— Пришла радиограмма с «Полтавы», — доложил Кроун: — пишут, идут полным ходом, противника пока не видно.
— Надеюсь, до заката догонят. Николай Адамович, что с ударной волной? Через час поднимут?
— Два часа, — невозмутимо отозвался начальник штаба. — «Воротынский» задерживает.
— Атакуем в две волны. Поднимаем всё что можно с «Наварина». Шестерка истребителей на разведку. За ними ударный кулак. В патруле только два звена. И пусть попробуют не потопить! — молодцеватый подтянутый капитан второго ранга рубанул ладонью. — «Рижане» и «Чайки» второй волной на добив.
— Нет. В обороне оставляем дюжину «Сапсанов» и половину «Чаек». И молимся, чтоб авианосец не успел поднять «авоськи» на второй удар, — контр-адмирал прекрасно понимал резоны штабного офицера, но видел, тот увлекается. Соединение в зоне действия базовой авиации. Никто не знает, сколько машин с береговых аэродромов могут задействовать англичане и сколько из них уже рвут винтами воздух на пути к русской эскадре.
— Надо связаться с Владимиром Дмитриевичем, — вспомнили о командире бригады авианосцев капитане первого ранга Державине. — Нужно его мнение.
— В налете участвовали «Гладиаторы», мы сбили одиннадцать. Если там один авианосец, у него осталось не больше дюжины истребителей. Наши «Сапсаны» их порвут, — начальник штаба соображал быстро. — Подвешиваем под «Чайки» бомбы. Вторая волна сметет все, что еще останется после первой.
— На пределе. С бомбами дальность падает.
— Добро. Работаем, — Макаров решительно прервал спор флагманских специалистов. Для прений времени нет.
Консультация по внутриэскадренной УКВ с командиром авианосной бригады подтвердила верность решения.
Первые истребители с подвесными баками пошли на взлет ровно через час, все машины радированы. Они сразу взяли курс на норд-вест растягиваясь широким фронтом. Командовавший «Навариным» каперанг Павел Аннин истово перекрестился вслед своим соколам. Успех удара и жизнь экипажей бомбардировщиков и торпедоносцев зависели от того, как быстро разведчики найдут противника.
Обнаружить авианосец в океане зная только примерное направление, это как найти иголку в стоге сена. Даже сложнее, иголка не убегает и не скрывается под низкой облачностью.
Владимир Дмитриевич Державин сомневался в способности своих людей построить скоординированную атаку в таких условиях, потому ударная группа ушла одним отрядом. Командиры звеньев получили приказ: «Не отрываться от лидеров». Легко приказать, сложнее выполнить — истребителям и штурмовикам пришлось подстраиваться под медлительные бипланы с торпедами.
Эскадра уносила винты прочь от ставших такими негостеприимными скал Норвегии. Экипаж «Воротынского» потушил пожар, плотники с помощью подручных средств латали дыру в палубе. Самолеты уже подняли на палубу и подготовили к вылету. Оценив работу боцманской команды, командир корабля распорядился: «Бросить это дурное дело». Для взлета торпедоносцев и самолетов с бомбами задействовали левую катапульту. Истребители взлетали по узкой полоске палубы между бортом и пробоиной.
Атмосфера в рубке «Измаила» наэлектризовалась. С каждой минутой умалялся шанс найти чертов авианосец, и наоборот, возрастал риск, что британец поднимет волну для повторного удара. Координаты русской эскадры ему известны. Воздушный патруль только четверть часа назад перехватил и отправил на встречу Сатаной «Бленхейм» с берегового аэродрома.
— Передача с «Полтавы»!
— Что там? — контр-адмирал Макаров всем корпусом повернулся к командиру радиочасти корабля.
— Открытый код. Обнаружили самолеты с кормовых углов.
— Это наши!
— Сообщение с «Наварина»! — положительно, хорошие новости пошли одна за другой. Один из «Сапсанов» нашел англичанина. Пилот сначала передал по радио координаты, а затем повел машину в набор высоты. Повторную радиограмму он дал, когда удостоверился, что внизу действительно авианосец.
Еще через пять минут на радаре линейного крейсера появились четыре засветки. События понеслись галопом. На «Полтаве» дали самый полный, турбины гудели, вентиляторы со свистом втягивали воздух в стальное нутро, нефть рекой хлестала в топки, за кормой корабля вздымались пенные буруны. Океанский бронированный хищник, ощерившийся клыками леопард почуял добычу.
Этот корабль родился благодаря попытке одновременно обойти Бюджетный комитет Думы, Минфин и ограничения Вашингтонского договора. Официально на Адмиралтейской верфи провели капитальный ремонт дредноута «Полтава», в свое время доблестно дравшегося у Даго. Фактически построили новый линейный крейсер. От старой «Полтавы» оставили только башни главного калибра, теперь их разместили по линейно-возвышенной схеме наподобие североамериканских линкоров, да часть оборудования и корпусных конструкций.
Получился приличный тяжелый корабль с океанской автономностью. Новые турбозубчатые агрегаты и котлы на жидком топливе позволили уверенно держать ход в 30 узлов. Мощные двенадцатидюймовые орудия отличались отменной огневой производительностью и точностью, но на 30-е годы калибр уже слабый. В результате флот по цене полноценного линкора получил линейный крейсер, грозу крейсеров и линкоров второго ранга. Устойчивость в бою против современных сверхлинкоров у «Полтавы» весьма сомнительна. Неудивительно, больше такие эксперименты не повторяли.
Коммандер Джордж Ойли-Хьюз не питал иллюзий на счет способности «Глориеса» продолжать бой с вражеской эскадрой. Удар обошелся в половину авиагруппы. Вернувшиеся летчики докладывали о попаданиях в авианосец и линкор. Неплохо, но второй «плавучий аэродром» не пострадал. Пилоты рассказывали о чрезвычайно плотном зенитном огне и сильном истребительном прикрытии. Чертовы русские показали себя крепким орешком. Одним авианосцем эту косточку не разгрызть.
Отправив шифровку с отчетом о потерях, Ойли-Хьюз посчитал свое участие в сражении завершенным. Авианосец с полупустыми ангарами небоеспособен. Сейчас «Глориес» шел по большой дуге, забирая к норду. Коммандер собирался проскочить под самой кромкой льдов, скрыться за туманом и зоной плохой погоды. Адмиралтейство одобрило его решение. Пришел приказ полным ходом идти на соединение с основными силами.
Пока все неплохо. Русские запаздывают с ответным ударом. Еще два часа, и можно будет считать себя в безопасности. Командир уже собирался спуститься в ангар, поговорить с механиками и летчиками, поддержать людей, как зазвонил телефон радиометристов.
— Обнаружен надводный корабль. Чистый зюйд. Пятнадцать миль. Засветка жирная.
— Крейсер? — с тревогой в голосе переспросил старший офицер.
— Не будем рисковать, — Ойли-Хьюз сам перевел машинный телеграф на «полный вперед». — Джеймс, будьте любезны, распорядитесь срочно поднимать «авоськи».
На мостике сохранялись порядок и спокойствие. «Эфингейму» и эсминцам просемафорили приказ занять место по левому борту от авианосца. В ангаре спешно подвешивали под «Суордфиши» и «Скюа» торпеды и бомбы. Первые самолеты уже прогревали моторы на палубе. Еще минут десять и птички покинут гнездо. Ни о какой скоординированной атаке и речи нет. Выходить на цель звеньями, бомбить и возвращаться на авианосец за новой порцией взрывающихся подарков.
Достаточно сбить немцу скорость, и о нем можно будет забыть. Дальше видно будет. Потерявший ход крейсер легко добьют оставшиеся торпедоносцы, или расстреляет «Эфингейм». Ради такого можно задержаться и дать капитану Джону Хоусону проверить пушки в деле на достойной мишени.
Почему немец? Даже сомнений нет. У русских на севере нет тяжелых крейсеров. А ничего другое на перехват авианосца с эскортом не бросают.
Первый «Скюа» пошел на взлет. И в этот момент на мостик вылетел Джеймс Клуни. Наплевав на субординацию, старший офицер выпалил:
— Воздушные цели. Направление зюйд.
— Воздух!!! — заорали с поста наблюдения.
— Успокойтесь, — Ойли-Хьюз бросил на Клуни свирепый взгляд.
Лицо старшего помощника окаменело. Поправив фуражку, он резко козырнул и шагнул трапу. Через минуту Клуни уже распоряжался на палубе. Его зычный голос был слышен даже на мостике. Капитан Клуни до самого последнего момента оставался со своими людьми, занимался летными операциями, а потом возглавил дивизион борьбы за живучесть. Среди спасшихся его не было.
Командир «Глориеса», приложив ладонь ко лбу, наблюдал за падающим в волны «Гладиатором». За самолетом тянулся дымный хвост. У самой воды летчик выровнял машину. Истребитель блинчиком запрыгал по волнам. Приводнившись, пилот выбрался на крыло, цепляясь за распорки, таща за собой сверток с резиновой лодкой. Он еще надеялся на спасение.
Русские истребители вихрем прошлись над кораблями снося воздушный заслон. Оторвавшийся от палубы, «Скюа» сбили прямо на взлете. Стрелок и летчик даже не успели ничего понять, как на кабину обрушился стальной ливень. Русский плавно вышел из пикирования и пронесся прямо над палубой авианосца, поливая из пулеметов людей и самолеты. Сквозь плексиглас кабины хорошо было видно молодое красивое лицо летчика. Джорджу Ойли-Хьюзу показалось, что он на миг встретился глазами с холодным чуть насмешливым взглядом русского.
На палубу и мостик обрушился протяжный вой. Он заглушал частое покашливание зениток и стрекот пулеметов. Леденящий душу звук срывающегося с крыльев пикировщиков воздуха. Казалось, самолеты падали прямо на палубу, они целились в мостик. Их было много. Очень много. Со всех сторон.
По штурманской рубке рубанула пулеметная очередь. Послышался звон разбитого стекла. Пули с чавканьем впивались в настил. Рядом с коммандером упал матрос. Из разорванной шеи фонтаном хлестала кровь. Красные брызги щедро оросили палубу. Пилотка слетела с головы. На лице человека застыли выражение муки и немой вопрос: «За что?».
Корабль тряхнуло взрывом. Затем еще и еще. Вода у борта поднялась столбом и обрушилась на палубу. Мостик затянуло дымом. Воняло сгоревшей взрывчаткой, маслами и чем-то еще противным. Над палубой стелился густой вонючий дым. Горели самолеты.