Сними или надень наряд неброский
И – в дальний путь верхом до горизонта!
(Один наш занудный друг обвинил меня в пропаганде насилия над черепахами.)
Мне хочется написать Вам веселее и легче, чем можно было бы себе представить. И от этого наворачиваются слезы умиления у себя самой на себя саму.
<…>
Остаток лета доживали все вместе на даче. Володя много строил. Теперь у нас есть балкон, огромный балкон. Я застлала его всякими разными одеялами, и Машка ползала. Мы, как никогда, много ползали. Я была спокойна, когда она там: и солнце лишь пробивается, непрямое, и Машка никуда не денется.
Пока я слышу ее болтовню, можно не бегать к ней. Но если она замолчала, сразу надо бежать, и почти всегда есть причина. У Машки появились новые приступы: она замирает, личико становится мраморным, вокруг ротика и носика синеет. Через 0,5–1 минуту она «возвращается» с гипервентиляцией. Бывает по-разному: 1 раз или 5 раз в день. Иногда она перед этим хнычет. Я растираю ей мизинец на левой руке, и приступ иногда можно остановить. А таких приступов, обычных, бывает то много, то мало. И всегда – нет, когда Машка в большом Действии. Мы подарили Машке территорию парника. Там остались перекладины, мы их кличем брусьями. Подвесили погремушки и вкопали разную зелень и цветы, с разным ощущением. Все это зеленое ее очень занимает. Она это все ест. У Машки есть любимый куст белых флоксов. Она может подолгу стоять рядом и с ним разговаривать, поедая сладкие цветы. С этим кустом и мы пережили удивительные мгновения. Однажды вечером вокруг него летало существо, похожее на маленькую птицу, и хоботком доставало нектар. Причем, прозрачные почти крылья махали с такой частотой, что и крыльев самих не было видно, лишь радужки с обеих сторон. Мы позвали всех соседей посмотреть на это чудо и определить: кто же это. Мы почему-то все решили, что это колибри. На самом деле вряд ли она могла бы выжить в нашем климате. Мы сняли на видео. Показали нашему занудному другу, он говорит, что это – оса. Опять – проза.
Кстати, о прозе. Маша! Вы помните у Бабеля рассказ «Гедали»? Читаешь, как слушаешь музыку. Мне кажется, это один из самых талантливых его рассказов. Музыка выражает то, что не выразишь в словах. А тут вязь слов создает музыку, и не до смысла даже. На фоне моего летнего марафона это было потрясением. Почему я раньше его не слышала, ведь перечитывала не в первый раз.
И еще этим летом я увлеклась М. Волошиным. Не стихами, а его судьбой.
Мне понравилась его проза о культуре танца, о детских играх, о голосах поэтов и т. д., почти все открылось сердцу. Мне понравилось, как он умел разговаривать с людьми. Приходил какой-нибудь отряд красноармейцев его арестовывать или еще что-то, а он, дождавшись тишины, говорил: «Я хотел бы поговорить с кем-нибудь одним». Здорово! Ведь всегда есть этот «один». И совсем я была разволнована одним его стихотворением, которое попалось мне на глаза более чем кстати.
Бунтовщик
Беда тому, кто убедит глупца!
Принявший истину на веру —
Ею слепнет.
Вероучитель гонит пред собой
Лишь стадо изнасилованных правдой:
Насилье истиной
Гнуснее всех убийств.
…
Не мечи им истин, а взрывай
Пласты оцепенелых равновесий.
Когда находишь подтверждение своим мыслям у великих – это всегда потрясает. Так что у меня скоро будет потрясение мозга.
<…>
Я, конечно, привыкла уже за много лет к тому, что нельзя ничего ни от кого ждать, требовать и т. д. Просто этим летом случился запредел. Володя начал с друзьями строить. Это здорово, я этого ждала всю жизнь. Они строили туалет, тащили водопровод, ремонтировали трубу (рухнула труба печная). То одни люди приедут, то другие. Всех надо было кормить. К Машке, естественно, никто, кроме меня, не подходил. Готовка трудная, мытье посуды долгое. Накладывались заготовки – приходилось спасать урожай, а если добавлялась еще какательная процедура и работа на грядках, то не прав был Матфей, советующий жить одним днем. Приходилось сил просить или на полдня, или вообще на следующий час только. Мой организм давно сигналил о перегрузках. И вот в один момент он отказался от меня. Видимо, случился спазм оттого, что мозг израсходовал всю энергию. Свело ноги, они онемели и окоченели, сердце – вспархивающей птицей, и мир вокруг сырой и мягкий. Вот такой ужастик. Сильная головная боль. А так получилось, что Володин друг приехал с женой, Ириной, и она очень помогла мне. У меня были лекарства на все случаи. Все я выпила, и ровно через 15 минут стали появляться пальчики ног. А уже когда Ирина захотела кормить меня прямо в кровати на 2-м этаже, я совсем пришла в себя. Пока я отлеживалась, она доварила заготовки и закрыла вместе с Володей, сварила на всех ужин и осталась ночевать. Я лежала от слабости весь следующий день. Машу забрали. Мама взяла отпуск.
Маша пробыла 2 недели у мамы. Мы бегали, готовились к школе, покупали одежду, обувь, книжки, переезжали с дачи, много всего.
Сейчас у Машки спад. Плоховато ходит. Зато опять любит качаться на лошадке и методично разбирает игрушки, вынимая по одной из корзинки. Пройти, неся что-то в руках, пока не может. Очень боится. Любим играть с воздушным шариком: Машка хорошо его отталкивает от себя и ждет его возвращения. По-моему, высказывания стали более разнообразны. Не только дядя-га, но и мама-га.
Бывают такие моменты, когда припадешь к ней как к источнику. Человек, который рад просто твоему склоненному лицу, рад всегда, редкое счастье.
Сейчас вернулся этап, когда надо походить в одном ботинке, поработать в асимметричных позах, заново посидеть на корточках, поползать к цели и повставать к дивану. Чем и занимаемся.
<…>
Руки не заламываю, как одна из сестер, но все же хнычу: хочу в Москву. Кроликов нуждается в совете, а я – в выходе из круга.
До свидания.
М.
Дорогая Маша!
Очень давно нахожусь в состоянии написания.
Если коротко: повредилась несущая конструкция. Красная лампочка давно моргала: перегрузки. Обстоятельства сложились так, что нагрузка просто увеличилась. Я понимала, что даром не пройдет. И вот настало время «Х», я собралась в Москву, и грянул гром. Я пересаживала Машку с горшка на горшок, что-то произошло ужасное в спине, и я грохнулась вместе с ней.
По закону жанра дома больше никого не было, телефон далеко. Сказать, что было больно – не сказать ничего. Машка оказалась под завалом. Надо бы набрать 911, да код Америки не помню, как назло! Я, как ни странно, еще три дня как-то жила, Наташка меня одевала, Машку волокла с кровати и обвязывала ее слюнявчиком. Я много раз говорила всем, что у меня что-то посерьезнее, чем ОРЗ.
На третий день, как в сказке, я плелась из кухни в комнату с чашкой кофе в одной руке и с книжкой – в другой и волшебно чихнула. Произошло обрушение всего из рук и замирание меня чуть ли не в вольтовой дуге.
Такое знакомое слово: невропатолог. И я туда же. Милый сердцу речевой оборот: постельный режим. Дорогие мне дни, когда, абсолютно без чувства вины, я могла целых три часа подряд не вставать. 10 дней капельниц, как небесная манна. Экстремальный отдых!
У меня давно есть эта, не имеющая цены, книга Пезешкиана «Психосоматика и позитивная психотерапия». Сломаюсь, но не сдамся – так он трактует произошедшее со мной. И не поспоришь.
Признаюсь все-таки, для меня было не малым испытанием переживание своей малоподвижности и беспомощности в смысле одеться, повернуться с бока на бок. Не всегда просто, вообще не просто, оказывается, поделиться своим грузом.
Прошел месяц.
Спина дает о себе знать чаще не при физических нагрузках, а как понервничаю. А так, я про нее почти забыла.
Мы живем хорошо. Не в смысле «прорываемся» сквозь джунгли проблем и одерживаем победу, а просто хорошо живем. 2 декабря начинаются занятия в реабилитационном центре. Мы будем ходить с Машкой каждый день весь декабрь с полвторого до полпятого. Пока Наташа в школе. Людей пока не знаю, но что бы там ни было, будем из всего извлекать пользу. Это центр по движению, в основном для ДЦП. Нам предложили и педагога, и логопеда, и психолога, и массажиста. Про аутизм вообще не слышали, что странно. В личной беседе с психологом я рассказала о своих знакомых аутичных детях и о нашем желании собираться раз в неделю. Возможно, разрешат со временем, когда познакомимся поближе.
Я хочу написать подробно про Машку. Папа каждый день чистит ей зубки. При виде щетки она высовывает язык. Любит выставлять передние зубы. У Маши есть личная ложка с толстой ручкой. Маша ест сама.
Прошло еще два месяца.
В центр мы не попали (Ковровский реабилитационный центр). Полдекабря болели массажист и еще кто-то. Нам предлагали приезжать на 20 мин на какое-то занятие. Мы посчитали это трудным для себя и перенесли весь комплекс на другой месяц.
На февраль, т. е. март, а теперь уже апрель. Не складывается. У нас слишком напряженная жизнь.
Правда, Маша. Я, практически, на исходе сил. Это связано и с тем, что не удалось вырваться в Москву (сменить картинку). (И все же. Середина октября, ноябрь, декабрь – это все равно легче, чем один август или июль!!!) Мне очень бы хотелось поговорить лично, но, зная запредельную занятость, даже и не мечтаю.
С середины октября Маша совсем перестала спать. Как много лет назад. Бывало, что она не узнавала меня, пугалась, пряталась в приступе. Но чаще – это веселье, полная энергии ночная жизнь. И днем-то не ложилась. Минут на 10 задремлет, и всё. Состояние разбалансировалось совсем. Машка стала как-то залипать на слезах или смехе. Я пыталась и массажем, и книжками «утомлять». Изредка удавалось за эти почти два месяца поспать после неоднократного окатывания, после ванны, клизмы, интеллектуальных забав, массажа, ползания. Если всё вместе. Но даже и при этом условии сон доходил до часу ночи, и всё.