Да, при желании эта масса механизированных и моторизированных частей могла спокойно махнуть прямо на Париж, сметая любые заслоны и препоны. Однако, лучше сначала вывести из игры кадровые дивизии противника. Этим сейчас русские и развлекались.
Через четверть часа штабс-капитан уже отдавал последние приказы своим людям.
— По машинам! — с этими словами Антип Удалов резко махнул рукой и зашагал к своему самоходу. Новенький «Бык-2», их бронебатальон получил прямо перед отправкой во Францию. Прекрасная машина огневой поддержки и борьбы с танками. Броня не слишком толстая, всего 35 мм. на круг, но зато в полностью закрытой рубке новая 85-мм пушка, переделанная под танковое орудие тяжелая зенитка.
Неудивительно, но в отличие от линейных «Осликов», «Бычков» в Киевской механизированной предпочли сразу ставить во вторую линию как машины качественного усиления и подвижную противотанковую артиллерию. Командиры рот тоже полюбили «Бычка», все же просторная рубка и надежная рация, это большой плюс.
— Доложить повзводно!
— Второй выдвинулся.
— Первый готов.
— Третий выдвигаюсь.
— Добро, доложить, как выйдешь на рубеж.
— Так точно!
Построение перед атакой двумя группами. Направление вдоль шоссе. На правом фланге два взвода, на левом только один. Машины усиления Удалов распределил пропорционально между командами. Что ж, полковник Васильков решил продемонстрировать так называемую «косую атаку», со сковывающим ударом.
Мехвод без команды повернул ручку стартера. Мотор довольно заурчал под броней. От этого звука по спине побежали мурашки. Пусть командир идет во второй линии, но все равно немного страшно. Признаваться в этом нельзя, задумываться еще хуже, но снаряд не разбирает куда летит.
Рядом с самоходом тормознул штабной «Жук». Из внедорожника выскочил подтянутый моложавый полковник Евгений Васильков. Все понятно, командир полка тоже не доверяет радио, хочет увидеть бой своими глазами.
— Вольно! — Евгений Сергеевич остановил наполовину высунувшегося из люка Удалова и сам легко запрыгнул на надгусеничную полку «Бычка».
— Как твои бронеходчики?
— Достойно, Евгений Сергеевич.
— У нас с артиллерией все плохо. Только две гаубицы подошли, да зенитная мелочь. Постарайся не останавливаться, а сходу пробить позиции, дотянуться до батарей.
— Добро, — твердый кивок в ответ. Да, так потери будут меньше. — Нам авиацию обещали.
— Так уже летят. Вон.
За шумом моторов и лязгом гусениц штабс-капитан даже не расслышал гул самолетов. Да, вон над головой прошли легкие штурмовики. Фактически, модернизированные старые истребители-бипланы, честно говоря. Впрочем, четверть тонны бомб они несут, кладут в цель с крутого пикирования. Целая батарея пулеметов как метла сносит все при штурмовке.
— Ты рассказывал, у тебя два сына в авиации. Может, как раз сейчас нам дорогу прокладывают.
— Оба, но Владислав на среднем бомбардировщике, а Кирилл в морской авиации, палубный истребитель. — В голосе штабс-капитана звучали отчетливые нотки гордости за обоих парней. Пусть Кирилл не совсем родной, даже фамилию другую носит, но это не важно. Наш он, свой, русский.
Самолеты появились неожиданно. Они вынырнули откуда-то из-за леса и сразу обрушились на позиции бригады. Не спел стихнуть вопль «Воздух!», как по ушам ударил протяжный вой, атмосферу разорвал мерзкий свист. Легкие бипланы атаковали со всех сторон. Их было много. Рихард интуитивно сжался в комочек на дне траншеи. Накатило противное омерзительное чувство подленького такого страха, каждая клетка вибрировала, из горла рвался немой беззвучный вопль.
Вокруг царил хаос. Кто-то из командиров и солдат успел нырнуть в блиндаж, кто растянулся на дне траншеи или забился в нишу под бруствером. Два связиста так и застыли с раскрытыми ртами. Соляные жены Лота, мать их так и рас-так! Тряхнуло. Грохот, шелест, барабанная дробь комьев земли. Еще удар. Маскировочную сетку сбило волной воздуха от выходящего из пикирования самолета. Где-то рядом злобно строчил пулемет. В промежутках между взрывами бомб слышались хлесткие винтовочные выстрелы.
От грохота и рева заложило уши, под черепом стучали молоточки. Рихард Бользен с трудом поднялся на трясущихся ногах. В последний раз он попадал под бомбежку в Испании. Но тогда черные атаковали со средних высот. С земли видно было как самолеты выходят на боевой курс, как отделяются и летят капли бомб, не было того чувства беспомощности, накатывающего ужаса.
Штурмовики уже набирали высоту. Похоже, суматошный редкий огонь с земли не причинил им никакого вреда. Зато вокруг сплошной ад. Позиции изрыты свежими воронками. На месте опорного пункта третьей роты из земли торчали обломки бревен.
Рихард оттолкнул солдата и схватился за телефон. Сам переключил штекеры на линию взвода тяжелого оружия, крутанул диск. И опять с небес пришел протяжный вой, вгоняющий сердце в пятки звук срывающегося с крыльев воздуха. Русские пошли на второй заход. Капитан Бользен прокричал в трубку приказ всем спрятаться в укрытие. Сам понимал, что давно безнадежно опоздал. Все опоздали.
— Я окоп. Один пушка перевернут, — Доцоев докладывал на русском. — Людя живой. Аллах покарает. О! Шайтан!!!
Рихард его уже не слушал. Адъютант молодой серьезный надежный как скала парень вдруг выскочил из укрытия и побежал по полю. В память Рихарда навечно врезалось побледневшее, перекошенное лицо человека, дрожащая челюсть, измазанный грязью и кровью рот, безумные, вытаращенные глаза.
Злобный лай пулеметов. По бровке хлестнула очередь. Комбат успел откатиться в нишу под стенкой, совсем рядом раздался сдавленный крик, тело связиста сползло по стенке. Глаза Рихарда расширились при виде подрагивающей спины человека и расползающихся по гимнастерке кровавых пятен.
Тишина наступила так же неожиданно. Самолеты сделали свое дело и ушли. Две девятки всего-то. Маленькие одномоторные бипланы. В ушах вата. Звуки пробиваются как через воду, плотную туманную пелену. В блиндаже кто-то злобно ругается на немецком, из соседнего окопа доносится звон кастаньет испанской речи. Горячие южане энергично обсуждают налет и радуются, что остались живы. Непосредственные дети природы, мать их за ногу!
Брум! Невдалеке громыхнуло. Еще и еще. В работу включились пушки. Ничего еще не закончилось. Двое младших командиров вынырнули из боковых ответвлений и схватились за телефоны. Рихард распорядился в первую очередь обзвонить позиции тяжелого оружия, уже затем запрашивать потери у стрелков.
Сам комбат поднял стереотрубу и прильнул к окулярам. Противник пока не проявляет особого рвения. Справа над посадкой плывет легкое облачко дыма. Поднимается серый еле заметный клуб грязного воздуха. Похоже, там тяжелая батарея. Причем близко подобрались. На позициях полевой артиллерии частые тусклые вспышки. Русские явно не собираются переть дуриком на пулеметы.
— Геноссе капитан, минометы не отвечают, противотанковая батарея потеряла два орудия, есть погибшие. У нас осталась одна полевая пушка.
— Что у стрелковых рот?
— Еще подсчитывают. Потери есть. Фашисты отбомбились точно по окопам.
Обстрел велся вяло. Рихард отдал запоздавший приказ отвести людей с первой линии. Большинство снарядов туда и летело. Вскоре подключились вражеские минометы. Под прикрытием воздушного налета чертовы русские подобрались достаточно близко, чтоб задействовать все свои огневые средства.
Звонок с КП бригады. Пик запросил данные о потерях. Сам сообщил, что бомбежке и обстрелу подверглись только два батальона. Как раз первый и второй. Явно противник атакует вдоль дороги.
— Подпустите на дистанцию действенного огня и бейте. Готовлю четвертый батальон к контратаке. В критический момент поддержим.
— Противник атакует, геноссе! Наблюдаю танки и машины с пехотой.
— Дистанция?
— Противник пошел вперед, — коротко докладывает Рихард пока комбриг на линии.
Наконец-то дело дошло до нормальной драки. Держитесь, царские холуи!
— Обстрел продолжается. Нет, — Рихард разговаривал сидя на полочке окопа, наблюдая за творившимся вокруг непотребством. Очередной залп лег далеко за командным пунктом батальона. Два черных грязных куста взметнулись где-то в районе расположения резерва.
— Противник перенес огонь в глубь обороны. Началось.
Пока все даже неплохо, могло быть и хуже. Все могло быть куда хуже, как тогда под Картахеной, когда их размотали одной артиллерией.
Обстрел пришелся на первую линию окопов, вторую затронула только штурмовка с воздуха. Впрочем, сами окопы пострадали мало. Хотя били чертовы гаубицы точно. Явно у русских хорошие артиллерийские наблюдатели. По докладам ротных выбита треть пулеметных точек, отделения минометов уполовинены. Потери личного состава терпимые. Санитары работают под огнем, раненых по траншеям ходов сообщения оттаскивают в тыл. Жаль конечно, разбита полевая пушка Шнайдера и понесли потери противотанкисты. Жаль, не успели оборудовать запасные позиции для «Шкод», тогда могли бы жить дальше.
Рихард тут же отправил посыльных с приказом вернуть людей на первую линию. Хорошо бы послать в окопы комиссара, чтоб прошелся, поддержал людей, но нет его. Яшу Розенберга еще перед боем неожиданно затребовали на КП бригады. Нашлось срочное дело. А уже оттуда комиссар отзвонился, извиняющимся тоном доложил, что его экстренно отсылают в Верден.
Очень плохо. Еще хуже придется после боя. Как Яков в глаза будет смотреть людям? Похоже, он сам это понимает, но приказ чуть ли не с самого верха. Вот так и роняют авторитет.
Русские приближались достаточно быстро. На батальон капитана Бользена надвигались восемь танков, угловатые несуразные коробочки на гусеницах. Хорошо видно, что пушка стоит не в башне, а в рубке из сваренных листов брони. Вот еще одна характерная черта отсталой царской России. Большая часть русских танков это такие дешевые, технологичные машины даже без крыши и кормовой брони. Производство нормальных башен феодальная страна, закостеневшее сословное общество не тянет. Русские конечно понимают свое отставание, но решают проблему по-своему,