Макаров упрямо идет на сближение. Не риск, не ухарство, а точный расчет. Слабые палубы старых линкоров не выдержат удара шестнадцатидюймовых снарядов. Сигнальщики докладывают о попаданиях, англичанам хорошо достается. Яркие вспышки взрывов, черные клубы дыма.
Ответный огонь пока можно терпеть. Еще немного. При меньшем калибре у русских больше стволов. Над британцем поднимается густой черный дым. Еще один полновесный залп «Полтавы». Чуткие взрыватели срабатывают от удара о воду. Из рубки видна яркая вспышка между трубами «Лайона». Не нужно обладать особым воображением чтоб представить себе, что творит взрыв 470-килограммового фугаса с надстройками и палубами корабля, как рвется и мнется прочнейшая сталь, как осколки кромсают в кашу человеческие тела, как от удара сбивается настройка оптики и приборов.
Чертов англичанин за полчаса боя получил уже четыре снаряда. Потом в него одновременно ударили два бронебоя с «Бородино». Разогнавшиеся до сверхзвука 750 килограммов прочнейшей стали с полутора пудами взрывчатки творят страшные вещи. Толстенная броня буквально расплескивается от удара, переборки и палубы рвутся бумагой. Люди. О людях и речи нет, хрупкая плоть размазывается в тонкий фарш, кости крошатся, люди сходят с ума от невыносимого ужаса, когда рядом рвутся тяжелые снаряды.
Русский линкор выдержал два ответных попадания. Не страшно, доклады оптимистичны. Серьезных повреждений нет. «Полтаву» обстреливает «Рипалс». Снаряды ложатся с большим разбросом. Макаров уже раздумывал переключить две башни на линейный крейсер. Пусть нервничают. Дистанция уже позволяет надеяться на осмысленный результат.
В первые минуты никто и не понял, что произошло. Над «Бородино» взметнулся столб дыма и пара. Могучий линкор как будто и не почувствовал укол. Чудовищные четырнадцатидюймовые орудия продолжали размеренно посылать в сторону противника по два снаряда в минуту.
— Шульгин отстает.
— Что?
— Отстает, сбавил ход. Подождите, с «Бородино» сигналят.
— Отбейте приказ, отвернуть вправо на три румба, — Макаров не стал даже дожидаться расшифровки доклада. Он не знал, как, но все понял.
Следующие залпы англичан легли с недолетом. Потом перелет. Адмирал дал сигнал «Разворот все вдруг». Расходились с англичанами на контркурсах. Корабли еще порыкивали главным калибром, забрасывали за горизонт стальные подарки по еле различимым через оптику директоров целям. «Полтава» даже умудрилась влепить снаряд в корму «Рипалса».
Но это уже не важно. Противник не стал преследовать русских. Англичане тоже не горели желанием продолжить бой. Фатальное невезение. Последний снаряд с «Лайона» прошил верхний пояс, скос палубы и разорвался во втором котельном отделении. Потери на «Бородино» страшные. Из-за перегрева пришлось затопить погреба третьей башни.
Джордж Эдвардс-Коллинз тоже не стремился продолжить бой. Контр-адмирал с облегчением вздохнул, когда проклятые русские вдруг отвернули. Очень похоже последний снаряд оказался «золотым». Впрочем, на огневой мощи русских попадание не сказалось. Тогда как «Лайон» остался с двумя башнями. Преследовать Макарова командующий эскадрой и не собирался. На спардеке разгорался пожар, половина башен универсального калибра выбита, через пробоины поступает вода. Радары снесены вместе с мачтой. После попадания торпеды разошлись швы обшивки в районе третьей башни.
— Поворачиваем в Скапа-Флоу, — прозвучал вердикт. — Рассчитайте курс и радируйте Уэльсу, чтоб соединился с нами со своими калеками.
И где-то еще проклятые русские авианосцы. Бомбы и торпеды у них не закончились, самолетов тоже еще много. Контр-адмирал скривился, вспомнив последние минуты «Глазго». Горящий неуправляемый крейсер столкнулся с эсминцем. Для «Глазго» это был удар милосердия. Избитый корабль не дошел бы до Скапа-Флоу.
Погода ухудшалась, в районе Шетландских островов сильное волнение. Теперь головной болью стало дойти до базы с избитыми, черпающими воду через пробоины кораблями. Эдвардс-Коллинз не обольщался на счет русских. И где-то рядом шарахаются немцы. Командующий флотом передавал, что его атакуют самолеты с крестами. Похоже, соединение Форбса не избежало попаданий бомб. Во всяком случае поступил приказ: «Сворачивать операцию».
К счастью для англичан, Макарова в первую очередь беспокоила судьба своих калек. Пусть по Гамбургскому счету эскадра потеряла только один эсминец, большая часть тяжелых кораблей требует срочного ремонта.
На подходе к Бергену эсминцы атаковали неизвестную подводную лодку. Немцы дисциплинированно прикрывают хвост эскадры. Навстречу балтийская «Светлана» ведет дивизион эсминцев. Хорошее подспорье, если вдруг противник попытается взять реванш.
Ближе к вечеру штаб свел воедино доклады с подлодок, патрульных самолетов, патрулей и радиоперехваты. Вырисовалась интересная картина.
— Точно говорите? — Макаров оторвал взгляд от карты с тактическими значками и пристально посмотрел на своих штабных офицеров.
— Так точно. «Лайон» и «Худ» определенно подошли с оста. Они висели у нас на хвосте.
— Авианосцы?
— Это похоже на попытку перехвата в Норвежском море. Или… — фраза повисла в воздухе.
Каперанг Воронов воспользовавшись паузой отрядил мичмана в штурманскую рубку, командира «Полтавы» вдруг заинтересовала прокладка до Тронхейма. Извилистый глубокий фьорд с крупным портом и аэродромами. Пока его удерживали англичане. Пока?
— Или прикрывали что-то интересное, — в этот момент Макаров удивительно походил на кота, облизывающегося на сметану.
— Кого можем выделить? — начальник штаба давно все понял, он только доводил идею до командования. Успешно, разумеется.
День прошел. Но море опускается ночь. До района Тронхейма как-раз десять часов хода, если не напрягать турбины. Кто там с караваном? Вряд-ли что-то крупное и серьезное. А что до сгущающейся тьмы, так на всех крейсерах стоят радиодальномеры. А утром можно поднять самолеты.
— Радируйте нашему барону, пусть со своими крейсерами пробежится до Тронхейма, топлива у него должно хватить. Второе радио Богемским кодом Лютьенсу — пару тяжелых крейсеров он выделить может.
Адмирал Макаров довольно потер руки, похоже, появился шанс устроить Островитянам большую гадость. Каких-либо сантиментов в отношении солдат на транспортах командующий эскадрой не испытывал, это всего лишь законная цель войны, оружие, которое надо выбить из рук Джона Буля, пока тот не успел нажать на спуск.
Кирилл Никифоров быстро освоился на «Наварине». Половину летчиков он знал раньше, с остальными познакомился. Ребята неплохие. К сожалению, очень быстро пришло время прощаться.
В Бергене эскадра не задержалась. Людей даже на берег не отпустили. Приняли топливо с танкеров. Передали в немецкие и норвежские госпитали своих раненных. С «Наварина» и «Воротынского» кранами перегрузили на «Апостолов» лишние самолеты. Разбросанная на два корабля эскадрилья капитана Оффенберга опять воссоединилась на своем авианосце. Увы, дальнейшее участие «Апостолов» в операции, это роль авиатранспорта. Если сильно припечет, взлетать можно только с катапульты. О посадке и речи нет.
Впрочем, Фортуна благоволила эскадре. До Кольского залива дошли без приключений. Погода тоже радовала. Волнение слабое, на небе редкие облака. Летный состав большую часть пути проводил в кубриках и столовых. Пилоты с азартом обсуждали бои, насаживались на командиров с требованиями обеспечить, дать, выбить, сделать лучше.
Подполковник Черепов не забыл о своем обещании. Новое штатное расписание истребительных эскадрилий утвердили приказом по бригаде. Сразу же сформировали новые звенья. К радости летчиков, поручика Сафонова утвердили помощником командира эскадрильи. Дело хорошее, есть повод обмыть в первом же увольнении на берег.
На борту эскадренного авианосца в теплом уютном кубрике под мягким электрическим светом из потолочных плафонов хорошо пишется. Времени вдруг оказалось много. Морские пейзажи, свежий воздух, размеренный ритм корабельной жизни сами подталкивают к ручке и бумаге.
«Дядя Ваня, судьба и командование забросили меня в красивейшие места. Раньше и не думал, как хороша суровая Норвегия. На фоне этих древних скал даже эскадренный авианосец кажется игрушкой. Дух захватывает, когда наши 'Апостолы» проходят фьордами. Спасибо, моим учителям в реальном за уроки истории. У этих берегов стоит прикрыть глаза, и перед внутренним взором проплывают корабли викингов и варягов. Сама атмосфера дышит историей. Природа сурова, но красива. Сердце замирает от взгляда на разбивающиеся о скалы волны, зеленые долины, дома и лодки местных жителей.
Местная земля скупа, но зато море обильно. Как и у нас на Коле рыбный промысел, это сама жизнь. Знал бы ты, сколько блюд норвежцы готовят из одной селедки! Говорят, местные гонят особое пиво с ароматом моря. Жаль, пока не удалось попробовать. Будет возможность, отправлю бочонок в Петербург, надеюсь, тебе дадут отпуск, тогда и попробуешь.
Что до меня, так все хорошо. Размеренная жизнь, питание чуть ли не по ресторанному разряду. Летаем мало, даже скучно как-то. Снабжение сам знаешь, на флоте по высшему уровню. Одно время коки готовили из оленины. Получился настоящий анекдот — как норвежцы из селедки, так и наши мастера поварешки умудрялись подавать эту простую пищу в самых разных видах со всевозможными гарнирами и приправами.
Дядя Ваня, ты знаешь, с нетерпением жду твоих писем, переживаю за тебя. Понимаю, работа твоя не сахар, и климат в тех местах оставляет желать лучшего. Держись, все же жара, куда лучше зимних морозов, а палящее солнце не сравнить с полярными ночами. Но зато у нас зимой потрясающей красоты сияния на небе. Никогда бы не подумал, что такое вообще бывает…'.
Стремительный набег на Тронхейм увенчался полным успехом. Гюнтер Лютьенс получив сообщение от Макарова здраво оценил баланс сил. В рейд он выделил дизельные броненосцы-крейсера «Лютцов» и «Адмирал Шеер», к ним восьмидюймовые «Блюхер» и «Хиппер». Вместе с шестеркой русских крейсеров контр-адмирала Рокасовского этого хватило с лихвой.