа, когда с «Двенадцати Апостолов» уже наблюдали Мишукову гору, из Оленьей губы вышли основные силы эскадры. За передовым дозором из эсминцев рубили волны серые массивные корпуса линкоров. В окружении крейсера и эсминцев ВПО шел тяжелый похожий на большую коробку «Наварин». Параллельным курсом вытянулась четверка крейсерской бригады эскадры.
А тем временем далеко на западе две горно-егерские бригады шли по узким дорогам и горным тропам к Нарвику. Русские из всех сил спешили, пробивались через дикие пустынные горы и тундру Лапландии и Северной Норвегии. Серые колонны бронемашин и грузовиков тянулись бесконечными лентами по узким дорогам, горным серпантинам. Авангардные отряды без отдыха пробивались вперед, спеша первыми занять перевалы и узости.
Англичане же усиливали свою группировку на плацдарме, перебрасывали морем подкрепления и снаряжение. Оборона Нарвика крепла с каждым часом. Егерям и присоединившимся к ним норвежским частям срочно требовалась помощь. Как всегда, встал вопрос: кто владеет морем, тот владеет всем.
Глава 15Санкт-Петербург
25 марта 1940. Князь Дмитрий.
Дмитрий уже собрался вернуться в кабинет, только открыл рот попросить дежурного офицера, чтоб его искали у Императора, но Его Величество опередил. Алексей сам решил перенести совещание в штабную комнату. Из коридора донесся шум, быстрые шаги. Распахнулась дверь и на пороге возник царь Алексей Второй. Государь быстрым уверенным шагом подошел к карте и обернулся. Лицо самодержца выражало несокрушимую уверенность в своих силах. Глаза буквально светились задором и энергией.
Дмитрий по-новому, взглянул на сюзерена, будто увидел его в первый раз. Подтянутая фигура, мундир полковника гвардии, взгляд уверенный, от фигуры царя веет силой, верой в себя и своих людей. Сегодня с плеч Алексея Второго разом свалилась довлевшая последний год неопределенность, улетучилась боязнь ошибиться, сделать неверный шаг. Все решилось. Как понимали присутствующие, именно в тот момент, на том рубеже, который Алексей посчитал важным. Шаг сделан, отступать теперь невместно и даже смешно.
Телефоны звонили. Телеграфы отбивали послания. Из радиорубки через высокие антенны над дворцом по всей стране разлетались сообщения и приказы. Тут же на месте готовились пакеты с распоряжениями, молодцеватые солдаты и унтера фельдъегерской службы бросали конверты в сумки и быстрым шагом разбегались к машинам и мотоциклам. Если требовалось, за нужными людьми отправляли авто из царского гаража.
Работа кипела. В просторный кабинет с высокими потолками в Александровском дворце стекались доклады и рапорты со всех концов огромной страны. Отсюда разлетались распоряжения и требования, половина с грозными штампами секретности.
В эти минуты приводились в полную боеготовность флоты, в войсках приграничных округов вдруг начались неожиданные проверки, офицеров вызывали из отпусков, отменялись увольнения. Председатель Совмина сам позвонил в Минфин и потребовал срочно, прямо сейчас отправить распоряжение банкам: заблокировать все заграничные почтовые и банковские переводы. Исключение только для частных персон и не больше тысячи рублей в сутки. Посольствам, консульствам, агентам казенных предприятий и пароходств ушли распоряжения срочно сворачивать всю коммерческую деятельность, любыми способами оповестить капитанов судов, чтоб немедля уходили из портов Франции, Британии и их союзников. Авиаперевозчикам рекомендовалось задерживать рейсы туда, и вывозить людей оттуда.
Работа кипела. Огромная страна разминала мускулы, проверяла амуницию, патроны и готовилась к неизбежной драке. Разумеется, эти приготовления не остались незамеченными. В Царское Село примчался сэр Стаффорд Криппс. Посланник Британской империи просил срочной аудиенции у императора. Разумеется, Алексей не заставил англичанина ждать свыше положенного и приличного. Впрочем, встреча не затянулась.
— Он сам ничего не знает. Юлит, зараза, — пояснил Алексей в ответ на взгляды министров и адмиралов. — Только завтра получит новые инструкции. Время у нас есть.
Улучшив момент, царь вывел князя, Дмитрия, из штабной комнаты. Время близилось к вечеру. На улице темнело. Алексей прошел мимо поста охраны и свернул в неприметный коридорчик. Здесь за второй от угла дверью в крохотной темной комнатушке обнаружилась лестница. Дмитрий часто бывал в Александровском, но эту часть дворца видел в первый раз. Алексей первым взбежал наверх. Коридор и еще одна дверь. За ней скромное чердачное помещение. Потолок с одной стороны скошен под наклон кровли. Отделка и обстановка спартанские, два слуховых окна выходят в сад. Скромно, однако, Дмитрий оценил книжные шкафы, печатную машинку и телефоны на столе, утилитарный письменный прибор. На стойке радиоприемник, рядом сверкает хромом и благородным черненым металлом проигрыватель. Достойно, удобный рабочий кабинет.
— Располагайся, — Алексей показал на кресло. — Я здесь иногда прячусь от своих министров.
— Не пойму, зачем ты меня притащил на это совещание? Я же ничего не решаю.
— Ты мне нужен как вторая пара глаз.
Император включил приемник, щелчком кнопки поймал волну. Подкрутил громкость. Из динамиков зазвучала бодрая заставка «Русской волны». Выпуск новостей. Алексей поднес палец к губам и отодвинул стул так чтобы можно было сесть, покачиваясь на задних ножках и закинув ноги на журнальный столик.
Диктор бодро уверенным приятным голосом перечислял основные события дня сегодняшнего. Международным новостям и атаке на Норвегию уделили хорошо если четверть времени. Куда больше внимания светским сплетням, премьерам кино и театра, приезду Лени Риффеншталь в Крым на всемирный кинофестиваль «Золотой песок». Не забыли упомянуть топливный кризис и строительство нефтехимического завода в Красных Челнах, представление публике нового автомобиля Нижегородского завода. В студии высказали озабоченность перспективами внешней торговли, посетовали на грядущее падение грузооборота балтийских портов из-за закрытых Датских проливов и Кильского канала. Под самый конец выпуска диктор вспомнил о срочном совещании в Царском Селе, высказал предположение что это связано с войной в Норвегии.
— Видишь, жизнь не сводится к одной политике, людям не нужны наши споры о дивизиях и заботы о снабжении егерских бригад под Печенгой. Нашим людям куда важнее работа, дом, семья и достойный заработок, да еще за кружкой пива перемывать косточки светским львицам.
— Всегда так было. Ты сам сейчас с большим удовольствием поехал бы на фестиваль в Симферополь.
— Нет, сначала в Ливадию к папе и маме, а уже потом на фестиваль. Понимаю тебя. Теперь видишь, когда завтра ночью «Светлана» встанет у причала в Осло, нам надо уже утром быть готовыми делать следующий шаг. Я боюсь, не всем понравится.
— Алексей, все разные. В четырнадцатом многие с воодушевлением встретили объявление войны, даже германское посольство разгромили.
— Мятеж семнадцатого я тоже помню. Мы готовимся, создаем резервы, загружаем заводы и верфи, террористов и предателей отлавливаем, но, если начнутся перебои с бензином и придется вводить карточки, многим не понравится.
— Твоего папу общество ненавидело, те кому он дал права и свободы хотели его свергнуть, травили верных ему людей, а в январе восемнадцатого носили на руках и пели дифирамбы. В Версале перед ним склонялись, а затем пытались выкручивать руки военными долгами.
— Папа работал сутками напролет, — император рывком встал на ноги и выключил приемник. — Ты знаешь, он не умел себя хвалить и возносить, но он работал, себя не жалел. Знаешь, боюсь, меня тоже будут ненавидеть.
— Перегибаешь. Лучше подними отчеты МВД, тебя любят. Не только архангеловцы, но и простой народ знает, что ты им всем даешь, тебя уважают как сильного и справедливого царя. С мобилизацией ты всех обманул, армию усилил, рабочие радуются внеурочным и огромным заказам, а цены прежние, никто даже и не понял, что ты готов к войне.
— На Острове понимают. Наши поймут, когда открою подписку на военные займы и подниму налоги. Умные люди уже сейчас знают, что я скажу через день. Война никому не нужна, дай Бог, нам избежать большой крови и лишений.
— Представляешь себе! Англичанин сегодня пытался мне угрожать! — Алексей ухмыльнулся, как объевшийся сметаной кот. — Он даже не понял, куда завели свою страну лорды короля Георга. Они как слепые идут прямо в огненный ров! Идиоты!
Царю нужно было выговориться. Дмитрий поддерживал разговор понимая, что Алексей убеждает сам себя. Это бремя власти, нельзя быть свободным от обязательств, нельзя открываться, нельзя думать об окружающих лучше, чем они есть на самом деле. Даже для этого разговора Алексей выбрал свой тайный кабинет, коморку на чердаке. Вспомнилось вдруг, у самого последнего раба свободы больше чем у царя царей. Что выгодно отличало Алексея и его отца от других монархов, они в личной жизни были счастливы, оба сумели настоять на своем выборе вторых половинок. Многим властителям это непозволительная роскошь.
— Дмитрий, сегодня ты на совещании до конца, слушаешь, смотришь, запоминаешь. Передай Марине Александровне мои искренние извинения. В город вернешься с сопровождением и моим водителем. — Царь развел руками. — Если хочешь, кури.
— Ты сам?
Алексей махнул рукой. Он не был зависим от этой привычки, курил только в удовольствие, редко. Однако сам табачный дым любил. Мужской запах, как он однажды признался при Дмитрии.
— Готовься к поездке в Берлин.